Его слова были холодными и отстраненными, как и он сам, и я старалась не обращать внимания на то, как от них замирает мое сердце. Я стиснула зубы, чтобы сдержать свои эмоции, борясь с желанием спорить или умолять его. Мне так хотелось, чтобы он попросил меня пойти с ним в душ, даже пригласил остаться на ночь.

Но приглашения так и не последовало.

Выдавив из себя улыбку, которая больше походила на гримасу, я выдавила из себя пустое: "Конечно. Спокойной ночи". Мой голос был шепотом покорности, маской, чтобы скрыть боль. Я не хотела, чтобы мои чувства причиняли ему неудобства.

Он ничего не ответил и не поцеловал меня на ночь. Вместо этого он отвернулся, оставив меня стоять на месте и бороться с осознанием того, что он действительно злится на меня.

Мое сердце разрывалось от желания протянуть руку, чтобы словами или прикосновением преодолеть растущую пропасть между нами. Но страх усугубить ситуацию удерживал меня.

Я повернулась, оставив комнату Донована позади, и пошла по элегантному коридору к своей комнате. Проходя мимо, я мельком увидела комнату Адриана, расположенную между комнатой Донована и моей собственной. То, что моя комната не находилась рядом с комнатой Донована, всегда озадачивало меня, но я никогда не высказывала своих мыслей. В конце концов, дом принадлежал Адриану, а я была здесь всего лишь гостьей, благодарной за крышу над головой.

Моя комната, хотя и не была столь величественной, как остальные помещения дома, была удобно обставлена и имела свой собственный шарм. Стены были выкрашены в мягкий, успокаивающий оттенок голубого, дополняющий белую отделку и плюшевый ковер кремового цвета. Центральное место занимала кровать королевского размера, устланная пушистым покрывалом и несколькими подушками. Мебель была подобрана со вкусом и функционально: изящный комод, уютное кресло в углу и небольшой письменный стол у окна, из которого открывался вид на сад. В комнате также стояла скромная книжная полка, заполненная множеством книг и несколькими личными вещами, которые помогали чувствовать себя как дома.

Закрыв дверь, я переоделась в удобную рубашку для сна и пижамные штаны. Несмотря на морозный воздух снаружи, в комнате было тепло и уютно. Я глубоко вздохнула, чувствуя, что события прошедшего вечера давят на меня.

Я забралась в постель и натянул одеяло до подбородка, надеясь, что сон придет быстро и избавит от мыслей, кружащихся в голове. Но неуловимый покой сна оставался недосягаемым. Я ворочался и ворочался, мягкое одеяло и плюшевые подушки не давали мне уверенности, в которой я так отчаянно нуждался. В голове прокручивались события этой ночи, каждое воспоминание сопровождалось тревогой и сожалением.

В какой-то момент до моей комнаты донесся звук открывающейся и закрывающейся входной двери. Я лежала неподвижно, прислушиваясь, и мне показалось, что я слышу приглушенный звук голосов. Это был голос вернувшегося Адриана, и, судя по слабому шуму, он был не один.

При этой мысли меня охватил неожиданный прилив ревности. Я быстро постаралась подавить ее, решив, что это неожиданное чувство — всего лишь побочный продукт моего конфликта с Донованом. Адриан мог привести домой кого угодно. И он должен. Это был его дом. Если ему нужна компания — хорошо. Он должен ее получить. Меня это не касалось.

Однако, несмотря на это, чувство сдавленности в груди не проходило.

Я пробовала считать, представлять овец, замедлять дыхание — все, о чем я слышала, что должно было помочь уснуть. Что бы я ни делала, сон продолжал ускользать.

Я снова перевернулась в постели, взбивая подушку в тщетной попытке найти удобное положение. Тишина в доме резко контрастировала с вихрем мыслей в моей голове. Каждый малейший звук казался усиленным в этой тишине, каждый скрип и шепот напоминали о том, что я одна, что Донован злится на меня, что, возможно, он даже не хочет, чтобы я была здесь, и просто проявляет вежливость, не говоря мне об этом.

Сон, похоже, не станет моим спасением сегодня ночью.

К черту.

