– А клиент?

– Так, может, он вообще не приедет. Времени-то…

– Ой! Я ему сейчас позвоню, – спохватившись, Лайма вытащила из сумочки айфон… – Вне зоны доступа… Ну-у… Подождем еще минут двадцать – и черт с ним! Не ночевать же здесь, в конце-то концов.

– Вот это верно!

– Еще и уж этот… – вытащив пачку тонких сигарет, девушка нервно закурила. – Неприятно… С ужом…

– А что с ужом?

– Семейное предание… там всякие такие страсти… и ужи…

– Ты не рассказывала!

– Как-нибудь расскажу… Но лучше бы – нет… Понимаешь, были когда-то на Литве такие священные ужи – залтисы… Язычники-жрецы поили их молоком…

Жрец почти добрался до младшей сестры! Почти… Правда, остановить зло оказалось так просто… На этот раз – просто… Интересно – почему?

И все же, криве послал залтиса! Открыто объявил войну… Что ж, поборемся!

Встав с ложа, Довмонт подошел к окну. Глянул на мощные стены Кремля – Крома, на гостевые палаты, на церкви… на величественный Собор Святой Троицы.

Именно туда, в собор, и отправился князь, едва дождавшись заутрени… И долго молился.

– Пресвятая Троица, помилуй нас. Господи, очисти грехи наши! Владыко, прости беззакония наши. Святый, посети и исцели немощи наши, имени Твоего ради! И помоги… Помоги, Господи, противу всякого рода зла.

Прежде чем двинуть в Ромашково, Кольша все же решил смотаться в Реготово, на этот раз сам-один, без напарницы – слишком уж подозрительно было брать с собою девчонку, да и в семье не отпустили бы черт-те куда! Вот родичей навестить – совсем другое дело… Ну, не знала Тошка толком никого в Реготове, так, на ярмарках иногда видала.

Правда, и допрежь того имелось в Костове одно дело… Слава богу, остались в живых те люди, что закапывали убитых врагов – два трупа все же осталось. Их и закопали за околицею, на опушке старого бора.

– Вон могилки ихны, – указал рукой дед Федос, один из тех, кто закапывал. Второй – молодой мужик Охрятко – был отправлен на барщину, строить укрепления. Впрочем, хватило и старика – тот оказался весьма понятливым, рассуждал здраво и на память не жаловался, хотя и выглядел… Да нет, вполне нормально выглядел, разве что седобород и малость согбенный – так ведь дед, не отрок!

– Эвон крестики… Могилки.

– А почему крестики, дед Федос? – тут же спросил Кольша. – Вражины-то что – православные, что ли?

– Дак православные… – покивав, старик погладил бороду. – Правда и есть! Крестики на них были… Не немецкие – наши. Хоть и враги, да вот – погребли, поставили… Аль не подобру поступили?

– Да нет, дед, подобру…

– Дак ведь и не такие они враги… – вдруг протянул Федос. – Что-то мне так не глянулось… Я ведь тех, нападавших-то, видел. Рослые, злые, молодец к молодцу! Эти же – бедолаги, в чем душа держалась…

– Может, слуги?

– Может, и слуги… Только ведь и слуг хороших хозяин кормит.

Николай вскинул глаза:

– Что мыслишь?

– Бродники это, бродяги, – уверенно бросил дед. – Может, помогали напавшим, а может… может просто попались под руку…

– Или подбросили их… Чтоб на полочан или татей лесных думали… – чуть помолчав, сыскной снова взглянул на деда. – Про нападавших что молвишь? Ты ж их видел.

– Да многие видели! – неожиданно расхохотался Федос. – Налетели быстро, пожгли, поубивали… Похватали девок и столь же скоро ушли, ускакали! Только их и видели.

– Одежда, вооружение?

– Мечи – не у многих. Топоры, копья… Самострел еще… Кольчужки добры…

– Орден?

– Может. Или литовцы…

– А что, кричали что-нибудь?

– Да просто орали – без слов. А потом рог затрубил – они и ускакали разом.

– Значит, вряд ли лесные тати, – про себя пробормотал Николай. – Тут выучка чувствуется. И умение повиноваться приказу. Орден! Точно – Орден… Ведь один к одному… Еще и лотарингский крест…

– Что за крест?

– Ладно, дед, благодарствую. Поскакал я… Дел-то еще прорва. В Реготово как мне?

– А эвон по той дорожке. Через луг.

