Я тогда предполагал одно из двух – либо эта девушка, сидящая сейчас перед экраном ЭВМ, когда-то ездила в Россию, где и купила подобный сувенир, либо она всё же решила щедро потратиться. О третьем варианте мне ещё предстояло узнать.

Я обращаю на это внимание ровно по одной причине – её комната совершенно не выглядела как принадлежащая порочному человеку. Правду говорят, что самый ужасный преступник меньше всего бросается в глаза.

Но в тот миг я не поверил, что эта девушка – хисальдар же́на хомина. Совершенно ничего не говорило супротив неё. Так я думал, пока не решил погрузиться в её разум.

Из моих когтей к голове девушки потянулись рыжие «щупальца». Достигнув цели, они сразу открыли мне доступ к её тайнам.

Я на всю жизнь запомнил ощущения, которые тогда волной захлестнули меня. Девушка оказалась непроста в своём внутреннем мире. С одной стороны, она испытывала сильную любовь к родителям, испытывала благодарность к ним за то, что они отдали её в художественное училище, благодаря которому она смогла зарабатывать немалые деньги. Она и правда была талантлива, рисовала быстро и красиво, а технологии ей в этом только помогали. Она любила свою страну, с большим уважением относилась к России и не любила Корпоративный Человеческий Союз, рисовала про него множество карикатур.

Но это было то, что лежало на поверхности, а на поверхности лежит глубокая память. Парадоксально, не правда ли? Но я не останавливался. Одно движение пальцем, и ниточка энергии погружается глубже в структуры разума.

Однажды что-то изменилось – несколько лет назад к ней в личную переписку в итальянском аналоге нашей Сети пожаловал некий тайный доброжелатель. Он попросил у девушки за тройную цену совместный портрет Владислава и его духовного брата – Владириса. В нём не было ничего особенного, это должен был быть просто качественный портрет. Та, разумеется, не могла отказаться и принялась за работу. Тайный доброжелатель много общался с девушкой, рассказывал ей о себе. Он представился гражданином КЧС, что очень страдает от жизни на так называемом «фронтире» - слабо развитом пограничном мире, часто испытывающем недостаток снабжения. Она, в свою очередь, поступала мудро, не рассказывая незнакомцу больше необходимого минимума.

Но тайный доброжелатель очень напористо общался с девушкой. Он просил всё больше и больше портретов, причём именно с Владиславом и Владирисом. Он объяснял это восхищением этими двумя личностями, их силой духа и интересом к их истории. Но постепенно эти картинки превращались в нечто пошлое, несуразное, отталкивающее нормального человека. Его слова были сладки, как карамель, и убедительны, как речь правителя. Постепенно тайный доброжелатель брал её в оборот, рассказывал ей самые разные небылицы. Разум девушки оказался слабее выработанной технологии убеждения и склонения.

Девушка не сама по себе стала порочной. Из неё именно сделали порочную. Из той, что рисует только мудрое и целомудренное, воспитали ту, что рисует бессмыслицу и мерзость. Она перестала рисовать карикатуры, перестала восславлять дружбу Италии с Россией, перестала обличать КЧС. Теперь её мозг был занят только рисованием порнографии. Производство откровенных изображений в правилах драконов-карателей относится к хисальмерен. Но если эти изображения показывают не связь мужчины с женщиной…

Сама девушка тоже изменилась. Когда-то у неё был молодой человек, они хотели в будущем пожениться, их любовь не подлежала сомнению. Они были во многом одного мнения, и это играло им обоим на руку, но ровно до момента появления в жизни девушки тайного доброжелателя. Мудрый парень пытался оградить свою возлюбленную от его влияния, но неведомые со стороны щупальца убеждения уже охватили её разум. Вскоре они разошлись. Тогда девушка дала волю первому серьёзному пороку – предательству.

Она больше не хотела себе молодого человека. Она с тех пор стала желать молодого дракона, самца, который любил бы её так крепко, как не может любить человек. Именно тайный доброжелатель подарил ей все те прекрасные фигурки Владимира и Владириса, что стоят у неё сейчас в стеклянном шкафчике. Она целовала их, фантазировала о них, смотря похотливым взглядом. Именно тайный доброжелатель поместил ей в голову это порочное желание и всеми силами поощрял его.

