Ей прекрасно подходило распределение ролей, при котором он выходил на авансцену, а она оставалась в тени.

А так — она думала о главном.

Как быть любимой и сохранить жизнь.

В конце ноября, без мачты, протекая со всех сторон, «Сан-Херонимо» достиг берегов Калифорнии. Он миновал пролив под названием Бока-Гранде и вошёл в бухту Акапулько 11 декабря 1596 года. На два месяца раньше, чем по самым безумным расчётам.

На борту умерло меньше десяти человек. Люди болели, изнемогали, но почти все остались живы. Капитан Кастро совершил великий подвиг. Некоторые называли это путешествие чудом.

И другое чудо совершилось: испытания, которые вместе преодолели Эрнандо и Исабель, только крепче их спаяли.

Они не ошиблись: вместе они всегда добьются своего.

В этом сомневаться не приходилось. Бог был с ними.

Акапулько. Кишащая москитами рыбацкая деревня дремлет на солнце в глубине бухты. На самом берегу — несколько белёных известью домиков. И всё. Дыра, которую не сравнить ни с Манилой, ни с Лимой.

Но впечатление обманчиво. Не так всё просто.

Как только дозорные с вершин холмов заметили приближающийся парус, к берегу хлынул народ. Зазвонили колокола до самого Мехико. Порт, ещё несколько минут назад бывший гнилым малярийным местечком, вдруг превратился в разбуженный улей. Ещё бы! Все купцы Америки слетелись при появлении судна, которое приняли за манильский галеон.

Королевский корабль с грузом, оценённым примерно в полтора миллиона песо, в порт не прибыл, и на рынках объявился тотальный дефицит. Эта катастрофа могла разорить филиппинских негоциантов — но также и перуанских, и мексиканских, и испанских.

По еле видной тропинке, прозванной «Китайская дорога», соединявшей столицу с Акапулько, торопились караваны мулов. Что в руки идёт, того упускать не надо — и все бросились покупать товар, который предлагали капитан Кастро с супругой.

Они разбогатели. Тотчас же. Безумно.

В тот месяц, в январе 1597 года, взлетели цены на ярмарке в Акапулько. Шёлк, фарфор, яшма, пряности, драгоценная слоновая кость уходили раз в двести дороже против обычного. Очередное чудо!

Им удалось даже продать то, что оставалось от экспедиции Менданьи: старые канаты, ржавые пушки, промокшую серу, негодный порох... И всё за огромные деньги.

По правде говоря, тут Исабель с Эрнандо превысили полномочия. Это оружие и снаряжение им не принадлежали. Маркиз Каньете, бывший покровитель Менданьи, дал им его лишь взаймы. Аделантадо честью обещался по окончании экспедиции вернуть их в Перу.

Так что супруги разбазарили королевское достояние... Граф Монтеррей, вице-король Мексики, решительно предпочёл не обращать их внимания на такую подробность. Распродажа остатков с «Сан-Херонимо» позволила его подданным избежать банкротства. Пока что с него было довольно такого благополучного исхода.

Только его сиятельству было известно то, чего ещё не знал народ: манильский галеон попал в тайфун и был отброшен к японскому берегу. Поскольку в Киото подвизалось много миссионеров, испанцы решили, что их должны принять хорошо. Ошиблись. Даймё Тосы, где они потерпели крушение, оказался негостеприимным. Он велел вытащить судно на песчаную отмель и реквизировал товар. Капитану галеона, впрочем, удалось отправить гонца ко двору тайко — хозяина Японии[30]. И опять ошиблись. Тайко нуждался в деньгах. Он совершенно не торопился отдать требуемое. Желая напугать его, гонец развернул карту мира и показал все владения Испании. Внушительно, что и говорить! Как же ваш король, спросил тайко, смог завладеть таким количеством земли? Гонец ответил, что Его Величество посылал вперёд священников и разведчиков: они просвещали народы верой и внушали им миролюбие к его державе. А потом Его Величество появлялся сам вместе с войском. Третья ошибка! Из-за этого бахвальства на христиан в Японии началось величайшее гонение. Испанских миссионеров распяли в Нагасаки. А шелка и прочие товары с галеона наполнили сундуки тайко.

