– Что, по-твоему, происходит со мной? – спросил вполголоса Лоран.

Нерисса опустила взгляд на его губы, вспомнив, как однажды они сидели плечом к плечу в старом маяке, прячась на Одичалом берегу. Казалось, это было так давно. На мгновение Нериссе представилось, что она знала Лорана всю жизнь, но, проснувшись сегодня, вдруг обнаружила, что это был только сон.

– Что-то изменилось, – прямо ответила она. – Я думала, мне показалось, но все это заметили. Что это? Власть? Могущество? Перерождение?

Не думая пасовать, она с вызовом выпрямилась, надеясь, что Лоран воспримет это как угрозу и подастся назад, но он не сдвинулся с места. Нерисса готова была взмолиться всем возможным духам-защитникам, чтобы они помогли и кому-нибудь из них двоих хватило здравого смысла не начинать того, что было совсем неуместно. Еще несколько часов назад она была неистово зла на Лорана, а теперь понимала, что это чувство исчезло, как щепа в костре.

Из головы выветрились все вопросы, с которыми Нерисса пришла. Сердце в груди забилось быстрее обычного, и воздух стал как будто гуще. Она склонила голову набок, почувствовав на своих губах дыхание Лорана, и ощутила укол тоски, вспоминая, каким мучительным был долгий сон в одиночестве. Она успела соскучиться по всем Грифонам, которых знала, и поняла только теперь, что в особенности – по Лорану. Возможно, именно поэтому она так остро заметила перемены в нем, обратила внимание даже на мелочи, которые раньше бы проигнорировала, вроде цвета глаз и замедленной реакции. За время похода Нерисса успела его изучить, и сейчас образ, который запомнила, пошел трещинами. Ей хотелось удержать его, чтобы он не рассыпался окончательно.

– Отвечай, – приказала Нерисса вполголоса.

– На что именно? – так же тихо переспросил Лоран и дразня поддел ее нос своим.

Нерисса шумно вздохнула и непроизвольно взяла его за лацкан неизменно изумрудного джеркина, почти успев потянуть на себя, но тут раздался хлопок брезента и в шатер забрался холодный ветер. Леденящий вихрь вторгся в помещение вместе с кусачими кристаллами снега. Не успевая опуститься на горящую жаром кожу, снежинки таяли в теплом воздухе, и Нерисса была благодарна неожиданному гостю так же, как и недовольна его визитом.

– Прошу прощения… – откашлялся Теневой страж, тот самый мужчина, которого она видела уходящим отсюда. – Я закончил эскизы, – спокойно проговорил он, и в его руках зашелестела бумага. – Оставлю на комоде. – С тихим шуршанием листы бумаги опустились на ближайший к выходу комод, затем снова хлопнул брезент и послышались удаляющиеся шаги, сопровождаемые скрипом снега.

Пыл затушили, будто водой из ведра. Качнув головой, Нерисса опомнилась первой и, отодвинув руку Лорана, спрыгнула на землю. Ничего не говоря, она подошла к комоду и взяла листки бумаги, догадываясь, что уже к следующему утру лагерь заполнят слухи. Сердце в груди все еще загнанно колотилось, а кожа горела от жара, и Нерисса не знала точно, радуется она тому, что пришел страж, или злится, что он помешал. Стараясь взять себя в руки и вернуться к вопросам, с которыми пришла, она пролистала эскизы и подняла глаза.

– Это новая форма? – Нерисса поймала себя на том, что в горле пересохло.

Лоран оперся о стол и скрестил на груди руки, утвердительно качнув головой. Выглядел он действительно сбитым с толку и отстраненным: отсутствующий взгляд, закрытая поза, а может быть, стушевался после того, что произошло, – Нерисса не знала. Вероятно, он тоже подумал о грядущих слухах? Лоран и словом не обмолвился о своем порыве, хотя Нерисса была уверена, что в любой другой ситуации он обязательно бы отшутился. Наверное, им обоим правильнее было сделать вид, что ничего не произошло?

Когда Лоран заговорил, его голос показался глухим:

– Доспехи не самый удачный вариант для сражений с бестиями. Мы уступаем им в маневренности. Нам нужно упростить нашу броню, сделать ее легче, чтобы можно было двигаться свободнее.