Теперь Россия ассоциировалась в голове девушки вовсе не с её культурой, укладом жизни, достижениями и технологиями. Теперь она ассоциировалась лишь с Владимиром с её собственных рисунков, у которого расстёгнута рубаха, сняты штаны и вывалены наружу половые органы и который смотрит на зрителя не взглядом мудрого высшего существа, а взглядом похотливой проститутки, готовой отдаться тебе за пятьдесят эрок. Я всегда знал, что наш враг искусен в обмане и введении в заблуждение. Знал, что наш враг опошляет любой образ, которого коснётся, ибо зло неразборчиво. Но тем удивительнее было столкнуться с таким в действительности.

Владирис и Владимир не были мне друзьями. Но я знал, чувствовал, что они – настоящие драконы. Что они никогда бы не потерпели такого взгляда на них, наказали бы того за столь отвратительное проявление безвкусицы. Кровь дракона-карателя забурлила во мне, она говорила отомстить за них. Кровь русского дракона тактично молчала, но даже она тихо возмущалась бескомпромиссным посягательством на драконью честь.

Ярость потихоньку разогревала во мне кровь. Чем больше я копался внутри разума девушки, стоя в нескольких шагах от неё, тем сильнее каждая клетка моего организма накачивалась энергией. По телу пробежало приятное тепло, я тихо, но совершенно случайно, словно бы рефлекторно, зарычал.

Девушка обернулась. Она не успела вскрикнуть от неожиданности – я в мгновение ока подскочил к ней и закрыл рот рукой.

– Тихо, – процедил я. – Не смей кричать.

Она была испугана. Немудрено, увидеть чудище, вроде моей особы, не каждый день удаётся. Она смотрела на меня с абсолютным непониманием, неспособная поверить собственным глазам. Мои когти поцарапали её нежную кожу, по щекам потекли две узкие струйки крови.

Девушка устремила свой взгляд на мои глаза. Это была ошибка – нельзя смотреть в глаза энерговеду и пытаться в них что-то найти, иначе наткнёшься на невиданное сопротивление. Буквально на мгновение она увидела, кто я внутри – человек, совмещённый с русским драконом и драконом-карателем, убийца врагов России и порочных людей, тот, чья кровь желает её смерти.

Бедная девушка задрожала, из её глаз потекли слёзы, тело заелозило, закрытый рот пытался кричать.

– Тихо, я сказал! – злобно сказал я и сорвал девушку с кресла на пол. – Тихо. Я пришёл, чтобы…

«Убить тебя» – должен был сказать я тогда. Но вдруг меня заклинило. Драконья часть разума была единодушна в этом порыве. Но человеческий разум, воспитанный на гуманистических идеях, запротестовал. Он говорил мне: «Нет, эта девушка ещё не потеряна. Не нужно её убивать. Её можно перевоспитать, обратить все метаморфозы».

И в тот миг я оказался поражён идеей, которая до этого в голову мне отчего-то совсем не приходила. А ведь и правда, зачем я буду убивать эту девицу? Почему бы мне просто не поговорить с ней? Не пояснить ей, где правда, а где ложь?

Но я смотрел в её глаза и видел, как сильно её разум мутировал, как сильно его изменило вражеское влияние. Это была бы сверхтяжёлая задача, дракон был в этом убеждён, но человек всё равно сохранял надежду. То самое чувство, что не сильно-то рационально.

«Я не могу её убить, Анугиразус» – обратился я к дракону-карателю, продолжая держать девушку прижатой затылком к полу.

«Чушь! – ответил он мне. – Ещё как можешь! Ты ведь сам видишь, что она уже предала своего возлюбленного, свои принципы. Предательство – один из самых гнусных пороков. Ещё пару лет, и она предаст собственную страну. Она опошлила образ высшего существа, она приписала ему пороки – за это всё она должна понести заслуженное наказание».

Лицо моё не дрогнуло, но разум бушевал в неравной битве человека и дракона. Я просто не знал, как поступить. Последовать ли мне высшему замыслу и убить эту девушку, причинив ей страшные страдания? Или всё же пробудить в себе бунтаря и отпустить её, наплевав на данное мне поручение?