Что бы ты ни делал, всё идёт в канве, созданной Пенутрием. Какой бы итог ни наступил, всё равно получится интересный сюжет. Вот даже возьмём меня. Ну вот погиб бы я под завалом в том доме в Сталеваре. Получилась бы печальная история, как возможный Посвящённый Евгения пал под ударом армии Корпоративного Человеческого Союза. Ну вот умер бы я от перегрузки разума, поражённый внутри симуляции ядом большого жёлтого скорпиона с Бездонной-4. Получилась бы другая печальная история, как возможный победитель Анугиразуса и возможный возлюбленный Светланы Омаровой погиб от коварной диверсии иностранного шпиона. Ну вот переродился бы я в дракона-карателя на Чёрной Арене, приняв имя Абдоцерия и потеряв самого себя. Так это вообще был бы самый настоящий философский сюжет про то, как победивший дракона сам становится драконом!

Бунтарь говорит, что я должен прямо сейчас послать Мутаръягира, Анугиразуса, Пенутрия и вообще всех и вся и вернуться домой. Плевать на награды, нужно обрезать все телефонные провода и «щупальца», запереться в собственной крепости и замкнуться в собственном разуме, ведь самое главное для него – выжить, сохранить собственный, уж извините, зад в неге и тепле, дарованном государством. Но высшее существо говорит мне призадуматься, примерить на себя заявленные награды. Оно подталкивает к приключению. Да, может быть тяжело. Да, может быть опасно. Никто этого не отрицает. Но разве это повод ослушаться самое могучее существо из ныне живущих? Разве это повод примерить на себя роль безумца, поступающего по велению собственного «я»?

«Да уж, Анугиразус, – подумал я тогда, – ты, конечно, та ещё гадина, но, чёрт возьми, гениальная гадина».

Мутаръягир заметил моё длительное молчание. Чем больше я думал, тем одобрительнее становился его взгляд. Он чувствовал мои размышления, чувствовал, куда они ведут. Он заранее знал, что я скажу.

– Что ж, Мутаръягир, думаю, вопрос исчерпан. Наверное, я готов принять эту твою «методологию познания высших драконических энергомутаций». Знать только хочу, чем она мне поможет в делах грядущих.

– Сразу – никак. Впоследствии – сильно. Позволит учиться. Усилит.

– Ладно, понятно мне всё. Прямого ответа я не получу. Как ты мне передашь эту методологию?

– Особь Гилатишаль поможет. Есть материал. Ждёт решения.

– Я так понимаю, опять введение крови?

– Подтверждаю.

– Не нравится мне это. Анугиразус мне уже вводил свою кровь и, как итог, едва не переродил в дракона-карателя. А вдруг ты меня захочешь превратить в этого твоего икватага?

– Предательство. Недопустимо. Держу слово. Не допущу смерти союзника.

– А с какой секунды мы вдруг стали союзниками?

– Согласие. Сделало союзниками. Преследуем одинаковые цели.

Я лишь помотал головой. Похоже, Мутаръягир думал, что мне известна каждая мысль, проносящаяся внутри его разума, а потому мне ничего не нужно пояснять. Тем более, подробно.

Я не знал, как лучше поступить. С одной стороны, мне предлагалось получить, если упрощать, учебник, по которому я смогу учиться. Это, однозначно, положительное приобретение. С другой стороны, кровь высшего существа означает возможность контроля, за которым нужно следить. Не хочется, чтобы у меня в голове снова заговорили голоса. Да и сама затея отдавать кому-то свой генетический материал мне не нравилась.

Тут я вдруг вспомнил, что во сне (а происходящее вокруг было именно контролируемым сном) можно создавать что угодно. В голову сразу пришла затея, призванная решить мой внутренний спор.

– Дилемма. Ладно, давай-ка подбросим монетку, – у меня в руках появилась старинная десятирублёвая монетка аж две тысячи двадцать второго года выпуска. Таких в наше время не найдёшь, но я её видел на картинках, она как раз отлично подходила. – Ты возьмёшь себе орла или решку, Мутаръягир?

Лицом он виду не подал, но внутренне, я это ясно почувствовал, немного растерялся.

– Не понимаю.

– Не подбрасывал никогда монетку? Гляди, это очень просто. У монетки две стороны – орёл и решка. Выбираешь себе одну, я – другую. Какая лицом вверх выпадет, тот и побеждает. Шансы равные. Понятно?

