Мы снова накатили по кувшинчику, молча закусили, слегка потупили, рассматривая окрестности, накатили ещё. Короче, отпустило меня только после третьего. Сильно догадываюсь, что вождь поддержал мою волну чисто из солидарности. Да и нравился он мне всё больше и больше. И содержимое кувшинов тут совсем ни при чём.

— Так что ты там мне хотел сказать? — решил продолжить я задушевные речи, поскольку затянувшаяся пауза стала конкретно напрягать. — Перед президентом. Сразу после баб.

— А ты попробуй эти две вещи не разделять, — посоветовал Великий вождь.

— В смысле?

— Ты спрашивал, почему они так к тебе относятся. А вот именно потому.

— То ли вина мало, то ли без водки у русского человека понималка работает в экономном режиме. Нет, надо научить вас гнать самогон. А то так и будете прозябать, не вкусив всей полноты жизни. Давай по пунктам. И по возможности медленно.

— Попробую, — кивнул вождь. — Вот смотри. Варами правит кто?

— Мара, — не задумываясь, ответил я.

— Пока ещё не правит. Но в дальнейшем будет именно она. А гелами правит кто?

— Хлоя.

— И тоже пока не правит, а должна была именно она. Не улавливаешь сходства?

— Что обе не правят, а должны были. Да, похоже.

— Ай, — скривился Великий вождь. — Сходство в том, что обе бабы. И править будут именно они. Хотя и у той, и у другой есть братья.

— Ты мне тут чего, с таким умным видом про матриархат втираешь?

— Про что? — переспросил Великий.

— Про то, — передразнил я. — Когда правят бабы и только бабы. В моём мире это называется матриархат.

— Вот. А не задумывался почему?

— Не знаю. Устои, традиции, прямое распоряжение богов или просто когда-то у кого-то левая пятка так зачесалась.

— Зачесалась, — усмехнулся вождь. — Только не пятка.

— А что? — не понял я.

— Что-то между пяток, — рассмеялся Великий своей же шутке.

— То есть ты хочешь сказать, что матриархат у вас не испокон веков?

— Ай, молодца! За это надо выпить.

— Собственно, почему и нет. Поехали.

Мы с вождём слаженно подняли по графинчику и практически синхронно осушили их до дна.

— И давно у вас такая лажа с женским феминизмом?

— А попонятней изъясняться? — посетовал вождь.

— Я говорю, бабы давно к власти пришли?

— Везде по-разному. У гелов и варов уже прилично правят. У гургутов попытки были, но успеха не имели.

— И это поэтому вас выперли на болота? — догадался я.

— Давай выпьем, — грустно предложил Великий.

— Давай, — согласился я.

— Правда, полностью без бабского участия и у нас не прошло, — продолжил вождь, даже не закусив.

— Это ты на Болотную ведьму намекаешь? — снова проявил я чудеса догадливости.

— Да, на неё родимую.

— Да, смотрящий у вас классный получился, — улыбнулся я ъ воспоминаниям. — Прямо такой «ух»!

— Это для вас, гелов, «ух!». А для нас — неприятная помеха.

— Пристукнуть не пробовали? Как муху.

— Поначалу пробовали. Да только, кто же её пристукнет. Особо рьяные давно в болоте сгнили. А потом забросили это дело. Главное, за границы болот не выходить. А к нам и так никто особо не рвётся. Так что и ведьма появляется у нас всё реже и реже. Если бы ты на голову не свалился, то эту ведьму нынешнее, молодое, поколение и в глаза бы не видело.

— Значит, она из-за меня притопала?

— Сам же говоришь — смотрящая. Вот и явилась посмотреть, что да как. Чего от тебя ожидать.

— Ну, можно, конечно, устроить восстание угнетённых гургутов и скинуть оковы ведьминского надзирательства.

— Можно-то оно можно, — проворчал Великий вождь, — да вот только нужно ли.

— За власть свою боишься, — понимающе констатировал я, подмигнув вождю. — Не будет ведьмы — гургуты снимутся с болот и пойдут войной. А на войне всякое бывает. Кто смелее, тот и правит.

— Дурак ты, — не обиделся вождь. — Война — это смерть. А вождь не за власть должен держаться, а за народ свой. Чем лучше народу, тем лучше вождю.

