'Что было потом? Вызвали ли нового короля?'

'Не знаем', - ответил Томас. 'Завтра мы ужинаем с лордом Гастингсом и, возможно, тогда услышим больше'.

Лорд Говард вскоре встал и отправился в кровать, и Томас с Бесс остались наедине. Он обнял жену. 'Мы все скорбим', - прошептал Томас, - 'но ты, наверное, сильнее очень многих'.

Бесс какое-то время тихо плакала у Томаса на плече. Эдвард стоял у нее перед глазами таким, каким был в последнюю их встречу, - сидящий в кресле в камзоле темно-красного оттенка, с длинными подбитыми мехом рукавами, с вытянутыми ногами, все еще привлекательный и способный ее взволновать. Она волей-неволей оказалась вынуждена оставить и его, и двор, а сейчас никогда уже не увидит живым. Приятнее вспоминались другие мгновения, - приехавший в Графтон молодой жених, Эдвард у нее на церемонии подтверждения брака, его визит в Эшвелторп, совместное путешествие в Уолсингем. Доброта Томаса и проявляемое им понимание трогали до глубины души. Словно тот давно отмел в сторону ревность, которую имел основательные причины ощущать, и Бесс испытывала к мужу благодарность, обнаружив, что держится за него, как за якорь в бурном море, что, разумеется, должно было принести разительные перемены им всем.

Утром Бесс направилась в Вестминстер с двумя старшими детьми и сопровождающим семью Робертом Белласисом. Глубоко беременная Элизия осталась дома. Они присоединились к длинным вереницам людей, ожидающих своей очереди пройти мимо гроба, - ремесленников, рабочих, торговцев и подмастерий. Каждый пришел проститься с последним из королей, подарившим народу мир и процветание. Эдвард лежал в окружении желтоватых траурных восковых свечей, священник читал над ним молитвы, а монахи из аббатства пели псалмы. Многие, проходя, плакали, слезы текли по щекам и у Аннетты. Бесс взглянула на лицо Эдварда и вспомнила, как Елизавета однажды назвала его новым солнцем, воссиявшим над Англией. Так оно и случилось, но в данный миг король лежал здесь, в необратимой неподвижности, а от движения явившихся с ним попрощаться колебалось и гасло зарево свечей.

Бесс покачнулась и ощутила поддерживавшую ее руку Джона. Они тоже прошли мимо монарха и вышли в дождливое апрельское утро. Молодая женщина отправилась в покои королевы, выразить той свое сочувствие, но услышала, что Ее Милость слишком погружена в государственные дела, чтобы видеться с прежней фрейлиной. Разочаровавшись, Бесс повернула назад, даже посчитала, что так и следует, - старая дружба значила для Елизаветы гораздо меньше, чем озабоченность ближайшим будущим.

За обедом лорд Гастингс с вытянутым и изнуренным лицом, однако, тоже повернул разговор к тому, что пришлось предпринять. 'Я послал срочное сообщение герцогу Глостеру', - объявил он собеседникам. 'Король Эдвард назначил его опекуном своего сына, Ричард обязан явиться срочно и в окружении внушительной силы'.

'Вы предполагаете противостояние?' - спросил лорд Говард.

'А вы - нет?' - возразил Гастингс. 'Я продолжаю исполнять обязанности лорда-канцлера, но королева с Дорсетом успели образовать принимающий решения Совет. Прав на это у них нет, абсолютно никаких. Ничего не может свершиться, пока не прибудет новый король, тем не менее, мать с сыном выпускают постановления и отправляют письма каждому, кто хочет стать человеком Вудвиллов'.

'И много таковых?' - поинтересовался Томас.

'Меньше, чем они ожидают. Милорд Глостер обязан проследить, дабы все прошло правильно и без ошибок, и я молю Господа, чтобы он приехал, как можно скорее'.

Бесс подумала о Миддлхэме, о Ричарде и Анне, об их хрупком маленьком сыне. Теперь мир этой семьи разобьется на мелкие осколки, болота Йоркшира сменятся на грязь лондонских улиц и на конфликты в палате Совета. Ответственность - явление тяжелое и жестокое, но она знала, - Ричард не станет от нее увиливать.

Лорд Говард совершил глубокий выдох и удовлетворенно рыгнул, с его тарелки испарился даже последний оставшийся кусочек. 'Великолепный обед, милорд'. Он покопался в кармане, нашел там монету и подозвал распорядителя. 'Прошу, отдайте это повару с моими высочайшими похвалами'.