Сев на коня, Николай уже через пару часов подъезжал к Реготову, направляясь прямиком к старосте, кузнецу Семену, коего застал как раз на околице, в кузне.

– Посланец, говоришь? – положив молот, Семен отправил на улицу молотобойца и подмастерье – «подышать». Сам же, вытерев руки о фартук, внимательно прочел грамоту… и недоверчиво покачал головою – образ княжеского тиуна как-то не вязался в его представлении с этим молодым и нескладным парнем.

– Сам князь прислал?

– Князь и Господин Псков! – важно пояснил Кольша. – Тут же написано… Или не вы у князя помощи просили?

– Мы… Одначе…

– Одначе кто б мне мог показать – где все произошло-то? – юный тиун сразу решил брать быка за рога – особо-то некогда было возиться, к вечеру все же хотелось в Ромашково.

– Дак кто?

– Митька, старшой покосный… – почесав затылок, припомнил кузнец. – На покосе его и сыщешь… Постой! Парнишку тебе дам, подмастерье… Никитка! Никитка! Да где тебя черти носят-то?

– Тут я, господин!

Ну что ж – глянув, Кольша про себя хмыкнул. Парень – рыжий, вихрастый, быстроногий…

– Покажешь господину тиуну покос. Сведешь с Митькой, – кратко проинструктировал староста. – Ну и сам на подхвате будь!

Покосный старшой оказался длинным и несколько сутуловатым парнем, этакая жердина-стоеросина, еще более нескладная, чем сам тиун Николай. Рубаха ему была коротковата, как и порты – из рукавов торчали худые руки…

– Все покажу, господине, – положив косу, парень низко поклонился. – Посейчас. Токмо пойду, распоряжусь тут… Народу у нас нынче мало – девок-то подкрали тати поганые… Э-эй, робяты! Я отлучусь, а вы стожок эвон там метайте. Девки, не забудьте сено пошевелить!

Совсем юные девчонки прыснули смехом, с любопытством поглядывая на Николая:

– Да уж, не забудем, ужо!

И впрямь, мало народу осталось… Девок всего трое, да столько же и парней. Упарятся!

– Ниче, – показывая тропу, вдруг обернулся Митька. – Коли что, дак и овинцевские и костовские помогут. Чай, не чужие!

– А у них никого не покрали?

– Да нет… У Овинцевых рядом покос – так, видно, в одном-то месте побоялись имать… А костовских да ромашкинских не тронули… Не знаю уж, почему…

– Их другие тронули! – себе под нос пробормотал сыскной. – Я про костовских.

– Да знаем уже… Эвон, так мыслю – вот тут все и было… – выйдя к реке, старшой указал рукой. – У омутка.

– Почему именно так мыслишь? – Кольша давно уже наловчился быть въедливым и ни одной мелочи не упускать. Спасибо Степану Иванычу, сыскному тиуну – научил!

– Дак, а как иначе-то? – хмыкнув, Митька повел плечом. – Они завсегда тут после покоса купались. Местечко укромное – кусты. Ино, отроцы иногда и подглядывали… Так девки их ловили да головой в реку! У нас такие девки – у-у-у! Оторви да брось.

– Что ж они не вырывались, не кричали?

– Может, и вырывались… и кричали… – Митька неожиданно растянул губы в улыбке. – Только девки-то… они ведь завсегда орут, когда купаются! Верещат, визжат, регочут, что твои лошади! Так что, коли и кричали – так никто и в ум не взял… Да и думаю, внезапно все… На ладьях подплыли, под ивами спрятались… За день до того видали на реке ладьи. Насады.

– Кто видал?

– Так я ж и видал. Самолично! Еще предупредил, чтоб с опаскою были…

– А…

– Не, ладейщиков не разглядел – далековато плыли. Да у нас этих лодеек бывает… Река ж!

– Ладейщики, значит… ага-а… – осматриваясь, задумчиво протянул Кольша. – А девок они приманили чем-то… Так часто делают… Кто-то вышел… товарец какой предложил… Обычно на бережку раскладывают… Вон там удобно, у отмели…

Сделав пару десятков шагов, парень остановился, склонился… а вот уже и встал на колени, прямо в песок!

Никитка и Митька переглянулись: тиун явно что-то высматривал… Что?

– Ага! – оглянувшись, Николай с торжеством показал только что поднятую из песка зеленоватую бусину. – Что я говорил? Подарками завлекали!