— Я… — Елена поднимает руку и подносит ее ко рту.

— Что? — спрашивает Роум.

Елена глубже опускается на стул и дрожащей рукой тянется к своей кружке.

— Простите, я не должна была ничего говорить.

Что ее так беспокоит?

— Что у тебя на уме? — спрашиваю с каплей раздражения. Роум медленно поворачивается и смотрит на меня. Его молчаливый взгляд говорит, чтобы я отступила. Господи, он так влюблен, и я сомневаюсь, что он даже трахнул ее. Но она важна для моего брата, а значит, я должна быть с ней поласковее.

— В чем дело, Елена? — спрашиваю более мягким тоном.

Она опускает руку и переводит взгляд с меня на Роума.

— Я никогда не говорила, как мне жаль вашего отца. Он был хорошим человеком, и он мне всегда нравился.

— Спасибо, — говорит Роум.

— Тебе не следовало приходить на собрания. Это никогда не входило в твои обязанности, — говорю я. Она кивает и дарит мне самую маленькую улыбку. — Спасибо. — Я прочищаю горло и смотрю на Роума, который кивает в знак одобрения моей любезности по отношению к Елене. — Осталось найти того, кто его убил, и все будет в порядке.

— Я могу сказать кто, — говорит Елена.

Мы с Роумом оба мотнули головами, чтобы посмотреть на нее.

— Ты знаешь? — спрашивает Роум.

Елена кивает и закусывает нижнюю губу, как будто у нее проблемы.

— Мой отец вел много дел при мне, потому что чаще всего забывал о моем присутствии. Он всегда говорил…

— Кто убил моего отца? — спрашиваю я, прерывая ее.

— Фрэнк, — шипит Роум и сужает на меня глаза. — Успокойся.

Сердце учащенно забилось от удара электричества. У меня пересыхает во рту, и я чувствую, что задерживаю дыхание, ожидая ответа Елены.

— Мой отец приказал убить его, — говорит она.

Пять маленьких слов медленно пульсируют в моем теле до самой глубины души.

— Твой отец? — спрашиваю я, в моем голосе звучит ненависть. Елена сглатывает, ее глаза медленно расширяются. Смотрю на Роума, потом снова на Елену. Я остаюсь в оцепенении. — Ты уверена?

— Я была в комнате, потому что отец пытался выдать меня замуж за человека, с которым он разговаривал. Человеку, которого мой отец нанял, чтобы тот убил твоего отца.

— Фрэнк, — начинает Роум, но я поднимаю руку, чтобы он замолчал.

— Продолжай, — говорю я.

— Человек не хотел меня брать, но отец настоял на том, чтобы я заплатила.

С каждым ее словом я все больше ненавижу ее отца.

— Так вот как ты забеременела? — спрашивает Роум, стиснув челюсти.

— Нет. Я не была ему нужна. — Елена опускает голову. — Я никому не нужна.

Я закатываю глаза на ее вечеринку жалости, но держу свои эмоции под контролем.

— Ты хочешь сказать, что твой отец заплатил человеку, чтобы тот убил моего отца? — спрашиваю я.

— Да, — тихо говорит она. — И еще, — начинает она, но тут же замыкается в себе.

— Что? — У меня сводит челюсти, и я контролирую каждую свою эмоцию, чтобы не перепрыгнуть через стол, схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока она не выложит все свои секреты.

— Ваш ресторан, Moonlight, — Елена смотрит на меня, слезы застилают ей глаза. — Это был мой отец.

Я бросаю взгляд на Роума, потом обратно на Елену.

— Она здесь ни при чем, — говорит Роум, защищая девушку. Я беру кофе и откидываюсь на спинку кресла, потягивая его и глядя на Елену. — Фрэнки. — Я смотрю на него, и он слегка качает головой, молча умоляя меня не убивать девушку. Я встаю, направляясь в свой кабинет. Роум входит туда через несколько секунд после меня. — Это пиздец.

— Да, — говорю я, наливая себе виски.

— Она не имеет к этому никакого отношения.

Я наливаю еще и подхожу к своему столу, где облокачиваюсь на него.

— Ты прав.

Опускаю взгляд на свой напиток и делаю резкий вдох. Дверь открывается, входит Джи. Он останавливается, увидев, что я держу в руках виски с утра пораньше. Смотрит на Роума, потом снова на меня.

