Ментальный эксгибиционизм. Вербально–когитальный поток сознания, вынесенный на поверку вовне, может лишиться тех оптимальных условий внутреннего опыта, которые способствовали проявлению свободы мысли. Мышление вслух в отличие от мышления про себя может характеризоваться ещё большей степенью «изначального опоздания», компенсируя восприятие субъекта содержание собственного мышления при интровертивной (про себя) и экстравертивной (вслух) коммуникации. Автокоммуникация (как вслух, так и про себя) – это общение с самим собой, содержанием которого является ментальная жизнь субъекта; возможно, что при автокоммуникации степень «изначального опоздании» несколько ниже, чем при обычной коммуникации (как вслух, так и про себя), содержанием которой является нементальная жизнь субъекта (например, арифметические вычисления). Чтение чужих мыслей, минуя «изначальное опоздание», возможно при условии отсутствия следов «изначального опоздания» у проницательного читателя, который в свою очередь не опасается быть прочитан феноменологическим критиком; ментальный эксгибиционизм характеризует самых отчаянных солипсистов, вынужденных обнажаться перед собой, чтобы избежать самоотождествления, то есть неравенства между внутренним и внешним опытом, приоритет одного из которых рискует оказаться непреложным. Выговаривание внутренней речи является актом неразличения механизмов вербализации и мышления, спрятать которые стремятся те, кто стыдится собственной самости – мышления, зависящего от языка больше, чем языка – от мышления39. Считается, что вербальная коммуникация составляет всего лишь 25% (а то и того меньше) от общего количества информации, получаемой человеком с помощью других – невербальных – каналов восприятия, например, зрения, однако если учесть тесную связь зрения и речи, то становится очевидным, что невербальный процент воспринимаемой информации – потенциально–вербален, то есть может быть означен, представляя собой удачную аналогию с языка бытия: «Но лобные доли человека в свою очередь – слуга речи. Если некоторые участки коры мозга ведают принятием, слушанием или моторикой речеговорения, то не в этом только специфика наших больших полушарий, а и в посредничающей роли лобных долей между этими речевыми пунктами и всей остальной работой нервной системы, в том числе активным зрительным восприятием: слова, инструкции преобразуются лобными долями в нервнопсихические возбуждения и торможения, программы и задачи. Человеческое зрение в конечном счёте и управляется преимущественно не движением объекта (или перемещением организма), а поиском и извлечением информации с помощью переднего глазодвигательного центра, находящегося под влиянием лобных долей, которые сами находятся под влиянием речи. «Мы воспринимаем не геометрические формы, а образы вещей, известных нам из нашего прошлого опыта. Это значит, что из всей массы раздражителей, действующих на нас, мы отбираем те признаки, которые играют ведущую роль в выделении функции вещей, а эти признаки иногда носят не зрительный характер, мы обозначаем вещи названиями, и это участие речи в восприятии придаёт ему обобщённый, категориальный характер». К последним словам необходимо добавить только ту поправку, что в восприятии принимают участие не только слова обобщающего, категориального характера, но и обратные, индивидуализирующие объект слова, в частности имена собственные и их замены» (Поршнев)40. Степень «изначального опоздания» при гипнозе: «Классические опыты К.И. Платонова, А.О. Долина и других доказали, что слово в гипнозе может воздействовать на изменения состава крови и другие биохимические сдвиги в организме, а посредством установления условнорефлекторных связей словом можно воздействовать чуть ли не на любые физиологические процессы – не только на те, которые прямо могут быть вербализованы (обозначены словом), но и на все, с которыми можно к словесному воздействию подключить цепную косвенную связь, хоть они прямо и не осознаны, не обозначены своим именем. В принципе слово властно почти над всеми реакциями организма, пусть мы ещё не всегда умеем это проследить. Это верно в отношении и самых «духовных» и самых «материальных» актов. "…Анализ образования условных рефлексов у человека, механизмов двигательных реакций, особенностей ЭЭГ и характеристик чувствительности анализаторных систем показывает, что решительно все стороны мозговой деятельности человека пронизаны вмешательством второсигнальных управляющих импульсов"» (Поршнев)41.