Лорд Гастингс улыбнулся. 'У меня лучший повар в Лондоне. Милорд, сэр Томас, думаю, нам многое следует сказать друг другу. Предлагаю удалиться в мой личный кабинет и предоставить дамам поговорить с глазу на глаз'.

Екатерина отвела Бесс наверх, и они устроились там, лакомясь сладостями и смакуя тонкое вино.

'Я была во дворце', - поделилась Бесс, - 'но королева не стала со мной видеться'.

'Елизавета не забыла, как вы встали на сторону Ричарда в деле Кларенса и в остальных вопросах, да и вашу дружбу с Анной Невилл она хорошо помнит. Моя дорогая, мне страшно. Опасаюсь, как бы всем нам не грозили трудности'.

'Какие именно трудности?'

'Не представляю, хотя хотела бы догадываться. Уильям и Дорсет опять готовы перегрызть друг другу глотку. В самом деле, мы вскормили змею на груди в лице нашего зятя. Даже Эдвард не сумел излечить эту рану, лежа на своем смертном одре. На Уильяма теперь каждый взирает с надеждой на сохранение государственных вопросов в должном порядке, пока не прибудет новый король, но Дорсет не намерен обращать на него внимание, как, впрочем, и королева'.

'Ричард заставит их прислушаться к нему', - доверчиво сказала Бесс, но Екатерина парировала: 'Если королева добьется своего, и ее сын наденет корону, власть целиком и полностью попадет к ней в руки, не успеет Глостер даже войти в Лондон. Опять же, если Уильям не сможет ее остановить'.

'Конечно, сможет. Он же не враждует с Ричардом, не так ли?' Тем не менее, некоторые сомнения еще оставались, и Екатерина их озвучила.

'Не думаю', - обронила она, - 'тем не менее, мне кажется, герцог всегда считал Уильяма, да и короля чересчур распутными, тогда как сам милорд Глостер крайне сдержан'.

'Его Милость не выносит легкомыслия', - согласилась Бесс и вспомнила страстную речь Ричарда при возвращении от двора после гибели Кларенса. Он ненавидел распущенность и пьяные вечеринки, равно как и блестящий внешний вид, прячущий порок и похотливость. Неясный страх, почувствованный у подруги, зародился также и в мозгу у Бесс.

'У обеих нас есть сыновья, связанные с будущим', - произнесла Екатерина. 'Моему Эдварду - семнадцать, Ричарду столько же, сколько и вашему Джону. Интересно, каким мир обернется для них?'

Бесс попыталась улыбнуться. 'Когда шум уляжется, то все останется, по большей части, тем же самым'.

'Сомневаюсь. Батюшка часто рассказывал, сколько ненависти разгорелось среди знати в детские дни Генри Шестого, как каждый боролся за власть над мальчиком'.

'И от этой ненависти погиб герцог Хамфри', - невольно заметила Бесс, и, когда Екатерина озадаченно на нее посмотрела, добавила: 'Мне бы хотелось вернуться в Эшвелторп'.

'И лорд Говард, и сэр Томас не относятся к числу мужчин, убегающих от своих обязанностей'.

'Не относятся', - согласилась Бесс, - 'но я не знаю, станет ли Томас слишком глубоко вникать в проблемы, если отец не подаст ему пример. Мы были так довольны на протяжении последних лет'.

Ночью Бесс спросила у Томаса, что он предполагает делать дальше. 'Пока - ожидать церемонии похорон', - удивленно ответил тот. 'Отец принимает в ней участие, значит, задействуют и меня. Затем нам придется присутствовать на коронации, батюшка должен получить при юном монархе должность. Двор, с Божьей Милостью и с Ричардом в качестве королевского опекуна, превратится подходящее место для жизни достойных людей'.

'Но королева-'

'-вынуждена будет поступать так, как ей укажут. Мы все помним хаос, устроенный королевой Маргарет. Правление - забота мужчин'.

Неясный страх разрастался. Неделю спустя Эдвард с огромной пышностью был упокоен в часовне Виндзора, после чего в течение двух недель Лондон ждал. Томас принес Бесс новости, - Ричард лично обратился с письмом к Совету покойного короля, заявив, что уже находится в пути на юг, и что ничего не следует предпринимать из противоречившего бы воле его брата.