— Дела идут хорошо, — начал он под шуршание бумаг, которые Ефросинья внимательно просматривала, — у нас чистая прибыль достигает тридцати тысяч рублей в год. Для такого производства — колоссальные деньги! — Сергей Сергеевич важно посмотрел на меня, ожидая моего одобрения, пришлось кивнуть, мол, да, согласен. — Все настроено и налажено, работаем, как часы!

— Сколько всего людей трудится в компании? — поинтересовалась Фрося, продолжая листать бумаги.

— Включая меня, четырнадцать человек. И такой сравнительно небольшой коллектив приносит отличную прибыль!

— Это впечатляет, — согласился с ним я, — может быть, покажете нам производство? — Что еще спрашивать, я совершенно не знал. Как-то слишком далека от меня эта область. — А эти четырнадцать человек — кто? — для поддержания разговора решил уточнить я.

— Конечно, идемте, по пути все расскажу, — мы поднялись со стульев и последовали за ним, — у нас два охранника, продавец, она же — одна из уборщиц администрации, — начал он загибать пальцы, — управляющий — это я, бухгалтер, отдел продаж — еще один человек, две уборщицы в цеху, работают посменно, грузчик и еще пятеро на производстве. Вроде, все, — мы вышли во дворик и пошли к большому производственному зданию. Оно было высоким, одноэтажным, с большими воротами и окнами под крышей.

— Понятно, а как так получилось, что у вас есть магазин, да и такое большое здание административное, — я кивнул назад, — а там всего четыре человека работает, я правильно посчитал?

— Тут дело такое, — Сергей Сергеевич несколько замялся у входа в цех, — я раньше был старшим технологом, работал под началом вашей матушки, но, когда её не стало, ваш отец дал четкие указания: снизить расходы, но при этом не снижать прибыль. В то время у нас были большие планы, от которых пришлось отказаться, многих сотрудников — уволить. Меня назначали управляющим. В итоге, сами видите, прибыль у нас отличная, проблем никаких, даже спадов нет! — Он распахнул калитку в воротах, и мы зашли в небольшой предбанник, заставленный палетами с бочками.

— А это что? — поинтересовался я, разглядывая пластиковые бочки.

— Это наша продукция, — с гордостью произнес управляющий. — Каждая бочка вмещает десять литров крема. У нас два крупных покупателя. Один берет в месяц сто пятьдесят бочек, второй — около пятидесяти. Все бумаги есть в отчете, — он кивнул на Ефросинью, которая так и держала в руках папку с отчетом, — себестоимость этой емкости около тридцати рублей, мы продаем их по пятьдесят. Для любого производства это — просто колоссальная прибыль!

— Да, — согласилась Ефросинья, с удивлением разглядывая бочки, — почти семьдесят процентов прибыли. Удивительно!

Тем временем мы прошли в раздевалку, где Сергей Сергеевич выдал нам бахилы, халаты и косынки. Нарядившись в них, мы без смеха не могли смотреть друг на друга, чем смутили нашего сопровождающего.

— Надо шапочки заказать, но косынки удобнее, посторонних у нас тут не бывает, а санитарные требования надо соблюдать. У нас есть все необходимые лицензии! — пояснил он и открыл дверь в цех.

Цех меня удивил своим размером. Он был большим. Наверное, метров сто в длину. Здесь стояло какое-то выключенное оборудование, им явно давно не пользовались, но было видно, что старательно ухаживали. Не было ни пылинки, все, что должно было блестеть, блестело, что должно было быть смазано — смазано. Над каждым конвейером горела тусклая лампа.

— Это что? — Я обвел рукой окружающее пространство.

— Это три линии для расфасовки. Они в идеальном состоянии, но мы их так и не запустили. Лидия, ваша матушка, закупила оборудование, когда всерьез занималась фабрикой. Каждые полгода оно проходит проверку и обслуживание.

— А почему не используете? — удивленно произнес я.

— Так это, — сопровождающий почесал затылок, — нет персонала, ну и, самое главное, нет дистрибьюторской сети, чтобы продавать продукцию конечному потребителю. А оптом продавать тоже смысла нет. У нас же ни имени, ни названия… Идемте, — он заспешил в конец зала.

