Эдвард откинул голову и рассмеялся. 'Надеюсь, мои подданные впустят Елизавету в свои сердца. Совет хотел, чтобы я женился на иностранной принцессе, это правда, но меня пленила английская красавица, и тут ничего не поделаешь. Вы любите вашего мужа, Бесс? Ведь так вас называет моя королева?'

'Да, сир. Я всей душой надеюсь трепетно полюбить моего мужа, хотя после бракосочетания видела его только один или два раза. Леди Феррерс желала, дабы потом я поселилась с ней, но батюшка не согласился'.

'Ваш батюшка пришел с ополченцами в мою армию также, как дочь на подтверждение своего брака?'

Бесс улыбнулась Эдварду. 'Услышав о сборе, отец послал за теми из наших людей, кто в состоянии носить оружие'.

На миг лицо короля приобрело более серьезное выражение. 'Я намерен вытоптать мятеж раз и навсегда. Вы понимаете, почему мы сражаемся? Мне представляется, что женщина должна осознавать причины дела, которому ее супруг вполне способен пожертвовать свою жизнь?'

Ладонь Бесс метнулась к воротнику платья. 'Я знаю, что ваши права значительнее тех, которые предъявлял король Генри'. Она увидела угрюмую морщину, протянувшуюся от носа Эдварда к его подбородку, и подумала, каким пугающим противником тот может оказаться.

'Маргарет Анжуйская убила кузена отца, герцога Хамфри Глостера, в народе называемого 'Добрым герцогом', и сделала батюшку своим врагом. Когда он и мой брат Рэтленд были убиты, сражаясь за их права, Маргарет водрузила его голову на ворота города Йорка и одела на нее бумажную корону. Господь заставил ее заплатить за это кровью при Таутоне. Отец был великим человеком, но в вопросе отстаивания законных претензий его обманули. Вы же никогда с ним не встречались?'

'С герцогом Йорком? Нет, сир'.

'Я любил его', - произнес Эдвард и на минуту умолк. Потом он, как показалось Бесс, отбросил внезапно наползшее на него мрачное настроение. 'Благодарение Господу, Маргарет уехала, и я положу конец волнениям. Я установлю в моей Англии мир, ибо в жизни есть место и другим явлениям, нежели битвы. Народ может процветать, торгуя и тем самым наполняя сундуки, а не опустошая их в сражениях'.

Бесс слушала, очарованная и привлекаемая к монарху распространяемым им восторгом. Она спрашивала себя, почему Эдвард говорит с ней, с незначительной шестнадцатилетней девушкой, и была чересчур неопытна, чтобы угадать, - он выбрал ее в собеседницы именно из-за этой самой незначительности, способной перекрыть испытываемое королем нетерпение по отношению к его нареченной.

Через несколько мгновений Елизавета и герцогиня вернулись и прошли в сад, выражая, в расчете на слишком жадные уши, удивление прибытием Эдварда и прося короля остаться на обед. Бесс бросила на Елизавету быстрый взгляд и заметила на ее прекрасном лице совершенно новое выражение. Было ли это любовью, ощущением одержанной победы, гордостью или же, возможно, всеми этими чувствами одновременно? С внезапной решительностью девушка произнесла: 'Ваша милость, леди, простите меня, но мне не следует оставаться. Меня станет ждать отец'.

'Но, милое дитя', - вмешалась герцогиня, - 'ты же даже не перекусила'.

'Благодарю вас, но, боюсь, должна попрощаться'. Бесс смутно сознавала, что король забавляется, а Елизавета готова расхохотаться. Она сделала три торопливых реверанса и затем почти побежала по направлению к конюшням. Уот Сейбл сидел на деревянном пеньке с кружкой эля в руке и беседовал с одним из конюхов Вудвиллов. При появлении Бесс он изумленно подскочил и велел подготовить для нее коня.

'Я полагал, мы останемся на обед', - проворчал Уот, вытирая губы тыльной стороной ладони, тем не менее, отставил кружку и двинулся выводить их скакунов. Когда они снова очутились в выходящей из усадьбы и усыпанной листьями аллее, он отметил, что желудок бьется о позвоночник, но ответа, все равно, не получил и замкнулся в молчании.