Понимающе кивнув, Нерисса приблизилась к столу и положила листы с эскизами поверх карты, неторопливо подцепив пальцем край угольной линии на рисунке. Она отвела руку в сторону, оставив на листке бумаги растушеванные угольные разводы.

– Прости, – наконец проговорил Лоран.

Все еще всматриваясь в угольную пыль на своих руках, Нерисса задумчиво сложила ладонь в кулак и еще сильнее испачкалась.

– Ты о… – она перевела взгляд на Лорана.

– И за это тоже, – кивнул он.

– Не произошло ничего такого, за что стоит извиняться.

– Ты была права.

Нерисса видела, как на его лице заиграли желваки.

– Маги должны были обрести полную свободу, но остались пленниками Клыка. – Лоран запрокинул голову и вымученно усмехнулся. – Мне казалось, я сделал все возможное, но это не так.

– По этому поводу я должна тебя попрекать, а не наоборот, – невесело отозвалась Нерисса и признала очевидную вещь, которую упрямо пыталась игнорировать целый день: – Силком ты их сюда не потащишь, только сделаешь хуже. Честно говоря, только теперь я начинаю понимать решение Гилмора и Галин.

Ей нужно было вспыхнуть и резко остыть, чтобы протрезветь окончательно и пробудиться от долгого сна. Глупо было обвинять Лорана в том, что он не смог уговорить ковен перебраться на Великий Гринфордт. Часть населения Клыка это сделала и, наверное, уже пожалела. Старейшины просто не хотели рисковать магами, ведь кто знает, что с ними сделают в других землях? Вековой уклад не меняется за один день – люди действительно могут оказаться куда опаснее темных бестий. Гилмор и Галин и так пошли на уступки, дав полную волю тем, кто родился не магами, остальными они не могли рисковать.

Глядя на пунктиры и линии на большой карте и не видя их, Нерисса вдруг вспомнила слова Бевана о слезах Алиры. Воровато покосившись на Лорана, она сменила тему:

– Ты убил чародея разума. Так что все-таки произошло в темнице?

Лоран долго молчал. Нериссе показалось, что она получила больше ответов от трещащих углей, чем от человека, который раньше вместо одного слова сыпал дюжину. Когда она решила, что он не ответит, Лоран вздохнул, привлекая ее внимание.

– В лаборатории, которую мы нашли с тобой в подземелье, отец ставил опыты на ведьмах, – его голос показался на редкость тихим. – Должно быть, ты почувствовала предостережение или что-то в этом духе, когда мы проходили мимо. В стенах той треклятой пещеры умерло немало людей.

Земля под ногами будто разверзлась. Нерисса готова была поклясться, что вот-вот провалится в бесконечную и беспросветную пропасть. По мере того, как Лоран рассказывал ей все больше, воздуха в легких Нериссы становилось меньше.

– Фанатик идеи о непобедимом короле, перед которым склоняют голову могущественные колдуны… – в заключение выдал Лоран. – Кастор думал им стать. Вот только за все время экспериментов выжил только один ребенок, и, вопреки надеждам отца, это была не ведьма.

Голова пошла кругом от молниеносной догадки. Нерисса вспомнила откровенный разговор с Алирой на Рафтморе. Элементы мозаики наконец сложились в картину с острыми краями, о которые было нетрудно порезаться. Нериссе окончательно перестало хватать воздуха, перед глазами заплясали черные пятна.

– Как от поломанной игрушки, Кастор избавился от матери Алиры. Моя же все это время пыталась ему препятствовать, и отцу надоела эта борьба. Он просто отравил ее.

Дав Нериссе время осмыслить услышанное, Лоран подождал немного и продолжил, когда в одном из кронштейнов полностью потухли угли:

– Моргот набросился на Алиру. Дальше нетрудно догадаться.

На душе стало невыносимо паршиво. Нериссе показалось на мгновение, что в шатре появился призрачный запах железа и кислый смрад, источаемые мертвецом. Смерть мага на многих вопросах поставила жирные точки. Нерисса вдруг поняла: участь матери, угрозы королеве, риск над Лораном, ведь они родились в один год, унаследовав дух чудовища, – вот причина соленых дорожек на щеках Алиры.

– Ты поступил правильно, заколов его, – чеканя слова, будто они были железными, выдавила Нерисса.