А подсудимые кто?.. М.А. Богатов об «изначальном опоздании»: «Использование, таким образом, есть единственная стратегия любой онтологии в той мере, в какой бытие, учением о которой она является (должна являться?) – это бытие, раскрываемое в качестве как – бытия. Соответственно вопрос о бытии может явить нам свою сущность (чтойность), то есть вопросительность вопроса, лишь будучи использованным, то есть отвеченным. Но даже здесь, при таковом предполагаемом единственным образом раскрытии его сущности, мы будем иметь дело с последней лишь после использования вопроса. С другой стороны, поскольку сама мирность, конституируемая в качестве использования–употребления (Brauch) – есть лишь постоянно возобновляемая отсрочка от что – бытия, то мы имеем дело с некоторой парадоксальной формой «всегда – уже – ещё – не», которая есть не что иное, как самое фундаментальное онтологическое содержание хайдеггеровской версии τò χρεών.

Мир изначально предоставляет нам такое опоздание, которым мы можем пользоваться; здесь одновременно и «всегда–уже» (как усреднённая понятность), и «ещё–не» (как не доведённая до срока отсрочка); но само такое предоставление – это и есть употребление. Хайдеггер особо обращает внимание на то обстоятельство, что единственно возможная сущность как сущность– используемая, единственное что – бытие это как – бытие – заявляют о себе через обращение к тому, что было (чем, помимо прочего, он дополнительно конституирует усреднённую понятность бытия): "Обходиться (brauchen) прежде всего означает: нечто оставлять в том, что оно есть и как оно есть. Такое оставление – так – как – есть (Gebrauchte) стремится из самого себя к тому, чтобы взятое в обхождение обходительно поддерживалось в своей сущности, причём мы каждый раз соответствуем требованиям, которые предъявляет из самого себя взятое в обхождение"»42. «Изначальное опоздание» предохраняет от герменевтической тотальности, лежащей по обе стороны бессмыслицы – того, что может быть поименовано в самую последнюю очередь накануне деноминации всех имён (отчуждение слова из языка предполагает стирание всех следов, оставленных им в своём судьбоносном различании, то есть всех контекстов, в которых оно было употреблено).

Философствование на грани естественного языка выражается в снятии тех его запретов, которые остаются за пределами грамматик и словарей (например, запрет на деструктивную этимологию). Слова, обозначающие слова, которые являются названиями слов, образованных по устаревшим деривационным моделям праязыков (например, *победю, *текёт), вследствие чего увеличивается «изначальное опоздание» означающего, – прапаралогизмы. Слова, обозначающие слова, которые являются названиями слов, неправильно употреблённых, а потому удваивающих «изначальное опоздание», – паралогизмы. Слова, обозначающие слова, которые являются названиями абсолютных омонимов, употреблённых вне контекста (или, например, в материально не выраженном контексте), когда невозможно различить один омоним от другого, – квазиомонимологизмы. Разновидности «изначального опоздания»: синхронизация мышления и воязыковления (первая стадия), овнешнение внутренней речи, связанное с коммуникацией (вторая стадия). Частично согласившись с тем, что вотчина бессмысленности лежит за пределами естественного языка (например, в виде невербального абсурда), признаем непреложным утверждение об антиязыковом призоре нонсенса: «И поистине, если бы жизнь не имела смысла и я должен был бы выбрать бессмыслицу, то эта бессмыслица казалась бы мне наиболее достойной избрания»43. Сам Ж. Деррида об «изначальном опоздании»: «Успокоительную очевидность, в рамках которой некогда сложилась и поныне живет западная традиция, можно сформулировать так: порядок означаемого никогда не одновременен порядку означающего, в лучшем случае он выступает как его изнанка или чуть сдвинутая, на один вздох, параллель»44.