— А ты высокий, — сказала незнакомка.

Она сблизилась со мной — цокнула по полу каблуками туфель. Забросила руки мне на плечи и впилась взглядом в мои глаза, будто через них заглядывала в мои мысли. Я прижал правую ладонь к выпиравшей из-под вечернего платья женской лопатке. В левую взял руку своей партнёрши (брал пример с танцевавшей рядом с нами немолодой пары).

— Я к вашим услугам, мадам.

Женщина улыбнулась, хитро сощурила глаза (почти не увидел на её лице морщин — лишь заметил ямочки на щеках).

— Я запомню это, красавчик, — сказала она.

«…Четверым ветрам, — пели со сцены, — грусть печаль раздам…» Мы медленно шагали по сцене в такт музыке, смотрели друг на друга. Я думал о том, что в прошлый раз танцевал «медляк» лет двадцать назад — не вспомнил, где это случилось и когда именно. Незнакомка рассматривала моё лицо, словно снимала с него мерки для скульптурного портрета.

— Ну и как тебя зовут, красавчик? — спросила она.

— Сергей Леонидович. Сергей.

Женщина улыбнулась, будто услышала шутку. Прикоснулась тёплым пальцем к моей шее, чиркнула грудью по моему пиджаку. Я прикинул: если опущу руки, то дотянусь до её ягодиц. Усмехнулся. Потому что вспомнил: танцую не на молодёжной дискотеке, а на виду у немолодых городских начальников. Возможно, и на виду у супруга моей партнёрши.

— Моё имя Марго, — сообщила женщина.

Она запрокинула голову, будто целила губами в мочку моего уха.

И повторила мои слова:

— Сергей Леонидович. Серёжа.

Я снова почувствовал, как по моей спине промчалась стая мурашек. Отметил, что моя партнёрша слегка пьяна. И что она намеренно пускала в ход свои женские чары: прижималась ко мне грудью, гипнотизировала взглядом, дразнила томными нотками в голосе. Хмыкнул: сообразил вдруг, что и я, и Марго сейчас видели себя соблазнителями «малолетки».

— Раньше я тебя здесь не видела, Серёжа, — сказала Марго.

Её руки будто случайно соскользнули с моих плеч — погладили меня по груди. Я порадовался, что пошёл на танцплощадку до того, как нам на стол принесли коньяк. Потому что после двух-трёх порций коньяка наверняка поддался бы на призывы партнёрши — показал бы гостям «Московского», как танцевал с дамами во времена перестройки и в девяностых.

— Где Прохоров тебя прятал от меня?

Я погладил свою партнёршу по спине — Марго по-кошачьи зажмурила глаза. «…Ты любви моей не смогла сберечь…» — пели наблюдавшие за моей рукой музыканты. Я удержал свой порыв в рамках приличий: не опустил руку ниже женской талии. И поднял её к лопаткам своей партнёрши ещё до того, как повернулся лицом к залу.

— Я вас здесь тоже раньше не видел, мадам.

— Не называй меня так, Сергей Леонидович! — сказала Марго. — Разве я мадам? Он этого слова пахнет старухами и нафталином.

Партнёрша сдвинула руки к моим плечам. Чуть отстранилась от меня, точно в наказание за «мадам». В грудь мне будто дохнуло холодом. Я не повёлся на женскую уловку. Порадовался, что пока не пил коньяк. Сохранил образовавшееся между нашими телами пространство. И даже чуть расслабил руку, в которой сжимал пальцы Марго.

— Я тебя здесь тоже не видел, красавица, — сказал я.

— Вот это уже лучше, — заявила Марго. — И правдиво. Потому что я действительно красавица.

Её пальцы снова подобрались к моей шее, а запакованная в бюстгальтер грудь дотянулась до пиджака.

— Если ты меня здесь не видел, Серёжа, значит: был невнимателен, — едва слышно произнесла Марго. — Потому что я в этом ресторане частая гостья. Особенно нынешним летом.

Поверх головы партнёрши я увидел стол, где рядом с Прохоровыми и рядом с моим младшим братом официантка Светочка расставляла посуду и напитки, раскладывала приборы. Встретился взглядом с глазами Ильи Владимировича (директор швейной фабрики пристально следил за моим танцем). Опустил взгляд на серо-голубые глаза Марго.

— От тебя приятно пахнет, — сказал я. — Не нафталином. Как называются твои духи?

