Анугиразус заметил мою задумчивость.

– Не впадай в лишние думы, Чудов. Сейчас ты должен просто слушать меня внимательно. Слушаешь? – пришлось кивнуть, чтоб дракон-каратель продолжил свой сказ. – Великими эти граусбайх величали исключительно себя сами, пусть и умудрились занять бо́льшую часть галактики. Их технологический уровень был и правда поразителен: они умели строить невероятные по размеру и огневой мощи корабли, колонизировать даже отравленные ядерной и биологической войной планеты, создавали лекарства от любых заболеваний, уровень жизни их был сравним с утопическим. Казалось бы, всё хорошо, верно?

Анугиразус оскалился, но в глазах его не было презрения, скорее показная ярость. Даже кровавые слёзы не текли ещё по щекам, не обагряли зелёную траву под ногами.

– О, это был первый раз, когда я заинтересовался первым миром-измерением. До того момента я предпочитал честную войну с другими высшими существами. Правил у нас было много, каждый исполнял их ровно так, как нужно. Славные времена были. Но даже такое интересное занятие рано или поздно наскучит. Я долго следил за этим государством, копал всё глубже и глубже, а затем ужаснулся тому, насколько прогнила внутренняя суть этих существ. Культ смерти, идолопоклонничество, кровавые ритуалы, чревоугодие, скотоложство, похоть, гомосексуализм, показушное высокомерие. Они размножались, как мухи, ибо позволяли технологии, но у них исчезла чистая любовь и крепкая семья. Они воевали, как лучшие роботы, ибо у них была сильнейшая армия, но у них не было воинской чести. Они считали, что они великие, ибо захватили большую часть Млечного Пути, но забыли об искусстве и учёности – о том, что сохраняет величие в веках. Они подавляли цивилизации, которые обладали противоположными им качествами, отбирали у них нажитое непосильным трудом. Они смеялись над теми, кто проиграл им, глумились над их моралью, над их образом жизни, истязали их трупы, корчились на записывающие устройства, выкрикивая разнообразные лозунги.

Анугиразус взглянул на меня, задав немой вопрос: «Ничего не напоминает?». Я слабо кивнул. Думаю, будь рядом Сергей Казимирович – ветеран Третьей мировой войны – он бы тоже кивнул.

– Именно в то время я вместе с Анугиразой принял решение уничтожить это государство. Вмешаться в, казалось бы, естественный ход вещей. Мы тогда были гораздо менее опытны и более наивны, чем сейчас. Мы пытались поразить их силой нашего разума, энерговедением – тем, чего у расы граусбайх не было никогда. Пытались помогать цивилизациям, на которые они нападали. Тогда в прямых стычках рассеялось в первичную энергию очень много наших детей. В то время потомки высших существ ещё не научились абсолютному бессмертию. Но вскоре мы поняли, что действуем совсем не правильно. Мы влились в ряды самих граусбайх, стали продвигаться всё выше и выше, захватывая государство, внедряясь в самые его глубины способами неявными, медленными. Через полтора века мы были готовы. Потребовалось всего три года, чтобы граусбайх начали друг друга резать с невиданным ожесточением. Единое государство распалось на множество частей. Одновременно мы подначивали и спасаемые цивилизации нападать на них, терзать, рвать на части, измываться над злом. Когда исчезли граусбайх, я осознал, что в этом моя задача – низвергать порок. Я понял, что мои когти созданы для того, чтобы без конца проливать порочную кровь. С каждым тысячелетием я и мои бесчисленные дети становились всё более жестокими, с каждой сотней тысяч лет мы всё ближе и ближе подходили к нашей истинной сути – сути вечных драконов-карателей.

Анугиразус подошёл ко мне ближе. Из его глаз потекла кровь.

– Каждый, кто видел нас, боялся, ибо мы неизбежная смерть, мы жестокое убийство, мы кара небесная, мы причина всё никак не наступающего для целых государств рассвета, мы истязатели порока, мы анугир дшойядарник.

Последнее словосочетание Анугиразус произнёс невероятно учтиво и трепетно. Эта фраза легко переводилась на русский язык и означала «анугир непобедимый». Сразу в голове всплыла высеченная на груди дракона по имени Сангвотарий латинская фраза «Anugirus invictus» с тем же переводом.

