Порыв ветра швырнул в лицо Игорю горсть песка и пыли. Игорь заслонился от ветра, подошёл ближе. Перед могилой толпились люди. Человек двадцать, в основном женщины, многие совсем юные. Игорь увидел бывшую жену Елизавету. Рядом стояла незнакомая старушка, держала в руках фотографию с траурной лентой. Новый порыв взметнул над холмиком горстку осенних листьев, лишая возможности рассмотреть фото. Два листочка заблудились на ветру, и, закружившись, полетели в свежую яму. Игорь договорился с дочерью, что приедет в воскресенье отмечать её девятнадцатый день рождения. Отчего-то он знал, что день рождения уже прошёл. Не имело значения: в гробу лежала дочь Игоря Даша.

Игорь подошёл. На губах Даши застыла улыбка. Жизнерадостная, милая девчонка… Была. И только такая дура, как её мать, могла позволить ребёнку участвовать в автогонках.

– Все попрощались? – спросил хмурый мужчина в спецовке. Игорь молча отошёл. Он плакал. Двое могильщиков водрузили крышку и начали заколачивать гроб.

Игорь осмотрелся. Подошёл к Елизавете. Он не понимал, почему всё это происходит с ним, но точно знал, что виновата она, бывшая жена Лиза. Миниатюрная женщина, на две головы ниже Игоря, и на две головы глупее.

– Доигралась? Я предупреждал.

Елизавета тихонько завыла. Игорь не собирался её щадить.

Странное чувство: знать, что этот день ещё не наступил, и одновременно понимать, что ничего уже не исправить.

– Я предвидел, – прокричал Игорь в лицо Лизе, – предчувствовал плохое, когда не смог дозвониться до неё в день рождения. Какая, блин, гонка?! Её уже не было, когда ты сообщила про гонку.

Лиза подняла голову. Игорь поймал её взгляд: взгляд побитой собаки.

– Всё сказал? Урод. Я тоже потеряла дочь.

– Ты убила дочь! – Игорь кричал, не помня себя от отчаяния, – Как ты могла позволить ей участвовать в гонке?!

Женщина с портретом в руках смотрела на Игоря осуждающе, но не вмешивалась.

Глаза Елизаветы были красны от слёз. Она всё время тёрла нос, отчего тот безобразно распух.

– А что ты чувствовал, – хлип, – и предчувствовал, – хлип, – когда уходил от нас? – слёзы текли, она не смахивала их, всхлипывала через каждые два слова, – жил бы вместе, – хлип, – воспитывал. – Хлип. – Запрещал.

Елизавета разрыдалась в голос.

– Я была против гонок, – Лиза ревела, а Игорь с отвращением смотрел на перекошенное лицо бывшей жены, – но… она совершеннолетняя, только и твердила, что больше не обязана меня слушать.

Откуда-то рядом с Лизой вдруг возник её любовник. Здоровый, крепкий парень, моложе её лет на пять, а то и на десять. Подошёл, прихрамывая, запястье обмотано гипсовой повязкой. На плечи накинута косуха, зад обтянут кожаными штанами. Мачо встал рядом с Лизой, но она резко отстранилась.

– Серёжа, не подходи, – взвизгнула Лиза. – Отойдите от меня! Оба!

Игорь смотрел на Серёжу, припоминал. Водил пальцем в воздухе, указывая сначала на него, потом на Лизу. Пытался вспомнить, кто он. Даша говорила, но Игорь забыл. Надо будет уточнить у дочери… Ох. Не у кого теперь уточнять. А зачем? Байкер он, судя по прикиду. Нет. Инструктор по фитнесу. Нет! Инструктор по картингу. Точно. Автогонщик. Что?! Ведь, да. Лизка с ним сожительствует, а Даша участвует в ралли. Участвовала. До аварии.

Сергей был за рулём, когда Даша выпала из салона. Игорь это отчетливо понял, и всю свою боль, всю злость направил на автогонщика. Кинулся на него с воплем: «Убью!», разбежался, толкнул. Сергей влетел в толпу, но люди расступились. Игорь секунду наблюдал, как Сергей падает и проваливается в пропасть. Игорь замер на краю вырытой могилы. Но не удержался, поскользнулся в осенней луже, и полетел следом. Закрыл глаза и выставил вперёд руки. Секунда свободного падения, и… он не приземлился, он летел на всех парах в Преисподнюю, у этой могилы не было дна.

