— Пожалуйста, следуйте прямо. — отвлек меня от невеселых мыслей голос из динамиков. Впрочем, куда тут ещё можно было идти? Бетонный, прямой как стрела коридор уходил под небольшим углом вниз. Глаза быстро привыкли к тусклому освещению, и я понял, что и с этой базой не всё в порядке.

Похоже в ходе обороны или жизнедеятельности базы было решено использовать все внутренние ресурсы. Большая часть ламп отсутствовала, а те что горели — имели лишь половину светодиодов. Отсутствовала обивка, покрытие полов, указатели, предупреждающие надписи — всё то, что обычно не бросается на глаза, но является обязательным атрибутом. Да что там, даже короба и перемычки проводов куда-то делись.

Чем ниже я спускался, тем больше убеждался что управляющий центр оставлял лишь самые необходимые элементы, стаскивая всё остальное для каких-то целей, а стоило спустится по единственному гравитационному лифту — обычной дощечке с одним держателем, как я увидел куда ушли все материалы.

Даже в коридоре ведущем к центру базы стояли, клацая шкафы с электроникой. Полностью переработанные, собранные из хлама, они изредка помигивали снятыми с ламп диодами, показывая, что ещё живы, или же светодиоды тоже входили в вычислительную схему? Мне сложно было сказать.

Протиснувшись мимо громоздкой электроники, я выбрался в заставленный до самого потолка зал, и замер, с удивлением глядя на единственное свободное место. Прямо в центре зала лежал скелет в давно истлевшей бело-серой робе. Возможно, когда-то это тыл докторский или исследовательский халат.

Но что куда важнее — череп скелета напрямую был соединен с управляющим комплексом сервером. Буквально висел на проводке. Присев я увидел небольшую, размером с ноготь, металлическую блямбу, от которой отходили волоски-контакты.

— Прошу, не трогайте. — раздался женский голос, когда я протянул к черепу руку. — Это одна из основополагающих плат Сигмы Прайм.

— Она почти выломана. — заметил я, одернув руку. — Зачем такие сложности? Есть же управляющие дроны — просто вынули бы из черепа и разместили в компьютер.

— Согласно протоколам, я исполняю последнюю волю носителя и оператора, ищу способ победить проявления мутаций под названием «Даосы».

— К слову об этом. Меня привели твои дроны — жуки. Ты же общалась через них со мной, значит должна знать, что за такая победа. Судя по состоянию базы и техническому оснащению, тут и речи не может идти о прямом столкновении. — сказал я, осмотревшись по сторонам.

— Совершенно верно, в рамках поставленной задачи было проанализировано девять секстиллионов двести восемьдесят миллиардов… решений. Наиболее оптималный вариант был найден сто сорок дней назад. — довольно отчиталась система, но я лишь поднял бровь. — Согласно аналитическим данным, решением может стать бактериальное заболевание, класса «чума». Системе необходим нулевой пациент для переноски…

— Что? какая ещё чума? — фыркнул я, не дослушав. — У даосов есть отличное решение против любых болезней, называется — техники исцеления. От чумы скорее перемрут остатки обычных людей.

— Вы делаете выводы, не получив достаточных вводных данных. Мы же проанализировали… смотрите.

При этих словах на стене загорелся единственный монитор, на котором была изображена вытянутая палочка, полностью состоящая из каких-то формул и букв, стоило пожелать, как она увеличилась в разрезе, и я увидел тысячи, если не миллионы пояснений, которые мне лично вообще ничего не поясняли.

— Это идеальная форма бактериологического оружия, основанная на обычной микробактерии туберкулеза. — видя моё недоумение пояснила система. — Отличительная черта этой бактерии в том, что у неё длительный инкубационный период, около двадцати лет, но она полностью резистентная к паразитарному излучению. Кроме того, на основе полученных данных сделан вывод что бактерия, при дополнительном облучении «техниками» только усилиться. Для людей без отклонений она совершенно не опасна.

