– Евгения, – тихо сказал Пётр Иваныч и указал на свой медальон с зелёным драконом. – Его взор.

– Так вот чей это Культ, получается, – прошептал я. Затем спросил громче. – Что было дальше?

– Он дал мне надежду. Надежду, что у меня получится отомстить. За всех. Взамен я должен найти ему Посвящённого. Равно как должны и сотни других, подобных мне.

– Они тоже хотят за что-то отомстить?

– Быть может. Я не могу знать, я не находил подобных себе. Все инструкции передаёт мне лично Евгений через сон. Я каждую ночь смотрю во сне на свечу и жду его голоса, который меня бы направил.

– Как марионетку? – осторожно спросил я. У меня с его слов почему-то сложилось именно такое впечатление.

– Нет, ни в коем случае. Иначе и ты тогда лишь марионетка в руках своего начальства. Но ведь это не так.

– Но кто он, этот Евгений?

– Дракон и Покровитель. Как Владимир.

– И за кого он? За Порядок?

– Он за Россию, – Пётр Иваныч посмотрел на меня многозначительным взглядом. – Он сам есть её истинная память.

– То есть? – действительно не понял я. – Это как?

– Он ещё задолго до Владимира обратил свой взор на нас, русских людей. Когда мы ещё жили на Земле. Он следил за нами столетиями. Он переживал вместе с нами все победы и поражения, печалился, когда мы погибали в огромном количестве развязанных не нами войн, и искренне радовался нашим великим достижениям. Столетие за столетием он наполнялся страшной злобой на тех, кто несправедлив по отношению к нам, кто насмехается над нашей ментальностью, постоянно обманывает нас, измывается над нашей верой в будущее, где все могли бы быть равны друг с другом, где не будет высших и низших наций. Его злоба была бессильна, ибо он не мог ни на что повлиять, Земля была защищена от большинства воздействий из третьего мира-измерения. Когда мы выбрались за пределы Солнечной системы, он сразу попытался создать своих посланников, но самое главное из высших существ не позволило ему этого сделать. Видите ли, он выбивался из концепции противостояния Порядка и Упадка. Он стал действовать по-другому…

– Выбирать людей, к которым легко залезть в разум? – попробовал предположить я.

– Да, – кивнул Пётр Иваныч. – Именно так.

– Значит, вы ищете Посвящённого. А кто может таковым стать?

Я вдруг почувствовал дуновение ветерка из приоткрывшегося окна возможностей. Быть Посвящённым – великая честь и возможность влиять на вещи большого масштаба.

– Любой, в ком Евгений увидит потенциал. Будь уверен, он видит всё. Может, даже следит сейчас за нами…

Пётр Иваныч произнёс это с интонацией настолько загадочной, что я на мгновение ощутил взгляд третьей пары неведомых глаз, словно бы смотрящих отовсюду.

– Хочешь узнать? – спросил Пётр Иваныч и указал на свой медальон. – Коснись его. В нём заключена частичка Евгения. Нужно сперва понять, сможешь ли ты вообще встретиться с ним.

– Разве не все могут?

– Те, в ком сильно малодушие, не могут. Евгений отвергает таких. Считает, что Посвящённый не может быть слабым. Ну же, смелее.

Я осторожно потянулся к медальону, словно он мог оказаться безумно горячим. На меня смотрел пустой стеклянный глаз зелёного дракона с открытой зубастой пастью. Как только я дотронулся до медальона, глаз вдруг засветился фиолетовым светом. Надо же, подумал я тогда, какой интересный фокус. Пётр Иваныч приподнял бровь.

– Интересно… – сказал он и вдруг засуетился. – Так, так, так… Теперь следующий шаг. Не пугайся только.

Он снял перчатки. Я обомлел, когда вместо нормальных человеческих рук увидел когтистые, покрытые тёмной чешуёй лапы. Внутри меня словно что-то перевернулось.

– Это ещё что такое? – спросил я. – Зараза какая-то?

– Нет, отнюдь, – спокойно сказал Пётр Иваныч. – Это… Как бы тебе объяснить? В общем, Евгений умеет управлять энергией. Любой. Направляя её в правильное русло, он способен творить настоящие чудеса.

– В этих… руках есть какой-то сакральный смысл, я так полагаю? Ваш Культ же связан с Драконом.

