— Срочные новости.

Я кивнул, опустился в продавленное кресло напротив его стола и тоже прислушался. Речь шла о том, что у ученых есть предположение откуда берут начало все Разломы. Оказывается, есть Разлом, в котором почти невозможно находиться, поэтому его даже не зачищают, а просто закрыли непроницаемой стеной, а внутри установили приборы, бьющие током, а также различную взрывчатку.

Когда из Разлома на Землю пробираются монстры, их просто убивают, но трупы даже не выносят, и они гниют там. Ученые предполагают, что внутри этого Разлома находится что-то, что питает остальные Разломы и способствует их появлению.

— Всё только предполагают и предполагают, — проворчал вахтер. — Действовать надо, а не предполагать. Уж не могут залезть и посмотреть, что там внутри. Столько охотников — сильных магов, различной техники, а толку нет. А вы чего, Константин Сергеевич, спать не идете? Поздно уже.

Он отодвинул радио от себя и вопросительно посмотрел на меня.

— У меня что-то с дверным замком заклинило. Утром пойду разбираться, — соврал я и, не сдержавшись, зевнул.

Иван Герасимович развернулся, открыл дверь ключницы и задумчиво окинул ее взглядом.

— Вообще-то, ваша комната все еще свободна, поэтому можете подняться и отдохнуть, — он протянул мне ключи.

— Благодарю, Иван Герасимович. Утром я освобожу комнату, — заверил я.

— Не торопитесь. В середине года редко кто-то претендует на комнату в общежитии. Наоборот, все хотят быстрее переселиться в отдельный дом, и под конец учебного года половина общежития пустует, — махнул он рукой.

Я еще раз поблагодарил и поднялся на третий этаж. Фантом показал, что Никита уже спит, поэтому не стал к нему стучаться, а зашел в свою комнату и опустился на диван.

Получается, меня без предупреждения выселили из дома и забрали право прохода на территорию академии. Как такое возможно и кто дал такое распоряжение?

К тому же Фаник куда-то пропал. Кто-то мутил воду за моей спиной.

На следующее утро я вскипятил чайник и постучался к Никите.

— Ты что здесь делаешь? — удивился он, увидев меня на пороге.

— У тебя кофе есть, — я потер сонные глаза.

— Есть.

— Бери и пошли, — махнул я.

Мы сели за стол с кружками горячего кофе. Никита не спускал с меня вопросительного взгляда, поэтому пришлось все объяснить.

— Скорее всего, произошла какая-то ошибка, — проговорил он после минутной паузы.

— Не знаю. Пойду к Филину и все выясню.

— Подожди, я с тобой, — он поднялся и поспешил в свою комнату.

Через десять минут мы спустились вниз. Вахтера на месте не было, поэтому я оставил ключ на столе и вышел на улицу.

— Может, сразу к ректору? Без его ведома такого безобразия никто бы не смел провернуть, — предложил Никита, натягивая шапку на голову.

— Ты прав. От декана толку нет. Пойду сразу к Владимиру Борисовичу.

Мы зашли в здание академии и направились к кабинету ректора. Дверь в Приемную была настежь открыта, и девушка-секретарь торопливо складывала в коробки какие-то папки. Она была так увлечена свои делом, что даже не заметила, когда мы зашли.

— Доброе утро! Владимир Борисович у себя, — обратил я на себя внимание.

Девушка испуганно вздрогнула, повернулась и с облегчением выдохнула.

— Доброе утро. Нет, он с сегодняшнего дня в Ведомстве, — она смахнула волосы с лица и продолжила складывать папки.

— А когда он вернется? — уточнил Никита. — У нас к нему дело.

Секретарь посмотрела на него, как на умалишенного.

— Зачем ему сюда возвращаться? Он уже вчера забрал все свои личные вещи.

— Как это? Объясните толком, что происходит? — вспылил он, в то время как я уже понял, что произошло.

— Владимир Борисович назначен на высокую должность в Ведомстве. Поэтому у нас теперь новый ректор, который дал мне срок до обеда сдать все дела в архив. А вы меня отвлекаете, — возмущенно проговорила она.

— Новый ректор? И кто ж это? — мы с Никитой переглянулись.

— Ростислав Богданович Лисицын.

