— Так мы возвращаемся в Таэмран? — после небольшой паузы немного не сдержанно поторопил предводительницу с решением Аэн.

В голосе целителя слышалась скрытая надежда, и Ная, обняв себя руками, бросила задумчивый взгляд на воду. Какое-то время она стояла молча, после чего повернулась к Аэну с тёплой улыбкой:

— Да, возвращаемся, — подтвердила она, — соскучился по дочерям?

— Очень, — немного смущённо опустив глаза, признался целитель.

— А я вот даже знать не хочу, за что на этот раз в череп получу из-за выходок моего засранца! — Асин демонстративно развалился на полу пещеры, всем своим видом показывая, что ему и тут было нормально, но по его лицу не сложно было прочитать, что он тоже уже с удовольствием увиделся бы и с сыном и Кайрой.

— Нужно купить Закани что-нибудь фиолетовое, — задумался Эмиэль, — Кьяр, ты не видел в городах по пути что-нибудь подходящее?

— В Савиндере можно заказать пояс из кожи… — начал было танцор.

— Что-нибудь не как для Наи, — посмеиваясь, оборвал его Эмиэль.

— А, ну тогда можно в Норгиле ей серьги заказать! — тут же сменил направление своих размышлений Кьяр. — Думаю, ей будет приятно, если ты принесёшь ей что-нибудь с жемчугом из Има. Хотя, ей, наверное, больше перламутр понравится. Такие, знаешь, длинные серьги, по три цепочки с объёмными фигурками на концах. Можно в форме листьев сделать, или шариков…

Перед Эмиэлем менялась иллюзия, демонстрируя ему различные варианты будущего подарка для Закани, и он нежно улыбался, мысленно примеряя их на женщину. Танцор с головой погрузился в свои бесконечные идеи, и хоть Эмиэль уже и определился, прерывать его он не торопился, потому что на создаваемые им в воздухе разнообразные украшения с нечитаемым выражением лица смотрел Шиин. Ная тоже это заметила. И ей тоже было очень интересно, решится ли её брат сделать подарок Кали или нет: если да, то это будет его первым знаком внимания оказанным миловидной смотрительнице. Хоть предводительница и знала, как Шиин воспринимал отношения с женщинам, она всё же надеялась, что в их мире в конце концов найдётся та, кто заставит и его сердце забиться чаще. Кали Нае нравилась, так что было бы здорово, если бы она оказалась той самой.

Русалки возвращались в воду, а оставшиеся на берегу дроу уже мысленно были в Таэмране. Проводив глазами Шенсу с Риссой, Ная в очередной раз вздохнула: хвостатым девушкам теперь предстояло решить, хотели ли они оставаться здесь с учётом опасности чёрного измерения или нет. Русалки прожили в Има всего двадцать лет и, вот, снова оказались перед нелёгким выбором, покидать ли свой не так давно обретённый дом или нет. Хотела бы предводительница знать, как они в итоге поступят, но это было не её дело.

Пока мужчины бурно обсуждали, что им нужно было сделать в городах на обратном пути, Ная, завернувшись в спальную шкуру, уснула: как бы она не сопротивлялась усталости, а вымоталась она сильно.

— Ты куда? — заметив тихо вставшего со своего места Ариена, спросил Иран.

— Дайте мне немного побыть одному, — слабо улыбнулся тот.

Останавливать его никто не стал, и мечник вскоре скрылся в тоннеле. Том самом, что когда-то оставила для своего побега Сайера. «Как иронично», — поймав себя на последней мысли, хмыкнул про себя мужчина. Его снова грызло чувство вины, от которого ужасно тянуло спрятаться, но было негде. Пройдя минут двадцать, мечник остановился и опустился на землю. Ему тоже сильно хотелось спать, но ещё больше хотелось хоть немного побыть наедине с собой.