Анатолий Владимирович очень любил свою маму. В его жизни случались романы с женщинами, но все они заканчивались печально. Женщины не хотели с ним жить. И только Мама всегда была рядом. Она оберегала его с малых лет, защищала от жестокого мира. Трагедией были промокшие ноги или разбитые коленки. Даже будучи взрослым, из любви к маме, в ветреную погоду он всегда надевал куртку, а выходя из дома, всегда брал с собой зонт. Он привык быть беспомощным. Без женской заботы ему не обойтись. Вернее, без маминой заботы.

В их маленькой квартире всё всегда аккуратно распихано по полкам. Утрамбовано – иначе не хватит места. Анатолий стоял на табурете и судорожно рылся на антресоли.

– Мам! – позвал он, поняв, что сам не в состоянии справиться с поисками.

Из комнаты выплыла Галина Семёновна, бодрая старушка, восьмидесяти двух лет.

Услышав, как хлопнула дверь, Анатолий вынырнул с антресоли.

– Ты гантели мои не видела?

Галина Семёновна застыла в удивлении.

– У тебя нет гантелей, – наконец ответила она.

– Я купил их, когда развёлся с Ольгой, – настаивал Анатолий, – занимался два раза в день, утром и вечером. Мне это помогало не сорваться.

Помогало слабо, и они оба об этом знали.

– Мне не попадались. – Галина Семёновна недовольно хмыкнула. После развода сына прошло двадцать лет, если не больше. К чему ностальгия?

Из глубины антресоли раздался радостный возглас:

– Нашёл!

Анатолий выдвинул деревянный ящик, в котором когда-то родственники прислали посылку. Его осыпало пылью.

Анатолий прочихался, снял с антресоли ящик, поставил, открыл. Внутри оказались ёлочные игрушки. Анатолий поднял бесполезную находку – до нового года ещё три месяца – и повернулся к стремянке.

Но Галина Семёновна взволнованно запрыгала вокруг.

– Оставь. Оставь, пожалуйста! Я эти игрушки второй год ищу.

Анатолий уже шагнул на ступеньку, но после маминых слов замер с ящиком в руках.

– А я ищу гантели, – устало проговорил он, вглядываясь в пыльные недра антресоли.

Галина Семёновна видела, что он не в себе, и не рискнула настаивать. Задумчиво покачала головой.

– Счастье, что ты занялся спортом и бросил пить.

Анатолий не ответил. Галина Семёновна горько вздохнула и ушла в комнату.

Анатолий очень любил свою первую жену Ольгу. Он жить без неё не мог. А она не могла жить с ним, и нашла себе другого. Все последующие романы Анатолия были скоротечны, и не принесли счастья. Однажды ему даже удалось снова жениться, но брак был недолгим. Одному, получается, легче.

Где же эти чёртовы гантели?

Анатолий на секунду задумался, потом убрал ящик на антресоль.

Даша шла по улице, держа двумя руками капюшон, но каждый порыв ветра пытался сорвать его с головы. Из кармана куртки полились пронзительные звуки «Осени» Вивальди. Музыкальный фрагмент повторился три раза. Наконец, Даша не выдержала, достала трубку, чтобы узнать, кто так настойчив. Это был отец. Наверно, опять напутал, забыл, когда у неё день рождения, и звонит поздравить.

Папа удивил вопросом:

– У тебя есть загранпаспорт?

– Да, – растерянно промямлила она. – Весной ездили с мамой на конференцию.

– Отлично, бронирую тур. Срочно пришли мне данные.

Даша запрыгала от радости. Куда и насколько – неважно, она поедет отдыхать с папой. Он прежде никогда не предлагал. Когда Даша с мамой делали паспорт, они думали, что поедут летом в Турцию, если хватит денег. Но – увы, с маминой зарплатой преподавателя денег не хватило.

– Вылет в субботу, – судя по голосу, отец был очень доволен, – отметим твой день рождения на пляже. Занырнём с аквалангом.

Даша резко остановилась. Она не могла ехать.

– В воскресенье гонка, – Даша опустила руку, капюшон упал, и в лицо полетела дорожная пыль. С родителями всегда так: обещают одно, на деле оказывается совсем другое, и всё остаётся по-прежнему.