Бесс ехала медленно, мысли были переполнены утренними невероятными происшествиями и собственным нечаянным в них участием. Она вспоминала стоящих рядом во время ее отъезда Елизавету и Эдварда и думала, что, разумеется, во всей стране не найти более красивой пары, что каждый научится любить суженую английского короля. Дружба с Елизаветой и родство с ней вселяли в девушку лишь недавно родившийся трепет.

Сэр Фредерик Тилни находился во внутреннем дворе имения, в котором семья остановилась на ночь, он занимался собранными по всему Эшвелторпу людьми и, когда дочь вернулась, едва ее заметил, пусть помогая Бесс выбраться из седла и поинтересовался, где та была.

'Не дальше Графтона, сэр. Сегодня такой чудесный день'.

'Тебе бы следовало иметь милого, чтобы он выбрался с тобой праздновать Майский День', - произнес сэр Фредерик, подшучивая, - 'но уже завтра мы увидим сэра Хамфри. Герцогиня была дома?'

'Да, как и леди Грей с сыновьями'.

Сэр Фредерик удивился. 'И они не пригласили тебя на обед?'

Бесс отвернулась, чтобы погладить мягкую морду своей кобылы. 'Пригласили, но я решила, что должна вернуться к вам. Уот сказал, вы не окажетесь на седьмом небе от счастья, если в дороге я столкнусь с морем едущих на помощь королю солдат'.

Ее отец улыбнулся. 'Уот в состоянии о тебе позаботиться. Да, как же ты, наверное, голодна. Пойдем, я уверен, наш хозяин отыщет для тебя несколько кусочков холодного мяса'.

Он направился вместе с дочерью в дом, при входе прибавив: 'Надеюсь, ты не встретила на пути никого из числа буйных молодцев?'

'Только Майских Влюбленных', - ответила Бесс и мысленно удивилась, что, никогда не имея от батюшки тайн, сейчас могла скрывать от него недавно узнанную столь легко.

Не существовало ничего, что леди Феррерс любила бы сильнее придворных развлечений, поэтому она и убедила короля почтить своим присутствием ужин в честь первой брачной ночи кузена ее супруга. Несмотря на недавно заключенный союз с младшим сыном графа Эссекса, сэром Джоном Буршье, на десять или чуть более лет моложе его жены, та сохранила титул, унаследованный от первого мужа, сэра Эдварда Грея, и так замечательно в нем утвердилась, что множество присутствующих здесь знатных джентльменов являлись ее родственниками. Ближайший друг монарха, лорд Гастингс, приходился леди Феррерс соседом, и она многословно приветствовала как сэра Уильяма, так и его супругу.

'Мой господин, как мило с вашей стороны посетить наше маленькое мероприятие. И со стороны леди Екатерины, - нет ничего, что мы бы ценили столь сильно, сколь брачную церемонию, не так ли?'

Леди Гастингс улыбнулась и поцеловала хозяйку дома. 'И в самом деле. Мы с Уильямом не так давно женаты, чтобы позабыть о радостях этого дня. Как и вы, полагаю'.

'Сэр Джон и я чудесно друг другу подходим. Сумеет ли присоединиться к нам милорд Уорвик? Я отправила ему весточку'.

'Мне кажется, - нет', - ответила леди Гастингс. 'Как первый полководец короля, брат очень занят. И если войску следует выступить уже через два дня, то сделать нужно еще очень много. Я оставила его глубоко погруженным в списки и документы всех видов, тогда как моя невестка сейчас в замке Уорвик'.

Леди Феррерс понимающе кивнула, но была серьезно уязвлена. Граф Уорвик являлся самым гордым человеком в Англии и, так как его сестра оказалась матерью монарха, считал себя вторым по значению в государстве после Эдварда. Он легко мог приняться за большое количество дел, так что не находилось и минутки для присутствия на церемонии закрепления брака, в отличие от Эдварда, обычно это минутку всегда обнаруживающего. Затем леди Феррерс увидела на верхней галерее Бесс. 'Вот и наша маленькая новобрачная, надо отвести ее вниз', - и заторопилась прочь.

На вершине лестнице Бесс терзалась сомнениями. Рядом с ней находилась женщина из числа тех, кого в целом мире чрезвычайно мало, - леди Грей. Елизавета сжала ее ладонь и произнесла: 'Пойдем, дитя, все эти важные господа не должны тебя пугать'.