— Что случилось?

— Мы знаем, кто убил отца, — отвечает Роум.

— Что? — Джи встает во весь рост и поднимает подбородок. Он отводит плечи назад и смотрит на меня. — Кто это?

Я наклоняю голову в сторону столовой.

— Петро.

Джи тут же меняется. Его ноздри раздуваются, глаза сужаются, а дыхание учащается.

— Око за око, — он оглядывается через плечо в сторону двери.

— Нет, — говорю я, пока Роум ничего не сказал.

— Что? У нас здесь его ребенок. Мы должны покончить с ней.

— Нет, — повторяю я. — Судя по тому, как она говорит о своем отце, она его ненавидит.

— Невозможно, — говорит Джи.

— Это она нам рассказала, — добавляет Роум.

— Нет, это полная чушь. Ее прислали сюда, чтобы поиметь тебя.

Джи бессознательно расхаживает взад-вперед.

— Нет, и ты это знаешь, — говорю я. — Слушай, ты злишься.

— Серьезно? Ты можешь сказать, что я злюсь? — саркастически говорит Джи. — Я обязан своей жизнью твоему отцу, Фрэнк.

— Успокойся, и мы сможем придумать, как с ним расправиться. У нас есть преимущество.

— Да, и какое?

Я показываю в сторону столовой.

— Она обуза, а не преимущество, — пытается возразить Джи.

— Подумай об этом. Она у нас, а ее отец понятия не имеет, где она. Она сказала нам, что он часто вел дела в ее присутствии. А это значит, что она знает много его секретов. Например, где он находится, — говорю я. — Петро умрет от моей руки.

— Нет, если я доберусь до него первым, — говорит Джи.

— Но девочка, она же невинная. Мы оба знаем, что отец никогда бы не убил невинного. Не говоря уже о том, что она носит ребенка.

Поза Джи немного смягчается, но его челюсть по-прежнему сжимается от гнева.

— Я знаю, — наконец произносит он. Джи перестает вышагивать, вздыхает и прислоняется к двери. — Что ты хочешь сделать, Фрэнк?

— Мы должны убить его.

— Да, — соглашается Роум. — Но Елена должна быть в безопасности.

Он смотрит на меня в поисках одобрения, и я киваю.

— Сейчас нам нужно выяснить все, что можно, о Петро и ударить его по больному месту, прежде чем убить, — говорю я.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Джи.

— Мне нужен его бизнес, и я хочу, чтобы он истекал кровью. — Джи насмехается, но ухмыляется. — Он забрал моего отца, а теперь я заберу у него все.

Мою кожу покалывает от мурашек.

Пока я сижу в библиотеке и пью виски, во мне бурлит целый мир раздражения.

Наступила ночь, и в доме стало непривычно тихо. Джи уехал, Роум находится Бог знает где. Елена, кажется, в своей комнате. А Миллер до сих пор не пришел с работы.

Вот она я, сижу в темноте, кипя от наплыва информации, обрушившейся на меня сегодня. Потягиваю свой виски, пытаясь составить план, как мне поступить с отцом Елены.

— Дон ДеЛука? — мягкий и робкий голос Елены. — Мэм?

— Что тебе нужно, Елена? — отвечаю я, включая свет.

Ее плечи наклоняются вперед, и она тут же опускает подбородок, когда в комнате становится светлее.

— Могу я поговорить с вами, пожалуйста?

Я делаю вдох и жестом приглашаю ее сесть. Она молча проходит вперед и садится на диван. Вся ее поза жесткая и напряженная.

— Что я могу для тебя сделать?

Она прочищает горло и несколько раз сворачивает губы в трубочку.

— Я знаю, что вы собираетесь убить моего отца, — она делает паузу и ждет, но я не отвечаю. — Эм… — Елена снова прочищает горло. — А меня вы тоже собираетесь убить, потому что я дочь своего отца?

Я не вздрагиваю от ее вопроса, хотя уже решила, что она здесь ни при чем.

— Это зависит от обстоятельств, — начинаю я.

— Каких?

— Твоя преданность.

— Она не принадлежит ему.

— Но и это меня не устраивает.

— Я предана своему ребенку.

— Я уважаю это, — говорю я, хотя дети вызывают у меня желание броситься под поезд. — Но…

— Я знаю почти все о его делах.

— И ты мне расскажешь? — Она кивает. — Почему?