— В общем, у меня дядины методы не работали, дядя обижался, я чувствовала себя виноватой — и пожалуйста, готова постараться, чтобы загладить вину.

Вив, слушавший всё это время мой рассказ молча, напряженно спросил:

— Кэсс, но ты же понимаешь, что это — тоже… инструмент, конструктор и методика? Он вызывал у ребенка чувство вины, чтобы ребенок был удобным.

Я откинула голову ему на плечо, и призналась устало глядя в потолок:

— Знаешь, даже сейчас, когда я это действительно понимаю, манипуляция все равно срабатывает. Я все равно чувствую себя виноватой. Только сейчас уже не готова делать то, что он от меня хочет, чтобы загладить вину. Да и саму вину чувствовать не готова! Я не хочу и не буду!

Вив, не разжимая объятий, погладил меня по плечу:

— А что он от тебя хочет?

— Я не знаю, Вив, — с горечью призналась я. — Я же отказалась ему снова помогать. Откуда мне знать подробности.

Он легонько поцеловал меня в висок:

— Тогда дальше рассказывай, преступница ты моя бедная.

— Вив!

— Хорошо-хорошо! Мой преступный гений!

Не удержавшись от смешка, я повозилась немного на его коленях, чтобы Виву жизнь медом не казалась, вздохнула, и продолжила рассказывать, хоть и без всякого желания:

— Я особо не задумывалась вначале, на что дядя живет. Ну, и я вместе с ним. Мне же двенадцать было, я привыкла, что у всех взрослых есть работа, так и должно быть. А что дядя не ходит на нее каждый день — так у моей подружки мама-фрилансер между проектами не работала, а на проектах зато круглыми сутками от рабочего стола не отходила. Да и не интересовало меня это, в двенадцать-то лет. Просто мы жили… странно. То на широкую ногу, и любой каприз по твоему желанию, дорогая племянница — то денег нет совсем, и из еды только макароны три раза в день. С родителями мы жили совсем по-другому, я к такому не привыкла. Да еще регулярные переезды… — поняв, что вильнула в сторону, я вздохнула. — Прости. Мне… тяжело рассказывать.

Широкая ладонь погладила меня по спине. Вив молчал и смотрел выжидающе и участливо. Я жестко потерла лицо ладонями, и постаралась, чтобы мой голос звучал максимально сухо и деловито:

— Пока я была мелкой, моей задачей было сблизиться с нужными дяде людьми через их детей, получить доступ в дом, и, фигурально выражаясь, открыть туда двери дяде. Дать ему законный повод для визита. Ну, там, любящий дядюшка приехал забрать племяшку из гостей, случайно разговорился с хозяйкой, и оп-ля — вот он уже пьет с хозяином в гостинной коньяк и приятно общается. Дядя мастер на такие штуки. Мне это не то чтобы нравилось, зато позволяло чувствовать себя нужной и полезной. И поглядывать на дядю сверху вниз с высоты своих двенадцати-тринадцати лет: вообще-то, взрослым хорошо бы решать свои проблемы не за счет детей, но ладно, так уж и быть, помогу! В двенадцать лет уже понимаешь разницу между идеалом и жизнью. Да и концепт конкурентного преимущества я поняла еще когда папа маме рассказывал, кто какие заказы смог получить, потому что чьи-то жены приятельствуют или кто-то с кем-то в одном клубе в теннис играет. Так продолжалось до тех пор, пока у меня не открылся магический дар. После этого дядя придумал, как использовать меня более эффективно.

— Племяшка, ты же сегодня к Лебранам в гости приглашена? Отлично! Заодно выбери момент и посмотри, какие у них там защиты стоят. Значит, так, меня интересуют входные двери и кабинет мсье Лебрана, остальное можешь пропустить!

Дядя намазывал масло на тост за завтраком и беззаботным легким тоном говорил какие-то совершенно невозможные вещи. Эти вещи были настолько противоестественными, что я никак не могла сообразить о чем дядя со мной говорит, и в первый момент мне вообще показалось, что мне послышалось. Но дядя продолжил свою мысль, и оказалось, что не послышалось.

— Кэсси? Что ты молчишь? Почему ты на меня так смотришь? — Дядя Квентин отвлекся от тоста и посмотрел на меня с недоумением.

— Что значит — “посмотри”? Зачем? — Напряженно спросила я.

