— Не понимаю, — честно призналась Хлоя.

— А теперь представь, каково это — жить без самого себя целую вечность.

— Всё равно не понимаю.

— Зато я понимаю. Ты пришла сюда, чтобы не лишиться меня. Лишившись меня, перестанешь быть и ты. Вот это чувство привело тебя сюда. И имя этому чувству…

— Смерть, — медленно произнесла Хлоя.

— Только я уже умер, — закончил я её догадку. — Осталось оформить это визуально.

— Перестань молоть ерунду.

— Вспомни своё состояние, когда власть не перешла к тебе от матери. Что ты тогда почувствовала?

Хлоя задумалась, но так и не родила ответ.

— Вот.

— Но потом я нашла выход! — возбуждённо возразила принцесса.

— И я нашёл, — спокойно произнёс я. — И этот выход не искать никакого выхода.

Наверное, Хлоя не придумала, что возразить, поскольку повисла тягучая, звенящая, всепоглощающая тишина. Длилась она долго, очень долго. Что за это «долго» думала и переживала принцесса, мне было неведомо. Да и было абсолютно всё равно.

В какой-то момент — я даже не заметил в какой — Хлоя очутилась рядом со мной. Прижалась, крепко обняла за плечи и молча стала смотреть в глубину озера, как это делал я.

Вот так мы и сидели. Две молчаливые статуи, придавленные вселенской скорбью.

И если бы не те события, которые произошли именно на этом месте несколько часов назад, если бы не та богиня, которая забрала моё сердце, «утопив» его вместе с собой в этих водах...

Хотя… что «если»? А Болотная?

Вот то-то.

— Знаешь что? — внезапно очнулась принцесса. — Не нужен мне этот мир. И власть мне эта не нужна. Я, конечно, не могу отдать тебе твою силу обратно, но…

— Остановись, — перебил я её. — Не нужно умирать вместе со мной.

— Я и не собиралась, — опешила Хлоя.

— А как называется то, что ты сейчас делаешь? Ты только что послала к чертям свинячим свою самую главную мечту. Более того, все годы, которые провела у меня, ты просто взяла и похоронила. И после этого ты мне говоришь, что не собиралась умирать. Что это, если не смерть?

— А почему тогда умер ты?

— Я умер уже давно. Ещё там, у себя. Считай, что попытки воскресить меня в этом мире не увенчались успехом.

Да, возможно, я ушёл от ответа на этот неожиданный для меня вопрос довольно коряво. Но с другой стороны, что я должен был сказать? Что некая водяная богиня в один миг забрала мои сердце и разум и, нырнув в водную гладь, притопила там всё это за ненадобностью?

Наверное, Хлоя почувствовала фальшь в моём ответе, но не стала заострять на этом внимания.

— Хорошо, давай откопаем мою мечту и вместе её осуществим. Ты же всё равно умер, и у тебя масса свободного времени. А потом можно попробовать ещё какой-нибудь способ воскрешения тебя.

Я молча кивнул в ответ на это предложение. Действительно, заняться мне было особо нечем. Даже напиться я не мог по причине отсутствия алкоголя в пределах досягаемости.

Что она говорила по поводу моего воскрешения?

Я даже на секундочку зажмурился, чтобы представить картинку в красках.

Хлоя в качестве моей персональной свахи идёт ко дну вот этого вот водоёма, чтобы сосватать мне водяную богиню. Интересно, она её сразу хвостом под зад на берег выпроводит или подождёт, пока та нахлебается?

Вид с визгом вылетающей из воды Хлои нарисовался в моём воображении настолько ярко, что я даже прыснул в кулак, не в силах сдержать эмоции.

— Для покойника ты слишком бодр, — сощурившись, сказала принцесса. — Не поделишься смешинками?

Слово «смешинки» подействовало на меня, как бензин на тлеющий костёр. Уж не знаю, что в нём было такого смешного, но я заржал в голос.

— Ржать в одно лицо. — Хлоя насупила бровки и одновременно надула губки. — Эгоист!