– Этого государства не существует уже многие миллионы лет. Что уж тут сказать, даже малейшего следа от него не осталось. Но последние его представители до сих пор истязаются в Великом Хранилище Порока. Ах, эти сладостные крики, ах, эти мольбы пощадить, ах, эта ниточка надежды на спасение, которую мои любимые дети постоянно, из века в век, перерезают…

Витающая вокруг Анугиразуса энергия вновь вошла внутрь него. Шипы на его спине немного увеличились. Голос стал гораздо спокойнее.

– Мы убиваем не потому, что нам это нравится, Чудов. Мы убиваем потому, что это единственный способ уничтожить порок – бич галактики Млечный Путь. Мы убиваем очень жестоко, потому что хотим вселить страх. Но, к сожалению, страх не всегда приводит к недопущению образования порока. Часто приходится ломать саму гниющую цивилизацию – источник идей и мыслей. Чувствую, у тебя в голове стоит вопрос – в чём же поучительность моей истории? Ну что ж, ответ на него ты дашь себе сам лишь через время, когда тебе станет понятно больше. Мы ещё увидимся. Напоследок скажу одно – отучись доверять дело воле случая. Подкидывание монетки нигде не оправдывает глупость поступка. Даже в хаотичном четвёртом мире-измерении.

Анугиразус растворился подобно пустынному миражу, оставив меня наедине с самим собой.

«Да уж, любитель ты, Анугиразус, загадывать загадки, – подумалось мне. – Ну и ничего, разгадаю».

А ведь небо над солнечным лугом – прекрасное место для первого полноценного полёта!

Космический бой выглядит совсем не так, как показывали в старом кино. На деле это явление либо чрезвычайно долгое и скучное, либо чрезвычайно быстрое и неожиданное. Ни тебе гигантских космических кораблей, едва обшивками не касающихся друг друга в суровом бою, ни тебе абордажных челноков с сотнями десантников, ни тебе множества пушек по бортам, как у фрегатов семнадцатого века.

Реальность оказалась всё же реалистичнее выдумки как талантливых, так и бесталанных творцов далёкого прошлого. Законы физики, военная доктрина, расстояние боя – всё это вносило свою лепту в набор вооружений. Не было никаких пушек на бортах, планирующих бомб, мин. Лазеры, ракеты, торпеды, радиоэлектронная борьба – вот что было.

Наш корабль стоял возле сторожевой станции, ждал, пока два сопровождающих нас эскадренных торпедоносца отразят нападение вездесущих лацертианских пиратов. Врагов было четверо, корабли примерно того же типа, что и наши. Бой был бы неравный, не будь экипажи наших боевых кораблей отлично выучены.

У нас паники не было. Явление это обычное, на самом деле. Народ уже давно привык. В конце концов, даже если вдруг эсторносцы уничтожат, побитый враг ни за что не уничтожит сторожевую станцию. Я вынес свой разум далеко за пределы корабля и пытался на расстоянии ощущать все возмущения в вакууме.

– И что ты чувствуешь? – спросила Света, лежавшая рядом со мной.

– Лазеры, ракеты, торпеды. Всё как обычно. Ничего нового. Всё идёт одновременно и быстро, одновременно и очень медленно. Скукота.

– Но зачем тогда ты смотришь? Неужели ты что-то видишь за те многие десятки тысяч километров?

– Нет. Но я чувствую. Чувствую, как возмущаются щиты каждому попаданию, чувствую, как торпеды пробивают в них бреши, как рвут на части обшивку, сеют пожары, собирают лацертианскую жатву, разрывая их на части, ломая им кости…

– Вить, у тебя кровь, – испуганно сказала Света. – Из глаз.

Я цокнул языком.

– Чёртова анугирская физиология. Вытри кровь, пожалуйста. Похоже, мне не стоит столь подробно описывать то, что я чувствую. Дракону-карателю это нравится.

«Нет, не анугиру, которого ты называешь драконом-карателем, – заговорил Анугиразус. – Он, без сомнения, тоже был бы рад. Но эта мысль твоя, и именно ты получаешь потаённое удовольствие».