'Вы очень молоды', - рискнула заметить Бесс и снова встретила этот странный отстраненный взгляд.
'Годами, может статься, но я тренировался под началом моих дядюшек Уорвика и Монтегю, согласитесь, - школа не из легких. Также, когда кто-то не обладает высоким ростом и крепким сложением, как у моего брата, он должен каким-то образом компенсировать данный недостаток. Север воспитывает людей много сильнее, нежели рождаются на юге'.
'Вероятно, вы поедете в Миддлхэм. Там будут графиня и ее дочери?'
Бесс поняла, что сказала, не подумав. Ричард наполовину отвернулся, погрузив пальцы в находящуюся между ними маленькую чашу, и обтер их о салфетку. 'Нет, мадам', - ответил он наконец. 'Они сейчас в Кенте. Что до Миддлхэма, не могу знать, где Эдвард решит разместить свои главные части, хотя хотел бы, чтобы он вспомнил о Миддлхэме'.
'Мне жаль', - порывисто произнесла Бесс, пусть и не была уверена, почему, но Ричард схватил смысл сразу же.
'Вы знаете, что я люблю леди Анну', - признал он шепотом со смирением. 'Она сказала мне, что доверилась вам. Но пока это проклятое дело не уладится, мой брак - последнее, что появится на повестке дня. Прошу вас, дайте мне совет, леди Буршье'.
Бесс поражало, что, невзирая на ее склонность говорить не всегда верные вещи, окружающие часто делились с ней своими тайнами, как сделала и леди Анна Невилл в один из дней прошлого года. Молодая женщина обнаружила ту в потоках слез у подоконника и выяснила причину рыданий. Эдвард забрал Ричарда из-под опеки ее отца и привез ко двору. Анна опасалась, что Ричарда отдадут какой-нибудь иностранной принцессе в качестве жениха, да и отец, в любом случае, казалось, строил на дочь другие планы, доверительно намекнув на некие роскошные проекты за границей. 'Но все, чего желаю я - это Ричард и Миддлхэм', - рыдала девушка. Бесс твердо, но ласково объяснила ей, что, как дочь настолько влиятельного человека, Анна не имеет даже права голоса, - малое утешение, как знала леди. Анна не Марджери Пастон, биться за свои желания она не сможет.
Ричарду Бесс ответила: 'Милорд, я сохраню вашу с леди Анной тайну и буду молиться, дабы совершилось наилучшее ее разрешение. Но могу ли и я, в свою очередь, попросить о милости? Леди Пастон сейчас находится в крайней нужде в поддержке. Если бы я сумела разъяснить вам вопрос, вероятно, у вас получилось бы походатайствовать о ней у Его Милости?'
Час спустя, когда лишь ближний круг короля собрался в светлом зале, Ричард, с обычным для него горячим стремлением к справедливости, раскрыл проблему жалобы Пастонов против герцогов Норфолка и Саффолка. 'Они проявили себя далеко не с лучшей стороны', - подытожил юноша. 'Мы проезжали усадьбу Хеллсдон по пути, и ты видел, до какого состояния довел ее наш брат Саффолк'.
'Боже Милосердный!' - Эдвард вскочил с удобного и вместительного кресла сэра Фредерика. 'Мы прибыли сюда не разрешать местные феодальные ссоры. Сэр Джон Пастон обязан адресовать свой спорный вопрос в ответственный за это суд. Я не могу ругаться с местными землевладельцами, когда существуют другие, более срочные проблемы, стоящие перед нами. Особенно, когда я наслаждаюсь приятным вечером в обществе друзей. Энтони, если под рукой найдется лютня, спой нам, а мы допьем вино'.
Пока брат королевы пробегал пальцами по струнам, Ричард отправил в сторону Бесс извиняющийся взгляд. У Энтони был приятный голос, звук которого последовал за молодой женщиной, когда та ускользнула к себе в спальню, чтобы велеть Элизии еще раз упаковать принадлежащие ей платья. Бесс так мало успела посмотреть в Эшвелторпе. Она поцеловала лежащего в колыбели крошку Джона, попросив его кормилицу хорошенько о нем заботиться, и пообещала девочкам конфеты и ленты, если вплоть до ее возвращения они продемонстрируют образцовое поведение. Бесс впервые оставляла детей одних и, повернувшись у выхода из их покоев, ощутила, как в горле застряло рыдание.
Хамфри уже поднимался. 'Любимая, ты плачешь? Уверен, происходящее не затянется надолго. Скоро мы разошлем мятежников по домам и сделаем это кардинально отличным от их дерзости способом. Энтони пытался убедить мастера Пастона поехать с нами, но знаешь, что ответил ему этот прямолинейный болван? Что не может так поступить без разрешения своего старшего брата! Они чересчур жирком заплыли с милордом Оксфордом, как по мне, а вышеуказанному дуралею я бы доверил максимум эту дверь'.
