– Я и не думал, что в моем доме кто-то живет. Нет, я не против, но… – Наткет замолчал, поскольку не представлял это самое «но».

– Так сложились обстоятельства, – сказала Николь, не собираясь в эти обстоятельства обсуждать. – Но я рада, что ты не против. Как-то не хочется оказаться на улице. Все равно ты здесь не живешь, так чего дому пустовать?

– Действительно, – согласился Наткет.

Николь стала разливать кофе и тут же озадачено уставилась на внезапно опустевшую турку. Покачав головой, перелила половину из одной чашки в другую.

– Надолго?

– Завтра вечером автобус.

Николь медленно повернулась.

– Прости, когда?

– Завтра, – Наткет уставился на кроссовки.

– То есть, я правильно поняла: прошло двенадцать лет и четыре месяца и ты решил заскочить на выходные?

Наткет улыбнулся, но получилось вымучено и неестественно. Он развел руками.

– Так сложились обстоятельства. У меня здесь дела… А в понедельник надо на работу.

Работа… Ха! Лучшая в мире ширма. Идеальный способ уйти от ответственности – чуть что, ссылаться на чрезмерную занятость. Все понимают, все также зарабатывают на кусок хлеба. Гипертрофированное чувство долга к пустякам – иначе не назовешь. И обратный билет лежал в кармане…

– Обстоятельства, – фыркнула Николь. – Хорошо, хоть так сложились. Я уже решила, что все, что осталось, это смотреть на твои ботинки по телевизору. Да и те раньше трех ночи не показывают.

– Ну, почему так…

– А как еще? Всех новостей за двенадцать лет – одна открытка на Рождество!

– Знаешь, как сложно найти хорошую открытку?

На какое Рождество? Наткет судорожно перебирал воспоминания, но долго не мог выяснить когда он отправлял открытку. Пока крошечный бесенок на краю сознания не напомнил о вечеринке на студии пять или шесть лет назад. Проклятье! Он же был пьян в стельку… Страшно даже представить, что он там написал. Наткет отвел взгляд.

– Ты сядешь или так и будешь стоять столбом? Кофе стынет.

Наткет поспешил сесть. С самого начала встреча не заладилась, и с каждой минутой шла все хуже и хуже. С другой стороны – сам виноват. По сути, его молчанию не было никакого оправдания. Что сложного в том, чтобы набрать номер или чиркнуть пару строк? Обижаться можно сколько угодно, но сейчас он прекрасно понимал, что у Николь прав на обиды куда больше. И чего он ждал? Что явится через двенадцать лет, а она кинется ему на шею? Конечно, Наткет был бы не против такого расклада, но от него до реальности – как от Земли до Марса. Он так старательно вымарывал Спектр из своей жизни, а каких-то пяти минут хватило, чтобы вернуть все на круги своя.

Николь сидела напротив, поставив локти на стол и держа чашку обеими руками. Наткет взглянул на безымянный палец и обрадовался, не увидев кольца.

– Одна живешь?

Николь, заметив взгляд, либо правильно истолковав улыбку, строго сказала:

– У меня есть парень.

Чтобы замять неловкость, Наткет быстро сменил тему.

– Утром, слышал твоего отца. Опять воюет? Что еще за раскопки?

– Да ничего особенного, – повела плечом Николь. – Палеонтологическая экспедиция. Вроде нашли кости нового вида динозавров. Похоже здесь может оказаться крупнейшее захоронение какого-то периода. Сейчас на этих раскопках треть города работает: туристов все равно нет, рыбалкой не заработаешь – квоты на вылов опять снизили, а тут хоть какой-то приработок… Но папа же не может. Говорит, что на самом деле ищут нефть. А костями только прикрываются: все-таки кусок побережья заповедный, просто так не покопаешь.

Она сделала небольшой глоток.

– С тех пор, как умерла мама, он совсем сдал… Птица не так чирикнула – у него готов новый заговор. Дом заколотил, живет теперь на дереве.

– Марта умерла? – ошарашено переспросил Наткет.

– Год назад. Рак. Под конец там была неприятная история. Мама стала встречаться с одним человеком. Она и умерла не дома… А они с папой больше тридцати лет были вместе. Впрочем, сейчас это не важно.