Мутаръягир нахмурился.

– Предание решения воле случая. Нерационально.

– Да что ж тут нерационального? Мы, люди, так иногда делаем, когда не знаем, как поступить. Дети ещё в «камень-ножницы-бумага» играют, чтоб решить, кто прав. Обычная теория вероятностей, пятьдесят на пятьдесят. Ну? Какую сторону выбираешь?

Мутаръягир посмотрел на монетку. Думал он минуту. Видимо, что-то просчитывал, ища подвох.

– Орёл, – сказал он наконец.

– Ожидаемо. Тогда я беру решку. Выпадет орёл – я приму всё, что ты предлагаешь. Выпадет решка – расходимся, ничего друг другу не дав. Хоп!

Монетка взмыла ввысь, сверкнув серебряным светом. В тот миг я ни на что не надеялся. Будь, что будет.

Монетка звонко стукнулась о деревянный стол, закрутилась да завертелась. Я внимательно следил за ней, пытался понять, на какую из сторон она ляжет. Итог заставил впасть в ступор.

Монетка встала на ребро. Даже не буду рассуждать, каков шанс такому случиться. Главное, что это случилось.

При всём при этом на неё никто не воздействовал. Ни я, ни Мутаръягир, ни даже Анугиразус. Подумав о последнем, я почувствовал, как изнутри моей головы исходит некое дрожание, похожее на смех. Судя по всему, дракона-карателя рассмешил такой итог. Я бы тоже посмеялся, не будь обстановка настолько серьёзной.

Я поднял на Мутаръягира взгляд. В его глазах читался кратчайший из возможных вопросов: «И?».

– Приплыли, – ответил я на этот немой вопрос.

Мутаръягир смотрел на меня с плохо скрываемым укором. Теперь уже я растерялся. Немудрено, такой вариант мной даже не рассматривался. Решение пришло быстро.

– Ну что ж, необычный исход. Это значит лишь одно – нам обоим нужно время на раздумья. Решим в другой раз. Такой вариант устроит?

– Подтверждаю. Рационально.

Мутаръягир щёлкнул пальцами, и я вернулся обратно.

«Пронесло. До поры до времени» – подумалось мне тогда.

Сидели в просторной гостиной нашей со Светой каюты. По бортовому времени сейчас утро. Скоро робот-разносчик должен принести завтрак.

– Очередное высшее существо решило влезть в наши дела, значит? – спросила Света спокойно, когда я вольно пересказал ей произошедшие события. – Дурной поворот. Кажется, я даже чувствую, что эта Гилатишаль недалеко от нас.

Напускное спокойствие Светы немного льстило мне, но даже моих низких навыков в ощущении внутренних эмоций других существ хватило, чтобы заметить пылающее внутри неё недоверие ко всему окружающему.

«Твоя жена – мудрая женщина, Чудов, – заговорил внутри моей головы Анугиразус. – Она правильно делает, что беспокоится. Икватаги – очень опасные враги».

«Я не собираюсь провоцировать их на враждебные действия. Мне хочется лишь протянуть время, чтобы получше всё обдумать. На такие вещи сходу не соглашаются».

«Помнится мне, ты вполне сходу согласился на условия Евгения два с половиной года назад».

«Тому были причины. Во-первых, Евгений – русский дракон, а значит доверия ему у меня больше. А во-вторых, ты вполне конкретно пытался тогда сжечь мой разум. Конечно я тогда согласился! Жить хотел потому что».

«Похвально. Люблю, когда полезные мне существа сами удлиняют свой жизненный срок».

От наглости, с какой были произнесены эти слова, я цокнул языком. Мысленно, конечно, не вслух.

«Ой, да иди ты на хрен, Анугиразус».

«И это всё, что ты можешь мне сказать?»

Ответом для Анугиразуса послужило молчание. Я предпочёл вернуться к разговору со Светой.

– Да ладно, не волнуйся ты особо. Если вдруг что случится, я могу и силу применить. Благо сражаться научен.

– Что верно, то верно. Напомни-ка, как там этот Мутаръягир тебе говорил? «Путь высших драконических энергомутаций»? Впервые вообще слышу. Что русские драконы, что драконы-каратели превращаются с помощью нарастания новых тканей. И всё выглядит вполне эстетично.