С диким криком, Наткет бросил в нее банку. Не попал – ударившись о стену, снаряд разлетелся крупными осколками. По обоям поползло темное пятно формалина. Крошечные жабки брызнули во все стороны; ящерица заверещав отскочила назад. Остановившись на пороге, чудище зашипело.

– Маззь… Поздно…

Оно еще и разговаривает! Но беседовать с этой тварью он не собирался. Первая ошибка всех жертв в «констрикторских» фильмах – попытка договориться с чудовищем.

Наткет схватил следующую посудину, кажется с крысятами, и швырнул в окно. Стекло победно зазвенело. В сверкающем крошеве осколков банка вылетела на улицу, оставив после себя скалящуюся острыми краями дыру. Не стоит думать через нее выбраться – равносильно самоубийству. А в кино так просто выбивают стекла и не единого пореза! Здесь же – либо умереть от когтей и клыков, либо перерезать вены разом. Прекрасный выбор!

Он затравлено посмотрел на ящерицу. Та, похоже, поняла, что добыча оказалась в ловушке. Чудище напряглось, скаля клыки, но приближаться не спешило. Провело когтями по полу, громко царапая паркет. Крошечная искорка надежды, сверкнула магниевой вспышкой. Не только у жертв, но и у монстров бывают ошибки. И главная из них – оттягивать финальный удар.

Наткет вцепился в край холодильника и навалился всем весом. Банки посыпались на пол, а следом за ними и сам холодильник с грохотом и звоном рухнул, круша стекло. От поднявшейся вони закружилась голова.

Тварь невольно отпрянула, – доли секунды, но Наткету хватило, чтобы добраться до стола. Выдернув ящик, он вытащил длинный нож и развернулся спиной к окну, выставив руку с оружием. Вспотевшие ладони скользили по рукояти.

Тварь осторожно шагнула в его сторону. Боится? По морде и пустым глазам не поймешь. Наткет, острастки ради, взмахнул ножом, но без толку. Ящерица вскарабкалась на упавший холодильник, присела на четвереньки. Под чешуей перекатывались тугие мышцы, точно внутри извивался клубок змей. Сейчас прыгнет…

Наткет напрягся, всем видом давая понять, что и он не отступит. Может и показалось, но ящерица усмехнулась. И прыгнула, выставив когтистые лапы.

Наткет мгновенно отскочил в сторону. Еще хватило мозгов, не ловить ящерицу на нож; даже насаженная на сталь, та с легкостью до него доберется. А с перегрызенным горлом много не побегаешь.

Ящерица засучила лапами, пытаясь в полете изменить направление, но лишь развернулась боком и с размаху влетела в окно. Стекло надрывно взвизгнуло, выпуская тварь на улицу. Натыкаясь на кривые осколки, ящерица покатилась по траве. Тут же вскочила, отряхиваясь, как мокрая собака.

Наткет бросился к кухонной плите. Схватив тянущийся от газового баллона резиновый шланг, он чиркнул по нему ножом. Тонкий и резкий запах на мгновение заглушил вонь формалина. Шланг громко зашипел, извиваясь под напором.

Ящерица вцепилась в подоконник и полезла в кухню. Из чешуйчатого плеча торчал большой кусок стекла; кровь стекала по нему, выплетая таинственный узор.

Рядом с плитой лежал коробок спичек. Наткет схватил его и бросился в гостиную, одним прыжком перескочив холодильник. Первая спичка, как и положено, сломалась.

Ящерица ввалилась в дом, и выпрямилась. Выдернула кусок стекла и швырнула вслед Наткету.

Вторая спичка вспыхнула и Наткет тут же запихал ее обратно в коробок. Пламя затрещало по серным головкам. Не дожидаясь, пока факел разгорится, Наткет швырнул коробок на кухню и кинулся к раскрытому окну.

Он почти вылез, когда в спину ударила волна горячего воздуха. Толчок оказался настолько сильным, что Наткета отшвырнуло на несколько метров. Прокатившись по траве, он попытался встать. Ноги подкашивались, и он пополз на четвереньках в сторону канавы. Грохота, треска ломающегося дерева, воя рвущегося сквозь выбитые окна пламени он не слышал – все заглушил звон в ушах. Пахло паленой тканью. Краем глаза он увидел разгорающийся на плече огонек. Продравшись через ежевику, Наткет скатился в канаву, и так и остался лежать в грязной холодной воде, не находя сил пошевелиться.