— Бактерия, которая размножается при лечении даосами? — нахмурившись переспросил я.

— Совершенно верно, кроме того, она будет храниться десятилетиями в почве, флоре и фауне, не нанося никаких повреждений. Она абсолютно не чувствительна к ультрафиолетовому излучению, является естественной для живых организмов, а потому в малой концентрации не может быть обнаружена диагностическими средствами.

— Но при этом, чем даос сильнее, тем быстрее в нём будет плодиться эта бактерия? — уточнил я, на что получил утвердительный ответ. — Тогда не понимаю в чем проблема, есть же жуки — просто запустите их во все стороны, даосы погибнут, а люди останутся.

— Боты не могут переносить живые бактерии более чем на пятьсот километров, а на данной территории лишь три процента всего населения является даосами. Но даже в них поток паразитарного излучения слишком низок для начала пандемии. — охотно пояснила система. — Нам необходим живой носитель, для распространения чумы. Вы, как универсальный донор, являетесь идеальным кандидатом. После перекодирования ваших клеток мы сможем сделать вас идеальным переносчиком.

— Значит вот для чего меня позвали, заразить бактерией и выпустить в мир?

— Это не совсем так. На территории базы нет целой медицинской аппаратуры, необходимой для перепрограммирования биоройдов. При попытке ввести модифицированную бактерию вам в том виде в котором вы сейчас, искусственные клетки просто уничтожат заболевание, вместо того чтобы культивировать его. В начале, с помощью полученных аналитических данных, вам необходимо добраться до ближайшего сохранившегося медицинского центра. Принести туда программу изменений…

— Стоп. План понятный, только мне он не подходит. — остановил я речь компьютера. — По многим причинам. В первую очередь — где гарантия что модифицированная бактерия через миллион пациентов не получит новую мутацию и не станет смертельной даже для обычных людей? То, что вы в неё заложите не значит, что при попытках исцеления не будут внесены новые изменения.

— О заболевании не будет известно до самого конца, мы умеем ждать. После истечения инкубационного периода бактерии начнут массово размножатся и менее чем за неделю уничтожат девяносто процентов даосов по всему континенту. Двадцать лет — это более чем достаточно, чтобы заразить всех.

— Вот только где гарантия что никто не найдет ваши бактерии, в спящем режиме? Или, наоборот, не запустит их раньше времени? Даосы — люди упорные, а их сила, хоть и подчиняется определенным законам, совершенно непредсказуема.

— Вы не правы. В первую очередь — даосы более не люди. Несмотря на общее внешнее и физиологическое сходство, из-за постоянных мутаций разница между ними и людьми как между разными видами прямоходящих. Во-вторую — то, что вы называете их силой, на самом деле искажение реальности, попавшее в этот мир в результате опасного эксперимента. В третью — всё искажение идёт из бывшего исследовательского центра, где осталось вещественное излучение.

— Не люди… — я хмыкнул, покачав головой. — Так мы дойдем до откровенного фашизма, с названием людей брёвнами.

— Это неуместное замечание, за десять тысяч лет люди разошлись с новым видом, появившимся после массового облучения крайне значительно. Это не фигура речи. — пояснила система. — Люди не могут существовать под тотальным облучением, новый вид не может существовать без облучения.

— И всё это вы поняли сидя под аномалией? — ехидно спросил я.

— Мы проводили разведку и наблюдения, в радиусе пятисот километров, с момента выработки решения, которое приведет всех нас к победе. Не единожды мы видели синдром отмены и ломку у даосов не получающих достаточной дозы облучения, и случаи смертей у обычных людей, входивших в зону повышенного облучения.

— А ещё люди, в зависимости от расы и места проживания могут иметь очень разную внешность и даже обмен веществ. — не соглашался я. — И всё же все они люди.

— Вы пытаетесь оправдать старыми нормами необходимость уничтожения мутантов захвативших континент. Это неприемлемо! Вы забываете, что от рук этих чудовищ погибли десятки миллионов гражданских, ни в чем неповинных людей.