В тот момент Бесс не капельки не думала о Пастонах, пусть они и являлись ее давними друзьями, тем более не помышляла она о графе Оксфорде и даже о самом великом Уорвике. Все мысли касались необходимости покинуть этот дом, куда Бесс с таким счастьем приехала только на прошлой неделе.
'Пойдем', - произнес Хамфри, - 'тут наши дети в гарантированной безопасности, с ними кормилицы, да и твоя матушка всегда присмотрит за внуками'.
'Надеюсь'. Бесс положила голову мужу на плечо. 'Но как бы мне хотелось не оставлять их'.
'По крайней мере, нам не придется разлучаться даже на время', - заметил Хамфри. 'Мы вместе отправимся в паломничество, женушка'.
Когда они попали на дорогу паломников в Уолсингем, та оказалась, как всегда, запружена. У часовни Слиппе, в миле от гробницы, пара спешилась и направилась помолиться в крошечное место, рассчитанное сразу на нескольких человек, после чего босыми и с обувью в руках Хамфри с Бесс двинулись к Святому Храму. Мужчины и женщины в толпе освобождали путь сразу, как только видели, кто находится во главе роскошно одетой группы, и при приближении короля становились на колени. Эдвард всем им улыбался, обращался с приветствиями и благословениями, и Бесс, идущая рядом с монархом, вместе с Хамфри и лордом Гастингсом, подумала, что простой народ может легко запомнить встречу со своим высоким и привлекательным сувереном, а вот связанное с этим паломничество - начисто позабыть.
Путь оказался тяжелым, у Бесс на ступнях возникли ранки, тем не менее, она постаралась сосредоточиться на цели молитвы - на смеси просьб о безопасности Эдварда, ее собственного супруга, оставшихся с дедушкой и бабушкой детей, которая смешалась с восхищением картиной в целом. В тот день отмечался праздник Святого Ботольфа, линкольнширского подвижника, чье имя было знакомо молодой женщине с детства, и это привлекало участников со всего графства в виде длинных верениц бедняков. Чтобы совершить путешествие и снискать милость у Святой Девы Уолсингемской, они экономили каждый грош. Незначительную милость, с точки зрения Бесс, ибо ничто не могло сравниться с весомыми нуждами короля, но для них она являлась всем. Кто-то просил исцеления для больной ноги, страдающая бесплодием молила о ребенке, девушка с заячьей губой - о даровании супруга, мужчина с внушающим ужас кожным заболеванием - об излечении. Многие тратили последние монеты на святые реликвии, распространяемые разносчиками, - Бесс заметила несчастную, умоляющим взглядом пронзающую жетон с изображением Святой Девы, - достав кошелек, та обнаружила внутри пустоту и покачала головой.
'Я куплю его для вас', - произнесла Бесс и открыла свой кошелек. Она протянула женщине маленькую медаль из дешевого металла, и та приняла ее так, словно это была святыня, поблагодарив Бесс со слезами на глазах и настояв на том, чтобы поцеловать дарительнице руку.
Король наблюдал за происходившим поблизости скромным обменом и прокомментировал: 'Сделано с душой. Вы устали, Бесс?'
'Чуть-чуть', - призналась она. 'Мне было бы заметно удобнее, подвернись возможность опять надеть обувь'.
'И мне', - шепотом согласился Эдвард, пока к нему приближались два ожидающих священника, протягивая миски для пожертвований. Он каждому вручил по мешочку с золотыми монетами и, входя внутрь гробницы, прибавил: 'Могу ли я просить вас помолиться об одном важном для меня вопросе?'
Бесс кивнула, прекрасно понимая, о чем идет речь, и король исчез в глубине помещения. За ним последовал лорд Гастингс, затем Энтони и граф Риверс. Когда настала их очередь, Бесс совершала шаги благоговейно, поддерживаемая Хамфри за руку. Она уже бывала здесь раньше, ребенком, но теперь это представлялось канувшим в Лету, Бесс успела позабыть о миниатюрности данного места. Его возвели по повелению некой леди четыре столетия назад, в ответ на сон. В нем Матерь Божья лично дала точные указания, как обустраивать здание, превращая то в подробнейшую копию Дома Святого Семейства в Назарете, где Спаситель жил мальчиком. Таким образом, тут возникло жилище из дерева и соломы, освещенное множеством свечей, с алтарем, блестящим от подношений в виде золота, серебра и переливающихся в отсветах драгоценностей. Хамфри положил свой дар в миску к священнику и, как редко с ним случалось, абсолютно серьезно прошептал благодарственную молитву за рождение у него детей.