Мы последовали за ним и уперлись в еще одни ворота. Открыв калитку, зашли в небольшой ярко освещенный зал, где кипела работа. У Ефросиньи неожиданно затряслись руки.

— Извини, мне сюда нельзя, — виновато произнесла она, — слишком высокий магический фон.

Теперь и я ощутил это. Вокруг разливалась и бурлила энергия.

— Конечно, подожди нас в том цеху, мы быстро, — я кивнул ей на дверь. Благодарно кивнув в ответ, она вышла.

— Здесь мы готовим крем, — Сергей Сергеевич, как ни в чем не бывало, продолжил экскурсию. — В этих чанах замешиваются все ингредиенты с соблюдением норм, рецептов и температурного режима. Когда смесь готова, происходит обработка магией…

Мы поднялись по лесенке к одному чану, миновав двух человек, которые следили за какими-то датчиками.

— … Затем на сам чан направленно подается магическая энергия, которая, проходя через руны на стенках чана, придает крему нужные свойства.

Присмотревшись внимательно к чанам, я заметил светящиеся рисунки рун, нанесенные на них. Обычным зрением они были не видны. Меня на какое-то время заворожили удивительные переплетения линий, так что я выпал из реальности. Очень жаль, что я ничего не смыслю в рунологии. Вот, судя по всему, еще одна область, в которой я мог бы применить свои умения видящего. Осталось только набраться необходимых знаний.

— Эти руны разрабатывала и вырисовывала ваша матушка. У нас три рабочих рунных чана и еще один законченный стоит на складе, но мы его так и не испытали. Сам крем без обработки магией стоит сущие копейки, примерно двадцать рублей за бочку. Но Лидия Шувалова очень много времени и сил потратила на эти чаны, создав действительно уникальный продукт!

— Спасибо, Сергей Сергеевич, мне все ясно, думаю, осмотрел достаточно. Идемте, — я спустился по лестнице, и мы вышли обратно к Ефросинье, которой я коротко рассказал об увиденном.

— А скажите, как используют крем ваши основные покупатели? — поинтересовалась она у управляющего.

— Честно говоря, я особо не интересовался, — он развел руками, — у них большой ассортимент и разные линейки кремов. Они еще делают шампуни и гели для душа. Думаю, используют наш продукт для основы некоторых своих кремов, но каких именно — не знаю. Сами понимаете, рецепты являются коммерческой тайной, — Сергей Сергеевич вздохнул, всем видом показывая, что ничем не может помочь.

— Я могу эту папку забрать для изучения? — Ефросинья потрясла папкой с отчетом.

— Если владелец не против, — он посмотрел на меня.

— Да, конечно, — задумчиво протянул я, потом встрепенулся, — слушайте, а можно мне с собой пару баночек крема? Хоть попробую свой продукт.

— Конечно, — несколько удивленно протянул управляющий, — но вообще у вас он должен быть дома. Каждый месяц мы рассылаем почти три десятка банок крема по особому списку. В ваш дом, точнее, в особняк вашего деда, и к вам, уважаемая Ефросинья Семеновна, отправляются по две баночки, поинтересуйтесь у отца. Список лиц, кстати, есть в вашей папке.

— Тогда не надо, думаю, дома найду, — настала моя очередь удивляться, — благодарим вас за экскурсию. Пока работайте в прежнем режиме. Не вижу смысла что-то менять, как бы от этого хуже не стало, — улыбнулся я в ответ Сергею Сергеевичу.

— Благодарю вас, ваше благородие, — явно с облегчением выдохнул он в ответ.

Сидя в машине, по пути домой, я продолжал размышлять об увиденном. Общее впечатление, несмотря на работающий цех, все равно оставалось упадническим. Как будто производство знавало лучшие времена. Полное надежд на будущее.

Я представлял счастливое мамино лицо. Удивительно, сколько работы она проделала с рунами на чанах. И это при том, что, по словам деда, магию мама не видела, работала только со своим воображением, рисуя в нём нужный рисунок и затем нанося его на стенки чана. Конечно, она наверняка использовала специальные очки, но у них очень маленькая зона видимости. Что-то типа тридцать сантиметров. Чтобы нарисовать руну размером больше метра, маме пришлось очень сильно потрудиться. Все-таки начальные знания по этой области у меня были, пусть и совсем незначительные.