Он удивился:

— То и значит — “посмотри”. Глазками, с магией. Как еще можно посмотреть на защиту? Милая, меня беспокоят такие вопросы. Зачем я плачу такие деньги твоим наставникам, если оказывается, что ты не знаешь базовых вещей? Мне казалось, я дал совершенно четкие инструкции касательно программы твоего обучения, и к этому моменту ты должна была получить все необходимые знания!

Возмущение дяди было таким искренним, таким чистым, что я растерялась.

— Но…

— Да брось, Кассандра. — Снисходительно сказал он. — Я уже сам все посмотрел, и просто хочу проверить, как ты осваиваешь свой дар.

-

Я рассказывала Виву, как все происходило, и словно проживала все заново. Вынырнув из воспоминаний того дня, я грустно улыбнулась:

— Я была все же не дура, и потом начала понимать, что делаю что-то не то. Но дядя Квентин… Сначала он говорил, что мы никому не причиняем вреда: кому станет хуже, если он просто посмотрит, надежны ли бумаги, в которые он собирается инвестировать деньги? В целом, просто посмотреть на охранную систему изнутри мне было не трудно. Ребенку легче подойти к нужным узлам, чем взрослому, легче обосновать свое появление там, где его быть не должно: заблудилась, искала туалет, толкнула не ту дверь… Гораздо проще посмотреть, чем отказывать дяде. Давай попьем чаю, а?

Вив кивнул, принимая мою мольбу о перерыве:

— Давай. Я поставлю.

— Сиди, я сама! — Торопливо отказалась от помощи я, радуясь возможности встать и что-то сделать. Хоть так выплеснуть стресс в движении.

Чайник закипел беспощадно быстро. Я разлила чай по чашкам, и села за стол, баюкая свою в руках и перебирая воспоминания.

— Но я росла, и вместе со мной росли требования дяди. Ему уже мало было, чтобы я просто взглянула на тип и расположение магической охранной системы. От меня требовалось то оставить как можно ближе блоку управления охранной системой закладку-опору, ориентируясь на которую бы дядя, мог бы охрану обмануть придя туда позже, мог воспользоваться ими. Или упросить приятельницу показать мне папин кабинет — максимально ненавязчиво, конечно! — и оставить там заклинание, которое за пару недель частыми, но мелкими срабатываниями разрядит защиту, не доводя ее до подачи полноценного сигнала тревоги. Или за несколько дней частых визитов пронести и спрятать в условном месте набор алхимических реактивов… Когда у меня открылась магия, дядя был счастлив. Я тоже. Только я — оттого, что любимый дядюшка мной гордится, а дядя Квентин — от того, как разнообразно можно будет меня использовать. Он, кстати, мечтал о собственном алхимике. Качественная алхимия, знаешь ли, очень облегчает жизнь грамотному и изобретательному мошеннику, ты даже не представляешь себе, как ее можно использовать!

Вив хмыкнул. И я кивнула:

— Ну, да. При твоем-то отце… Ты, как раз, и представляешь!

Я сделала глоток чая, пытаясь смыть горечь — против которой чай был бессилен.

— Я понимала, что то, что я делаю — плохо, Вив. Но если я упиралась… — Перехватив взгляд Вива, его стиснутые челюсти и перекатывающиеся желваки, я осторожно положила ладонь на его предплечье, успокаивая: — Нет, ты не думай, он меня не бил. Ничего такого. Он или уговаривал — “Кэсси, детка, мы с тобой одни на белом свете, о нас никто не позаботится, если мы не позаботимся друг о друге!”. Или начинал орать — что может бросить хоть сейчас, только кто нас будет содержать, может, тоже я? Что, между прочим, траты на мое содержание, обучение и развлечения и близко не покрываются доходами от наследства моих родителей. Что…

Я закрыла глаза, вдохнула, и с силой выгнала воздух из легких через нос, избавляясь от нахлынувших эмоций, от несправедливости, такой по-прежнему горячей, по-прежнему острой, как и тогда. И не смогла.

— А когда в хорошие дни я просила его тратиться поменьше на статусные шмотки для меня и говорила, что не обязательно тащить меня на выходные на очередной курорт, он отвечал, что я ничего не понимаю, что это инвестиция, и всё это совершенно необходимо, чтобы заводить нужные связи! “Дорогая, оставаться на одном уровне с кем угодно в любом внешнем виде — это высший пилотаж умения подать себя! Для тебя это недостижимое мастерство. На твоем уровне приходится опираться на внешние аксессуары”, — прорвалась из меня старая обида.