– Вер-р-рно, – прорычал Анугиразус и ещё глубже погрузил свои пальцы, почти достав до мозга. – О, эта история тебе особенно понравится. Теперь ты художник. Когда-то ты жил в Соединённых Штатах Америки, но затем переехал в Канаду. Ты рисовал откровенные изображения, называл это искусством, был зол на тех, кто не верит тебе. Но затем ты нашёл тех, кто назвал твои «творения» шедеврами, был готов платить за них большие деньги. Тебя приглашали на оргии, тебя накачивали наркотиками и очень хотели, чтоб ты избрал себе образ. Ты избрал образ дракона, эксплуатировал его, мечтал о нём, но одновременно ты опошлял его, изображал его в отвратительном свете. Однажды ты и сам уверовал, что ты дракон, а не образ, хотя в тебе не было ни капли от него: ни ума, ни телосложения, ни мысленной чистоты. Но главное, что тебе хорошо. Но ничего не длится вечно. Во время Третьей мировой войны ты радовался смертям русских солдат, радовался истязаниям над ними, призывал уничтожить русский народ и одновременно совершенно не понимал, за что «эти русские варвары» страшно убили на фронте твоего фашиста-отца, за что однажды в твой город прилетело множество ракет, за что русские сломали хребет той армии, которую ты всегда считал непобедимой. Ты изворачивался, ты лгал, ты порочил себя и свой «образ». Что с тобой должна была сделать анугир Райтийяда, умело входящая в доверие и которую ты считал самой близкой своей соратницей?

Земля пропиталась моей кровью и теперь неприятно хлюпала. Меня трясло. Из пасти стала течь чёрная горючая жидкость, используемая для огненного дыхания. Страшная боль и умирающий человеческий разум сковывали меня, не позволяли мне сказать то, что я сказать был обязан. Собрав часть своей жизненной энергии и преобразовав её в голос, я выдал свой окончательный ответ:

– Она должна была покарать его! И она сделала это! Она доставила ему невероятные страдания и отправила его разум в Великое Хранилище Порока, ибо порок должен быть опозорен и уничтожен!

Вся вытекшая из меня кровь вдруг загорелась, подобно напалму, и стала извергать невероятное количество энергии. Мой разум рефлекторно начал собирать её и тут же пустил в русло преображения. Я креп там, где и так был крепок, и закрывал все немногочисленные уязвимости. Из обычного дракона-смеси я превращался в почти неуязвимую машину уничтожения. В преображающем пламени родилась новая пара глаз с синей, как полоса на нашем флаге, радужкой и с золотыми зрачками цвета нашего герба. Я словно стал символизировать собой один из главных символов государства – сине-красный стяг с золотой звездой посередине.

Вскоре боль ушла. Ушло и неприятное чувство от сжимающих меня «щупалец» – Анугиразус отпустил меня. Разум мой словно бы перевернуло – моё драконье обличие теперь не ощущалось как второе. Оно ощущалось как первое, главное. Обличие человека я не потерял, но теперь оно стало второстепенным. Я открыл свои новые глаза и взглянул на мир по-другому, стал видеть гораздо острее, стал видеть больше.

Я не потерял ни капли себя. Лишь в тот миг мне стало понятно, что «я» не зависит от наличия первородной крови или части разума. Я – это я, Виталий Александрович Чудов. И ничто не подвергало это сомнению, даже тело дракона.

Очень многие желания выветрились из меня. Выветрилась рефлекторная нужда в пище и сне, выветрилось неразумное либидо, выветрилось само желание совершать любые пороки. Теперь на подкорке моего сознания был выгравирован их список, все ранги представали перед моими глазами. Разум превратился в ЭВМ, подобную радару, он теперь почти мгновенно мог определить порочность человека, определять степень наказания.

Несколько желаний всё же добавилось: желание уничтожить порок, желание рвать порочных на куски, желание не допустить его распространение, подобно болезни. Теперь у меня не было мысли о том, чтобы поступать с такими людьми гуманно, ибо они сами к тебе гуманны никогда не будут. Драка всё равно будет неизбежной, значит надо ударить первым. И лучше насмерть.