Я сбросила одеяла и решила выпить стакан теплого молока. Этот трюк я еще не пробовала.

Я на цыпочках спустилась на кухню, внимательно следя за тишиной, окутавшей дом. Мне не хотелось будить Донована или привлекать к себе внимание. Добравшись до кухни, я налила себе стакан и сунула его в микроволновку. Когда напиток нагрелся, я сделала большой глоток и уставилась в темноту за окном.

Я не знала, как все исправить.

Мне хотелось поговорить с Донованом, услышать от него, что у нас все в порядке, но я знала, что это не имеет значения. Он не захочет разговаривать, а значит, мне придется справляться с этой тревогой в одиночку.

Допив молоко, я сполоснула стакан и поставила его сушиться на полку, мои движения были механическими, почти медитативными.

Надеюсь, этого было достаточно, чтобы уснуть.

Я поднялась наверх, миновав закрытую дверь Донована и Адриана…

Через дверь доносились приглушенные звуки. Я остановилась, поняв, что она слегка приоткрыта. Я знала, что должна идти прямо в свою комнату, что не мое дело вмешиваться. Но любопытство грызло меня.

А может быть, мне было одиноко, а Доновану, похоже, было все равно.

Я сделала паузу, внутренне размышляя. Я не должна лезть не в свое дело. Я знала это. Но я все равно задержалась.

Рассудив, что это всего лишь минутная слабость, вызванная необходимостью отвлечься от собственных переживаний, я приблизилась к двери.

Всего лишь взгляд.

Быстрый взгляд, чтобы удовлетворить это необъяснимое любопытство, а затем я вернусь в свою комнату.

Сердце бешено колотилось, когда я шагнула вперед, к комнате Адриана. Но я не могла остановиться.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, я приоткрыла дверь достаточно широко, чтобы заглянуть внутрь. Комната была тускло освещена единственной лампой на прикроватной тумбочке, отбрасывающей длинные тени, которые плясали по стенам. Мои глаза приспособились к приглушенному свету, открыв передо мной интимную сцену.

В центре комнаты, на кровати "Калифорния Кинг", лежали Адриан и какая-то девушка с вечеринки. Они оба стояли на коленях, полностью обнаженные, и он трахал ее сзади. Его руки крепко обхватывали ее талию, длинные черные волосы каскадом спадали по спине. Она прижалась к нему, их тела сплелись в страстном объятии. Их движения становились все более неистовыми.

Я смотрела, почти застыв, как они двигаются вместе в интимном ритме. Ее голова откинулась назад, обнажив нежную шею, а губы Адриана жадно нашли изгиб ее плеча. В этот момент время словно перестало существовать, и они были поглощены своим собственным миром удовольствия.

Во мне всколыхнулась смесь эмоций, сочетающая ревность и отвращение.

Мне хотелось броситься вон из комнаты, оставить их в момент страсти, но больное любопытство удерживало меня на месте. Я не могла отвести взгляд. Мне не следовало здесь находиться, но я не могла решиться уйти.

Стоя в дверях и наблюдая за движением их тел, я задавалась вопросом о своих собственных мотивах. Злилась ли я из-за того, что они занимались сексом? Потому ли, что это было с кем-то, кто не был мной? Или это был шок от того, что такой интимный момент разыгрывался так близко от меня?

Я наблюдала за тем, как Адриан двигается — его мощное тело в ровном ритме, без колебаний входит и выходит из девушки. Он точно знал, что делает. Он точно знал, какое удовольствие доставляет ей.

Я перевела взгляд на девушку. Ее лицо было искажено в чистом экстазе. Ее глаза закатились, губы разошлись, дыхание стало прерывистым, когда ее настигла кульминация.

Зрелище, представшее передо мной, не было похоже ни на что, что я когда-либо видела вживую. Сильные, тонизированные мышцы Адриана напрягались, когда он входил в женщину, а ее стоны удовольствия эхом разносились по комнате.

Руки Адриана двигались, проводя вверх и вниз по ее бокам, время от времени задевая чувствительную кожу, заставляя ее конвульсивно извиваться под ним. Он точно знал, как нажать на ее кнопки, как отправить ее к новым вершинам наслаждения.