Так что вице-король не мог не радоваться прибытию «Сан-Херонимо». Он получал хотя бы корабль.

И как раз, в связи с этим в голову его сиятельству пришла коварная идея...

— Сейчас же отправиться обратно на Филиппины? О чём ты говоришь, Эрнандо? Мы же только два месяца как на суше!

Он только что вернулся от двора. Предложение, которое он передал Исабель, потрясло их обоих.

— Это не предложение, это приказ! — дрожащим голосом пояснил он. — Манильский галеон пропал, его надобно заменить. Вице-король вспомнил про «Сан-Херонимо». Он берётся починить его и платить мне процент со всего, что будет перевозить мой корабль. Он уже назначил меня генерал-аншефом морского пути на Филиппины и якобы хочет сделать самым преуспевающим негоциантом Нового Света. Говорит, что оказывает мне такую честь, от которой нельзя отказаться.

Она отмела этот довод:

— Пустые слова. Его сиятельство водит нас за нос.

— Ты права. Это не подарок. Это угроза. Своей спекуляцией мы нанесли ущерб королевской торговле. Кроме того, пустили с торгов оружие Его Величества. Если я сам не поступлю и корабль свой не поставлю на мексиканскую службу, вице-король просто реквизирует и конфискует всё наше имущество.

Исабель поняла, какую важную вещь он сказал ей. Их же удача могла разлучить их...

— Даже если бы мы могли теперь выйти в море, — заметила она, — то не для того, чтобы возить чужое серебро, а чтобы найти Соломоновы острова!

— За славу надо платить! — попробовал пошутить он. — Когда я вернусь, у нас будет пятьдесят тысяч дукатов на экспедицию.

— Когда мы вернёмся! — будто бы невзначай поправила она.

Исабель старалась подладиться под рассудительный тон Эрнандо, но видно было, как она взволнована.

— Исабель, если ты поедешь со мной, наша фактория здесь, только что открытая, погибнет. Никто, кроме тебя, не сможет заниматься амбарами на континенте. Ты мне нужна здесь.

— Братья смотрят за нашими делами.

— Братья твои в Азии. А ты должна вести дела в Акапулько.

Она вспыхнула:

— Так что, в марте ты уже отплываешь? Через неделю? Не может того быть!

Он не стал её поправлять: ведь «Сан-Херонимо» должен был поднять якоря в воскресенье. Им оставалось два дня.

На самом деле соглашение с вице-королём было заключено уже давно.

Много недель Эрнандо выводили из себя эти споры во дворце, так противоречившие его планам. Но, хотя перспектива вернуться одному в Манилу была ему столь же тяжела, как и ей, он сделал выбор и в конечном счёте признал, что это выгодно.

Эрнандо был мореплавателем и искателем приключений. Отступиться, не потеряв чести, он не мог. Неподчинение приказу вице-короля в его глазах было подлостью. Изменой долгу, которую никак не оправдать безумной любовью к женщине.

Так или иначе, выбора у него не было. Кроме того, от него потребовали строгой тайны. Тут ему послушаться было нетрудно. Он слишком боялся яростных протестов Исабель, чтобы не уклониться от них во время сборов.

Малейшее разногласие с ней, малейшая критика казались ему подрывом основ. Их любовь покоилась на единомыслии. Эрнандо нуждался в её безусловной поддержке.

Когда ей что-то не нравилось, она наказывала его упрямым молчанием, на которое он отвечал потоком вопросов и упрёков. До сих пор им всегда удавалось одолевать свой гнев, возвращаться друг к другу, сходиться на середине. В конце концов она всегда просила у него прощения за то, что не могла объясниться сразу.

На сей раз он боялся, что ему придётся уйти в море, а она так и не раскроет рта. Как объявить ей, что он разрывает их союз по конкисте, оставляет её одну?

От этой разлуки ему самому было слишком больно, чтобы сносить попрёки и молчание...

И он решил молчать сам. Как будто ужас положения открылся ему одновременно с ней. В последний момент.