Кровь русского дракона тоже добавила черты. Защита и преданность – вот эти черты. Защита – бескорыстная, преданность – абсолютная. Я хотел защитить непорочных людей, защитить их величайшее изобретение – цивилизацию. Я хотел окружить свою Родину любовью такой же, какой она окружала меня, обучить её всему, что знаю, как она учила меня, а затем отпустить в вольное плавание, подарив свободу сделать самостоятельный выбор, как позволила мне сделать свой выбор она.

– Встань, Виталий, – сказал Анугиразус, впервые назвав меня только по имени, а не по фамилии или в комбинации с фамилией или отчеством. Его голос полнился значением. – Встань, первый русский дракон-каратель.

Моя чешуя осталась красной, но теперь на ней было множество шипов, и она стала частью моего разума. Это обеспечит мне наилучшую защиту. Зубы стали острее, когти – тоже, мои импланты стали частями соответствующих органов, даровали им наилучшие свойства. В хвосте теперь скрывался костяной шип. Это обеспечит мне наилучшее нападение. Энергия слушалась меня – учиться будет проще.

Я гордо встал перед Анугиразусом, приняв своё перерождение.

– Ты последовал высшему замыслу и изменился навсегда. Ты последовал высшему замыслу и принял истину – порок должен быть опозорен и уничтожен. Ты сделал всё так, как и планировалось, и теперь заслуживаешь наивысшей награды. Теперь я вижу, что ты достоин объединить под своим началом три драконьи семьи, что ты сможешь исполнить назначенное тебе ещё тогда, три года назад.

Анугиразус положил мне руку на плечо.

– Тебе всё ещё нужно исполнить то, что тебя попросил сделать Пенутрий – вернуть Анугиразу домой. Добудь последний разум. И тогда ты сможешь полноценно встать на тот путь, который ты сам уже проложил себе.

– Спасибо тебе, Анугиразус. Я всеми силами буду оправдывать твоё доверие.

Анугиразус взглянул на меня в последний раз. Его взгляд был добрым, отеческим, как у Евгения. Затем он растворился, распавшись на миллиард частей.

Хотелось поговорить с Анугиразой. Света ещё спала, будить её я не стал, пусть и очень желал удивить своими изменениями.

Анугираза сидела, находясь в некой медитации. От неё во все стороны исходило огромное множество тонких «щупалец», изучающих окружающий мир аж за тысячи километров отсюда. Мне тоже нужно научиться так делать. Да и вообще мне очень и очень многому нужно будет научиться.

– А! Виталий! – сказала Анугираза, выйдя из «медитации» и резко повернув ко мне голову. – Ты изменился в лучшую сторону.

– Да, это так. Я многое осознал благодаря всему случившемуся. На самом деле, капельку жаль, что я потерял часть себя.

– Нет, – Анугираза легко покачала головой и еле заметно улыбнулась, – ты ничего не потерял. Ты лишился лишь плохих черт, низменных. Но то, что делает тебя по-настоящему человечным, осталось. Человечность не во всепрощении, не в стремлении слепо перевоспитывать. Человечность состоит в том, чтобы защищать людей, тех, кого мы называем дарцкорер хомин – непорочные люди. Мы не людей ненавидим, Виталий. Ненавидь мы вас, уже давно бы уничтожили. Мы ненавидим порок, примеряющий на себя миллиарды лиц, ненавидим его за гибкость, за умение прятаться и за стара, и за млада. Люди, как и прочие хгичадр, создали великое явление – цивилизацию. Она – щит против порочного меча. Но щит имеет свой предел прочности, и тогда цивилизация либо исчезает навсегда, утонув в пороке, либо на время угасает, чтобы переродиться заново.

– Да, я чувствую это знание. Но я не хочу, чтобы Россия когда-то в будущем вновь пала. Может случиться и такое, что она больше никогда не воскреснет. И тогда моя жизнь совершенно утратит смысл.

– Именно для этого мы и вели тебя по этому тернистому пути, Виталий. Млечный Путь должен перейти в период рождения суперцивилизаций. Ты должен будешь первым переродить свою цивилизацию в бессмертную суперцивилизацию, сделать из обычного человека лишённого порочности суперчеловека. Понадобятся многие и многие поколения, чтобы сделать это всё, но результат полностью себя оправдает.