— А если победа? — не унимался я. — Представляешь, какие дивиденды получат твои гургуты, да и ты вместе с ними?

— Чего получат?

— Дивиденды, — на автомате повторил я. — А вот интересно, почему ваш фирменный, встроенный в меня переводчик переводит не все слова?

— Давай выпьем, — предложил вождь, удручённо вздохнув.

— Давай, — легко согласился я, поднимая кувшин. — А с переводчиком я потом разберусь, на трезвую голову.

Я оторвался от кувшина и узрел статуйность всех представителей фауны, находящихся вокруг меня, и даже не удивился. В эту игру мы уже играли. Причём играли совсем недавно. И кто был инициатором и основным массовиком-затейником, мне было тоже хорошо известно.

— Надеюсь, победила дружба? — сказал я в пространство.

— А что, не терпится сходить поплакать на остывающие трупы? — вопросом на вопрос ответили мне.

— Значит, трупа целых два? — не унимался я.

— А сам как думаешь?

— Слушай, хватит играться в свою невидимость. Проявись давай уже. Ведь не просто же так ты впечатала их в воздух, как мух в янтарь, а меня оставила. Значит, о чём-то поговорить со мной хотела. А мне с пустым местом разговаривать ой как не хочется.

— Не слишком ли много требований для одной маленькой меня?

Мне пришлось приложить огромный усилия, чтобы не рассмеяться в ответ. Если бы она ещё сказала что-то про слабенькую, то ржать бы мне пришлось долго и надрывно. Видел я, как эта маленькая, слабенькая и беззащитненькая ведёт себя хотя бы с теми же гургутами. О себе вообще молчу. Меня она пинает как… да-да, именно тот матрац. Причём делает это не напрягаясь и не потея.

— Так будешь проявляться в видимом эфире или пойдёшь лесом?

— Куда пойду? — хихикнула ведьма.

— Не «куда», а «откуда». И при уходе не забудь мне вождя вернуть, мы ещё с ним не допили.

— Эх, говорила я тебе, не бухай. Добром не кончится.

— Пока добром не заканчиваются только общения с такими пацифистками, как ты и те две принцессы. А вот конкретно этот застывший вождь мне ничего плохого не сделал.

— Хорошее слово «пока».

— Так, хватит, — начал закипать я. — Давай быстренько говори, чего припёрлась, и вали на все четыре стороны. Надоело мне вести бесполезные дискуссии.

— Надо бы тебя, конечно, проучить немного за хамство, только времени жалко.

— Вот и не трать его понапрасну, — огрызнулся я в ответ.

— Помниться, совсем недавно было всё по-другому, — вздохнула невидимая ведьма.

Помнится ей. Мне тоже помнится. Пристыдить меня решила. Ну что, у тебя это получилось. Вот только тебе я этого не покажу. Не дождёшься от меня такого счастья. Как ни старайся, а вот не дождёшься, и всё тут. Буду я ещё растекаться лужицами чувственной мимимишности перед всякими болотными. Тьфу, слово-то какое поганое, мимимишность.

— Ладно, перестань лицо напрягать, — прервала мои терзания ведьма, становясь видимой. — Маску зловредного женоненавистника ты больше на себя не приклеишь.

— С чего это?

— Да в присутствии меня не приклеится, — заверила ведьма. — Впрочем, в присутствии двух пощипанных принцесс тоже.

— Так они живы?

— Более чем. Живы, стоят ровно, ходят почти уверенно, дышат через раз. Правда, Хлоя при этом чуть подсвистывает. А Мара головёнку всё больше вправо поворачивает, чтобы обзор улучшить.

— В смысле?

— У одной пары зубов не хватает. А у другой правый глазик заплыл. Но в остальном почти такие же, как и были.

— Вы что там, до уличного мордобоя опустились?

— Я бы сказала, до болотного. С улицами здесь, сам понимаешь, не очень.

— И ты уделала этих двоих исключительно врукопашную без грамма своего болотного колдовства?

— А вот это как раз — как ты называешь? — болотное колдовство и помогло в том, чтобы они своё колдовство против меня не использовали.

— Допустим. И даже предположим, что Хлоя против тебя соплячка. Но Мара… вот ни за что не поверю. Да ещё если они вместе…