Теперь мне стало многое понятно. Он еще не вступил в должность, а уже начал избавляться от неугодных ему людей.

Я вышел из приемной и направился к кабинету декана.

— Костян, у тебя какие-то терки с этим Лисицыным? — спросил Никита, когда догнал меня.

— Похоже, что да.

Еще издали я увидел, как декан Филин, не спеша, направляется к своему кабинету.

— Алексей Филиппович, здравствуйте! — поспешил я к нему.

— А-а-а, Константин Родионов. Доброе утро. Как ваши дела? — он вытащил карманные часы и посмотрел время.

— У меня к вам серьезный разговор.

— Серьезный? Ну тогда пройдемте в мой кабинет, — он вытащил ключ из кармана и вставил в замок.

В это самое время дверь открылась и чуть не ударила старика. На нас удивленно уставилась молодая женщина.

— Вообще-то, дверь уже открыта. Зачем ковыряться в замке? — неприязненно спросила она.

— Ой, а я и забыл, что у меня теперь секретарь есть. Простите, Наталья. Запамятовал, — махнул рукой декан.

Та покачала головой и отошла от двери. А мы с деканом и Никитой зашли в кабинет.

Здесь тоже была перестановка, и стол секретаря находился прямо напротив стола декана. Женщина опустилась в кресло и, казалось, всецело погрузилась в чтение каких-то бумаг, но я видел, что она делает вид, а на самом деле прислушивается.

— Что привело вас ко мне? — Алексей Филиппович с кряхтеньем сел за стол и поднял на меня мутные, в красных прожилках глаза.

А вкратце рассказал ему про ворота и дом, но, конечно же, не стал упоминать о Фанике.

— Я не в курсе того, что происходит, — развел он руками и покачал головой. — Надо разбираться. Сегодня вступает в должность новый ректор. Сходим к нему.

— Хорошо, но мне еще звонила ваш секретарь и сказала, что я должен принести какие-то справки.

— Секретарь? — он внимательно посмотрел на женщину.

Та перестала делать вид, что занята работой, и, кинув на меня настороженный взгляд, ответила:

— Да, я звонила. Это было распоряжение Ростислава Богдановича.

— Распоряжение? Но он еще только сегодня в обед приступает к своим обязанностям, поэтому он не мог давать никаких распоряжений, — задумчиво произнес декан и поднял на меня задумчивый взгляд.

Женщина пробурчала под нос что-то про «ничего не знаю, я здесь мелкая сошка» и уткнулась в свои документы.

Я понял, что мне придется самому во всем разбираться. Вот не зря мне этот Ростислав Богданович сразу не понравился! Да и зовут его как Зайцевича.

Мы с Никитой вышли из кабинета декана, и он поспешил на занятие. Я подошел к расписанию и увидел, что вместо моих занятий стоят росчерки.

До обеда было еще три часа, поэтому я решил позвонить Ефиму Прохоровичу и обсудить с ним произошедшее.

Он так же, как и я, ничего не знал, но пообещал разузнать по своим каналам и перезвонить мне.

В это время со стороны столовой донесся запах свежей выпечки. В животе сразу же заурчало. С утра студентов в столовой почти не было, поэтому я набрал целый поднос еды и сел за стол.

Сразу вспомнился Фаник. Надеюсь, он сумел сбежать. Иначе ему будет ой как несладко в лаборатории какого-нибудь исследовательского центра.

Через пятнадцать минут Ефим Прохорович перезвонил.

— Короче, все преподаватели не в курсе того, что происходит. Их ни о чем не уведомляли. Сегодня в три часа дня будет педсобрание, на котором все и объяснят. Этот Ростислав Богданович явился из какой-то академии. Вроде из той, где обучают магии «незримого тела». Но это не точно.

— «Магия незримого тела», — задумчиво произнес я, а затем подскочил и даже ложку выронил. Там же обучался Горин старший! Это наверняка не просто совпадение. Получается, что Лисицын связан с Гориным. Теперь много становится ясно.

— Костя, ты куда пропал? — послышался из телефона голос преподавателя.

— Я здесь. Спасибо, Ефим Прохорович. Буду держать вас в курсе дел.

Сбросив звонок, я встал из-за стола и вышел из столовой. Мне в голову пришла одна идея.