– Вовсе нет. Это лишь доказательство, что каждое существо в нашей вселенной соткано из одной и той же изначальной материи. И лишь энергия способна изменять её по своему усмотрению. А это… – Пётр Иваныч помял кисти рук, – Евгению проще всего было создать нечто себе подобное.

– Ну и как вам? – я невольно усмехнулся. – Удобно с такими лапами жить и работать?

– Нет, конечно, – Пётр Иваныч улыбнулся. – Это недавнее «приобретение». Хочу попросить Евгения вернуть мне обычные руки. Соскучился я по ним.

– А что там с медальоном-то? – спросил я, видя, что глаза зелёного дракона до сих пор не потухли.

– Дальше ты должен поднапрячь мозг, – Пётр Иваныч вытащил настоящую парафиновую свечу из своей сумки и зажёг её. Он передал её мне и взял мои руки в свои. Его чешуйчатые лапы были очень шершавыми, казались ненастоящими, поскольку от них не исходило тепло, но пульсирующие под чешуёй сосуды убеждали меня в обратном. – Вглядись в неё хорошенько, запомни все очертания, детали. Запомни, как гарцует пламя. Ты должен увидеть её в первом же сне. Если не получится, значит, ты не можешь стать Посвящённым.

– Но вы ведь понимаете, Пётр Иваныч, что я тогда сегодня не засну? – задал я справедливый вопрос. Психолог и сам должен знать, что заснуть, когда чего–то с нетерпением ждёшь, очень тяжело.

– Не волнуйся, ты заснёшь. Я тебе выдам снотворное.

Он достал из сумки несколько таблеток. Они назывались довольно просто и очень забавно – «Снотворчики». Их иногда давали и детям. Из моей груди вырвался смешок. Я справедливо поинтересовался:

– Оно не помешает?

– Главное – заснуть. А каким образом – уже неважно.

Со свечи прямо мне на руки капал парафин, но он не обжигал кожу. Внезапно я почувствовал начавшее исходить от рук Петра Иваныча тепло. Его глаза забегали, в них блеснул огонёк. Чешуя на его руках вдруг постепенно сменилась кожей, а хищные когти превратились в аккуратные человеческие ногти. Психолог по-доброму улыбнулся.

– Пусть это будет тебе доказательством, что Евгений существует, – сказал он и посмотрел мне в глаза. От прошлой печали там не осталось и следа. – А теперь иди спать. Сейчас самое время.

Он отпустил мои руки и встал, сразу поспешив куда-то в сторону двери, ведущей в служебные помещения. Я окликнул его:

– Пётр Иваныч, постойте! О чём мне придётся говорить с Евгением, если вдруг я с ним встречусь?

– В первую очередь будете говорить о жизни, – сказал он, не оборачиваясь. – Об истории тоже. Это самые любимые его темы. А дальше дело само пойдёт.

– А со свечкой мне что делать?

Он остановился и обернулся. В его глазах появилось добродушие.

– Совсем забыл. Устал я, наверное, – сказал он и забрал у меня свечу. – Приходи, как сможешь. Доброй ночи.

Искусственные свечи погасли как раз в тот момент, когда силуэт Петра Иваныча исчез за дверью. Стало очень-очень тихо, даже перестали быть слышны редкие автоматные очереди, иногда раздававшиеся снаружи. Свеча до сих пор маячила передо мной. Главное было ничего не забыть.

***

Одно из двух: либо «снотворчики» мне попались бракованные, либо спальный мешок неудобный. Меня страшно злило, что я не мог заснуть. Что только мною не делалось – и гулять я ходил, чтоб устать поскорее, и барашков считал, и стихи мысленно читал. Кажется, уже начало светать, когда мой мозг соизволил, наконец, отключиться.

Сначала не было ничего. Просто тьма. Однако эта тьма была осознанной, не такой, какую обычно видишь во время сна. Лишь спустя долгое время я понял, что могу двигаться по собственному желанию, а не спонтанному желанию сознания, как обычно и происходит. Я обернулся и прошептал:

– Свеча!

Она являла собой островок комфорта и безопасности в океане бесконечной тьмы. Она стояла на столе, возле него стоял стул. Простой, на четырёх ножках, деревянный. Единственный.

По телу пробежало расслабление, я сел на него и стал смотреть на свечу, полагая, что именно это и нужно делать. Впрочем, в голове пробежала мысль, что наверняка от меня может потребоваться что-то ещё.