В его голове, не переставая, сменялись картинки воспоминаний. Ная за последние три часа столько раз нарушила правила, касающиеся храмов и жриц, что ему даже считать не хотелось. Одни двери чего стоили. Он искренне надеялся, что его госпоже это сойдёт с рук, раз Главная Жрица над всем этим только посмеялась. Иначе он будет виноват ещё в одном её очередном наказании. Плети, раны — сколько всего Ная из-за него уже вытерпела. И самое ужасное, что она не говорила по этому поводу ни слова. Он второй раз чуть не стал причиной её смерти — на этот раз он сам чуть не убил её, а ей как будто было всё равно. Хоть бы ударила, наорала. Если бы она достала плеть, это было бы уместно и правильно. Ариену бы так было проще: кровь за кровь. Но ничего этого не было, и он по опыту уже знал, что и не будет. Его угрызения совести никому были не нужны. Более того, мечник знал, что когда Ная проснётся, то по дурной башке он получит именно за то, что сидит сейчас в одиночестве и занимается бесполезным самобичевания, а не за то, что опять не подчинился ей в чёрном измерении.

Он и сам понимал, что никакого смысла в его страданиях не было, но эмоции бушевали и просто так подавить их не получалось. Если бы он не знал Наю, он бы сейчас предпочёл уйти и больше никогда не попадаться ей на глаза, но он был абсолютно уверен, что она бы его и в Бездне нашла, поэтому всё, что он мог себе позволить, это тихо посидеть, утопая в своих сожалениях, пока она спит.

Он ведь знал, что мужчинам нельзя заходить в храмы, но всё равно влез, думая, что храм Има мёртв, и это уже не будет нарушением правил. Он думал, что раз его пустила Жрица, то всё в порядке. Он и предположить не мог, что та в итоге его руками накажет за всё это Наю. Как всегда и считалось в мире дроу: в проступке подчинённого виновата предводительница — ей больше всех и доставалось. Ная этого никогда не боялась, но последнее, чего хотел бы сам Ариен — это быть причиной её страданий. Вот только его своевольной госпоже было всё равно, чего он там в такие моменты хотел. Мечник был уверен, что, окажись они снова в подобной ситуации, ради того, чтобы добиться своего, Ная бы снова подставилась под удар. Как бы Ариен к этому ни относился, она бы всё равно предпочла наказание поражению.

Ко всему прочему, мечнику ещё предстояло рассказать предводительнице, как она получила свои чуть не убившие её раны: он ещё не признался ей, что был готов отказаться от своей магии света. Ариену даже представлять не хотелось, что Ная на это скажет. Она любила его свет сильнее, чем он сам. Ведь именно эта магия делала его таким, каким он был, хоть ему периодически это и не нравилось. Он бы, может, и хотел быть таким же суровым и уравновешенным, как Эмиэль, но природа его энергии света ему не позволяла. Его подарками судьбы были чрезмерная эмоциональность и проклятая мягкость характера. Ариен и сам часто замечал, насколько его поведение отличалось от поведения других мужчин. Обычно его это не волновало, но в такие моменты, как сейчас, ему хотелось в бездну вместе со всем этим провалиться. Сейчас, благодаря всевозможным нахлынувшим разом чувствам, он с трудом мог понять даже из-за чего именно ему было настолько плохо.

Наверное, если бы не вымотанное тело, он бы ещё долго копался в себе и мысленно винил себя за всё, что произошло, но в какой-то момент усталость взяла своё, и Ариен, прислонившись спиной к стене тоннеля, уснул.

Разбудило его лёгкое прикосновение к щеке:

— Звёздочка… — тихо позвал его до боли родной голос.

— Какая Звёздочка? — выдохнул мечник, убирая от себя руку Наи. — Я чуть не убил тебя сегодня.

— Дурная, но бесконечно любимая и самая дорогая. Не убил же, — женщина немного раздражённо отбросила в сторону его мешающую ей ладонь и обхватила его лицо, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Хочешь сказать, сможешь меня простить? — вопрос вырвался быстрее, чем Ариен успел осознать всю его напрасность.

— Простить? Нет. Конечно нет. Не смогу — прощать нечего, — предсказуемо фыркнула предводительница, — ты такой, какой ты есть. Я никогда не ждала от тебя безропотного подчинения. Если бы мне нужен был кивающий болванчик, я бы купила себе раба. Я тебя поэтому и ценю, потому что точно знаю, что ты не промолчишь, если я не права, — понятия не имею, зачем Жрица устроила это показательное выступление.

— Она предложила мне заменить мою магию света на обычную огненную, — не видя смысла оттягивать неизбежное, немного неуместно признался Ариен.