Марго улыбнулась, махнула накрашенными чёрной тушью ресницами.

— Это французские, — сказала она. — «Диорелла» от «Диор». Если эти названия о чём-то скажут тебе… Серёжа.

Мне почудилась насмешка в глазах партнёрши. Отметил, что женщина насмехалась надо мной не без причины. Потому что название аромата («Диорелла») не пробудило во мне никаких воспоминаний (хотя с ароматами от «Dior» я прошлой жизни сталкивался не однажды: дарил их многим женщинам) и напомнило лишь слово «диарея».

Я кивнул и сообщил:

— Неплохие духи. Отличное сердце композиции. Превосходная добавка к запаху вина.

Партнёрша отпрянула от меня, будто в порыве негодования. Но тут же выдохнула и звонко рассмеялась — её смех хорошо вписался в мелодию песни. «…Поросло травой место наших встреч», — сообщили певцы. Марго несильно ударила меня кулаком по ключице. Запрокинула голову, нахмурила брови в притворном возмущении.

— Я не так уж много вина выпила! — заявила она. — Только два бокала!.. Ладно: три.

Я остановился — придержал свою партнёршу, которая словно и не заметила: музыка стихла. Музыканты устроили совещание (дожидались, когда наряженные в строгие костюмы мужчины проводят к столам своих сверкающих золотом и драгоценными камнями партнёрш). Марго несильно толкнула меня в грудь, попятилась и стрельнула взглядом в направлении Прохорова.

— Я не прощаюсь с тобой, Сергей Леонидович, — сказала она.

Усмехнулась, заглянула мне в глаза и добавила:

— Это был не последний наш танец сегодня. Скоро увидимся, Серёжа.

Я не провожал Марго: она резко развернулась и застучала каблуками по красному ковру; не оглядывалась. Я понаблюдал, как она дефилировала между столами (стоял в одиночестве на танцплощадке). Признал, что смотреть на её ноги не менее приятно, чем на Светочкины. Женщина сохранила стройную фигуру; и умело подчеркнула её, выбрав удачный фасон платья. Отметил, что не только я провожал Марго взглядом — за ней наблюдали многие из собравшихся в зале ресторана мужчин. А некоторые дамы посматривали не на своих приоткрывших рты мужчин — рассматривали меня. За моей спиной снова зазвучала музыка. Она будто подтолкнула меня в направлении стола, где меня дожидался младший брат и Прохоровы.

Пока я шёл через зал, чувствовал на себе изучающие, любопытные, нескромные и раздражённые взгляды гостей «Московского». Расправил плечи, выпятил грудь. Рука невольно потянулась к голове: к голубому берету… который остался в доме родителей. Я поправил узел галстука. Заметил, что Илья Владимирович сменил своё местоположение за столом: он отодвинулся от сына и переместился ближе к моему стулу. «Почему в семнадцать лет парню ночью не до сна…» — запели музыканты. Я невольно взглянул на Кирилла (тот о чём-то спорил с Артурчиком). Заметил на столе бокалы и графин с похожей цветом на чай жидкостью. А ещё увидел бутылки с минеральной водой и стеклянный кувшин с клюквенным морсом.

Я вернулся на своё место, чиркнул ножками стула по полу.

— Сергей, ты знаком с Марго? — спросил Илья Владимирович.

Он наклонился в мою сторону.

Я покачал головой и ответил:

— Только что познакомился. Интересная женщина.

Директор швейной фабрики огляделся по сторонам.

— Сергей, тебе не нужно общаться с этой женщиной, — сказал он.

Прохоров говорил тихо, будто доверял мне государственную тайну.

— Это небезопасно, — сказал он. — В первую очередь, для тебя…

«…Просто раз и навсегда наступает в жизни час…» — пением и музыкой заглушали голос Прохорова музыканты. На танцплощадке уже трясли причёсками, плечами, боками и бёдрами нарядные женщины. Они сверкали камнями на кольцах, на серьгах, на браслетах и на ожерельях — будто подражали блеску хрустальных люстр и светильников. Илья Владимирович стрельнул взглядом в направлении соседнего столика, где устроили посиделки похожие друг на друга толщиной щёк немолодые мужчины. Посмотрел он и на моего брата, и на своего сына — те притихли, прислушивались к его словам. Проверил, не приближалась ли к нам официантка. Сделал пару глотков из бокала (цвет напитка выдал, что Прохоров пил не коньяк, а морс).