Николь вздрогнула. Наткет едва сдержался, чтобы не вскочить и не обнять ее. Он вспомнил мать Николь – невысокую женщину с вечно красными руками. В детстве, та очень беспокоилась о питании Наткета и то и дело пичкала его тушеными овощами. А теперь только воспоминания и остались… Он уставился в чашку, но в черной гуще не увидел собственного отражения.

– А у тебя как? – спросила Николь после некоторого молчания. – Про кино я знаю. Может видела и не все, но много.

Наткет не стал уточнять, смотрела ли она «Констрикторские» фильмы из-за их содержания, или только из-за его участия.

– Если опустить кино, – то никак. Вот вроде как живешь, а рассказать и нечего. Работа, работа… Сегодня надо устроить вторжение инопланетных овощей, завтра разбудить доисторического сурка-людоеда. На остальное времени не остается.

Николь усмехнулась.

– Семья? Дети?

Наткет покачал головой. Показалось, или во взгляде Николь скользнуло подобие радости? Хотя с чего бы? У нее есть парень, – сама сказала. Так чего он выискивает признаки того, чего нет и в помине? Ловит жирафа на полюсе, как бы сказал отец.

– Как погляжу, – ты привела дом в порядок. Красиво получилось.

– Не весь, – сказала Николь. – На чердак я не забиралась. В твоей комнате, тоже ничего не трогала. Ну, может, книги сложила, чтобы не валялись по полу.

– Надо будет тебе наведаться в мою квартиру в Городе. А то там уже этих книг – не пройти.

– Приглашаешь? – склонив голову, Николь посмотрела на Наткета. Тот растерялся.

– Почему бы…

– Черт! – она вскочила. – Ты же небось голодный с дороги. А я тут пичкаю тебя одним кофеином.

Она открыла холодильник.

– Правда у меня толком ничего и нет, – Николь придирчиво осмотрела полупустые полки. – Ну, ты сам видел. Привыкла есть на работе, – там как-то сподручнее, да и готовлю я не очень.

– А где работаешь?

– Мы с Сандрой Кили – помнишь ее? – открыли кафе у вокзала. Она готовит, я веду бухгалтерию. На пару работаем официантками и уборщицами… В общем, кое-как сводим концы с концами. В сезон иногда удается и заработать.

– Так ты теперь предприниматель?

Сам он в бизнесе ни черта не смыслил, а слова «бухгалтерия» и вовсе сторонился. В «Констрикторе» за этой табличкой прятались чудища, каких не мог выдумать ни один сценарист.

– А, – Николь махнула рукой. – По сути – та же официантка. Омлет будешь?

– Ага. Кажется, в ваше кафе я заходил сегодня утром. Не знал, что ты там работаешь, – он замолчал, вспомнив, что был там не один. Выбрал же место! Что-то последнее время ему везет на неловкие ситуации.

Николь покосилась на настенные часы.

– Мне надо заскочить на работу, где-то через час. Минус в работе на себя, что выходных не остается. Еще у меня был распланирован вечер… Но с этим, я разберусь.

– Нет, нет, – поспешил сказать Наткет. – Не беспокойся…

– Вот еще, – фыркнула она. – А потом ждать еще двенадцать лет, когда ты снова соизволишь явиться?

Николь воинственно взмахнула рукой, отбросив упавшую на лоб челку. Наткет нашарил в кармане обратный билет, едва сдерживаясь, чтобы не скомкать и не выбросить его в корзину. Ну и где была его голова? Как бы Николь к нему не относилась есть и иные обязательства. Слишком многое их связывало. По большому счету – почти сестра. Других близких у него и не осталось. Приятели в Городе? Наткет был готов поспорить, что через пару лет они не вспомнят, как его зовут. Разве что Корнелий, но старика уже нет…

А все потому, что он не умеет довольствоваться тем, что есть. Как и отец: тому тоже было мало мира вокруг. Все его глупые истории и выходки ни что иное, как попытка этот мир расширить.

– Ну, у меня тоже были планы. Я же по делу приехал.

– По делу, – вздохнула Николь.

Когда яйца заскворчали на сковороде, она отважилась спросить:

– И что за дело?

Наткет настолько углубился в свои мысли, что чуть было не ляпнул – «захотелось повидаться». Растерявшись, он как на духу выложил все о смерти Корнелия и о прочих событиях последних дней. Лишь в последний момент опомнился и опустил из рассказа встречу с Рэнди.