Что-то ухнуло. Рядом громко зашипела упавшая с неба головешка. Наткет заставил себя перевернуться и пополз прочь от дома. Спустя десяток метров, он рискнул поднять голову и выглянуть наружу.

Дом полыхал, как ворох старых газет. Пламя тянулось к небу, словно нестерпимо хотело как можно быстрее убраться из этого жуткого места. Заметив в стороне какое-то движение, Наткет повернул голову.

Окутанная дымом, ящерица удирала в сторону леса. Выбралась! Вдалеке завыла пожарная сирена.

Тарелка выскользнула из пальцев и, звякнув, закружилась по полу, разбрызгивая хлопья мыльной пены. Не разбилась и то ладно, но, следуя логике, счастья это не предвещало. Черт! Николь в сердцах швырнула губку в раковину.

– Не понимаю, зачем ты пришла на работу? – сказала Сандра, заглядывая на кухню. – Посуду могла и дома колотить.

– Извини, – сказала Николь. – Это из-за отца. Руки дрожат…

– Понимаю, – кивнула Сандра. – Шла бы лучше домой. Пару чашек я и сама могу вымыть. А тебе надо выспаться – ты хоть в зеркало смотрелась? У тебя глаза красные.

Николь подняла тарелку и положила ее в мойку. Встряхнула руки – от воды кожа морщилась на подушечках пальцев.

– Выспаться, – вздохнула она. – Боюсь, уснуть я не смогу.

– Хотя бы попытайся, – Сандра прошла на кухню и легонько толкнула подругу. – Давай, марш домой, в постель. Поверь – отключишься, не успеешь и глаз сомкнуть.

Николь всхлипнула. По щеке поползла капля.

– Ник, – озадаченно сказала Сандра. – Ты чего? Только не реви, ладно? Все будет хорошо…

Она обняла ее за плечи. Николь уткнулась в шею подруги, глотая слезы. Вот ведь не думала, что будет так обидно. Она взяла себя в руки.

– Просто… Как-то навалилось разом. Ладно, все в порядке…

Она вытерла глаза рукавом и заставила себя улыбнуться.

– Все будет лучшим образом.

– Конечно, – заверила ее подруга. – Как всегда.

– Как всегда, – отозвалась Николь.

Колокольчик над входной дверью мерзко звякнул. Николь шагнула к залу, но Сандра ее удержала.

– Я сама. А ты давай собирайся домой.

– Мне же не… – начала Николь, но Сандра уже вышла.

Домой… Может, подруга и права, и ей действительно нужно всего лишь выспаться. Вопрос только, где? Наверное, у отца в домике на дереве. Пожалуй, это единственный выход. Она поправила блузку и усмехнулась. Карабкаться по веревочной лестнице, наверняка полезно для здоровья.

Заглянула озадаченная Сандра.

– Это к тебе…

Николь вздрогнула, точно задела оголенную проводку. Могла же уйти раньше – зачем тянула? Чтобы послушать, про деловые отношения?

– Калеб, – сказала Сандра, состроив кислую мину. Она его недолюбливала.

А этому-то чего надо? Пришел извиниться за вчерашнюю выходку? Вряд ли – просить прощения не в его характере. Вздохнув, Николь вышла в зал.

Калеб топтался у двери, хмуро изучая тупые носы рабочих ботинок. Выглядел он слегка помятым, видимо, тоже плохо спал. Меньше надо пить.

– Здравствуй, – Николь остановилась в паре метров.

– Поговорить надо, – буркнул Калеб, не поднимая глаз.

– Поговорить? – Николь вздохнула. – Ну, говори…

– Не здесь, – Калеб кивнул на Сандру. – Может, выйдем?

Николь задумалась.

– Ну ладно, – сказала она и повернулась к Сандре. – Мы пойдем немного прогуляемся.

– Как знаешь, – укоризненно покачала головой Сандра. Она закатила глаза, давая понять, что на месте Николь, пошла бы спать, опустив бесполезные разговоры.

Калеб вышел, не попрощавшись с Сандрой. В отместку та показала ему язык. Чуть помедлив, Николь вышла следом. Калеб прошел к машине – грязному микроавтобусу с логотипом консорциума на фиолетовом боку.

– Ну, и что случилось? – просила Николь, догоняя его.

– Тут такое дело, – начал Калеб и замолчал, пожевывая губу.

– Какое? У меня нет времени, так что говори сразу.

Он обошел машину и открыл задние дверцы.