Казалось бы, что такого — естественная мимика. Но именно она заставила меня смеяться сильнее. Хлоя же, видимо, по-простецки решила дать мне банальную затрещину и даже занесла для этого руку, но в последний момент остановилась. Лёгкий смешок сорвался с её теперь уже плотно поджатых губ, и это было той каплей, которая прорывает плотины. Уже в следующую минуту мы вдвоём катались по мягкому мху, заходясь в приступах поистине лошадиного ржания. Естественно, я ржал как заправский орловский жеребец, принцесса заняла нишу изящного пони.

Не знаю, сколько мы вот так смеялись, наверное, продолжительное время, поскольку сил у нас не осталось никаких. В конце всего этого ржачно-валялищного периода мы просто уткнулись лицами в мох и в изнеможении похрюкивали.

— Ох, и побегал я за вами, — вывел нас из оцепенения голос, который ни с каким другим нельзя было спутать. — Хорошо хоть порознь — не нужно собирать.

Дальше он ещё что-то говорил, на что-то сетовал, даже о чём-то пытался беседовать с Хлоей. Я их уже не слушал. Сами договорятся, мне влезать в сепаратные переговоры на высшем уровне не было никакой нужды. Я уже дал согласие на своё участие в переделе этого мира. Пользуйтесь. Большего от меня ведь и не требовалось.

Я даже отошёл от венценосной парочки, чтобы не мешать им вырабатывать стратегию порабощения этого мира. И не заметил, как ноги сами меня занесли к роднику, впадающему в памятное озерцо.

Мысленно усмехнувшись своему подсознанию, руководившему моими ногами, протоптавшими тропинку именно сюда, я в последний раз взглянул на водную гладь и, решительно повернувшись, потопал прочь.

Какое-то сто пятидесятое чувство, находящееся на затылке, уведомило меня о чьём-то облегчённом вздохе. Но я не удостоил его должным вниманием. Точнее, вообще никаким не удостоил. Просто проигнорировал.

***

Парламентские переговоры двух сторон уже давно миновали стадии взаимных соглашений. Все вердикты были вынесены. Заверения о намерениях подписаны. Стороны вели разработку совместной стратегии боевых действий.

Именно эту картину я увидел, когда вернулся к принцессе и вождю.

Глаза обоих горели пламенем грядущих перемен. Речь ушла в стадию бессвязности для окружающих и оставалось понятна только им. Внешний вид выдавал принадлежность к вождизму мировой революции.

Впору было искать художников, чтобы с натуры запечатлеть исторический момент под лаконичным названием «Начало».

— У вас тут никто не рисует? — поинтересовался я на всякий случай у ближайшего гургута.

Ответом мне был тяжёлый взгляд. Я понял сразу: не рисуют.

— Вот и я не рисую, — пробурчал я себе под нос. — Придётся потомкам верить на слово.

Гургут, если и согласился с моей трактовкой веры для потомков, то решил не произносить это вслух, не давая развить дискуссию. Доставать же философски молчащего воина не было желания. Хотя вру: было желание подоставать хоть кого-то. Моя внезапно свалившаяся ненужность сильно била по психике. То вот с тобой все носились как… а тут раз — и никому никакого дела. Не знал, что за какой-то небольшой отрезок времени я настолько привыкну к вниманию. Вот прямо до зуда в конечностях и до чесотки в интересных местах. Но приставать к этому гургуту совершенно не хотелось. Кто его знает, что крутится в гургутских мозгах? Может, он не в курсе, что я весь такой из себя гургутский мессия? Да и вообще, не нравится он мне.

— Серёжа! — внезапно окликнула меня Хлоя. — Можно тебя?

— Что, совет в Филях зашёл в тупик? — проворчал я в ответ недовольно, хотя был готов вилять хвостом, как радостная собачонка. — Нужен совет бывалого стратега?

— А ты ещё и стратег? — удивился Великий вождь.

— А то. «Век империи» на самом сложном уровне проходил, — многозначительно заявил я. — Пока компьютер не пропил, — добавил я уже практически бесшумно и себе под нос.

— Ну тогда слушай, — усмехнулась принцесса. — Как ты знаешь, моя матушка сейчас ведёт войну с варами. Как пояснил мне Великий, — Хлоя посмотрела в сторону вождя и, дождавшись его кивка, продолжила: — Военные действия практически не ведутся.

— Но, Мара утверждала, что там гибнет масса её подданных, — перебил я Хлою.