— Буитраго? Опять Буитраго! Муж Эльвиры...

— Этот самый яростный. Кричит, что Лоренсо его обесчестил, лишил невинности его жену. Все рогоносцы с ним заодно. Убить Лоренсо — главный лозунг в лагере. Буитраго поклялся своей шайке рогачей, что будет преследовать Лоренсо по всему земному шару, если нужно — до самого пекла, но отомстит и убьёт. И нынешней ночью он был от этого на волосок... Они опять протыкали шпагами наши тюфяки. Лоренсо принял меры, услал всех наших в лес. Но днём они за нами погонятся и убьют нас.

Она взяла его за руку:

— Пошли. Теперь-то Альваро сделает то, что надо.

Два часа ночи. Диего вышел на палубу. Ему велено пойти в каюту к Киросу и вызвать к аделантадо.

Когда главный навигатор спустился к начальнику, юноша перепрыгнул через борт и уплыл, скрывшись в темноте.

Кирос увидел, что каюта губернатора освещена всем свечами аделантады — это очень опасно! Сам Менданья тысячу раз запрещал пользоваться ими на борту.

Менданья принял его полулёжа, опираясь спиной на подушки. Он был мертвенно бледен. Казался старым, ещё более измождённым, чем все последние недели. Дышал с крайним трудом. Губернатор указал Киросу на свободный стул, который Исабель подвинула к изголовью. Он долго тянул прежде, чем заговорил. Кирос понял: собирается с силами.

Обратившись, наконец, к главному навигатору, аделантадо вновь заговорил, как прежде: мужественным и добрым тоном. Грудным голосом, источавшим теплоту и очарование, он произнёс:

— Иные не доверяют вам, сеньор Кирос. Я — доверяю. Вы великий мореплаватель...

Кирос спиной почувствовал взгляд Исабель. Она стояла в темноте позади, не шевелясь.

— Если я умру, — продолжал Менданья, — вы один сможете управлять «Сан-Херонимо» и довести его до места.

— Я всегда исполнял приказания вашего сиятельства.

— Я знаю, сеньор Кирос, я знаю.

Настала тишина. Менданья искал слова.

— Завтра, — вновь заговорил он, — мы отправимся на берег и сойдём на него под королевским штандартом. Возьмите оружие и захватите четырёх надёжных людей. Состоится суд: правосудие требует наказать полковника Мерино-Манрике.

— Другого выхода нет?

— Нет. Важные причины, которые было бы слишком долго объяснять вам, вынуждают меня принять такое решение.

— А если полковник будет сопротивляться — я должен участвовать в его аресте?

Взгляд губернатора посуровел:

— Когда наступит момент, я призову вас быть свидетелем Божьей воли и закричать вместе с вашими людьми: «Смерть изменникам!»

В воскресенье 8 октября 1595 года на рассвете аделантадо Менданья и главный навигатор Кирос вместе с двумя офицерами, двумя гребцами и четырьмя матросами сели в единственную шлюпку «капитаны». Падре Серпу и падре Эспиносу, донью Исабель и донью Марианну оставили на галеоне. Большая часть людей с оружием тоже оставалась при священниках и женщинах, чтобы защищать их жизнь и оборонять судно.

У борта галиота шлюпка остановилась. Менданья отправил одного из офицеров за капитаном Фелипе Корсо. Капитана нашли на палубе — он точил мачете. За офицером Корсо проследовал, не задавая вопросов. Сидя в шлюпке, он по-прежнему держал в руке своё оружие.

В двух словах Менданья объяснил ему ситуацию. Корсо кивнул. Потом настала тишина. В рассветной полумгле слышались только мерные удары вёсел по воде и тихий скрежет: капитан продолжал затачивать мачете на лезвии своей шпаги.

Одиннадцать человек пристали к берегу. Из пальмовых зарослей вышли братья Баррето в сопровождении десятка своих сторонников. Всю ночь они с оружием в руках пережидали там. Маленький отряд пошёл вдоль моря к лагерю. Ясно видна была ограда в конце бухты: деревянная изгородь на холмике близ моря.

Ворота форта отворились. Оттуда строем вышла группа солдат.

Аделантадо послал своего офицера им навстречу попросить бегом направиться к нему: он хотел с ними поговорить. Случилось чудо: солдаты повиновались.

— Кто командует подразделением? — спросил Менданья.

Лейтенант Буитраго выступил вперёд:

— Я, ваше сиятельство.

— Куда вы идёте?

— На завтрак к вождю Малопе. По приказу полковника Мерино-Манрике.

Менданья нахмурил брови. Накануне посланным за провизией удалось принести несколько свиней и дюжину гроздей бананов. Эти продукты дал Малопе от своих щедрот — то был его дар.

— Ничего не отбирайте у него силой. Уважайте его собственность. Грабить дома, жечь деревни запрещаю! Слышите? Вождь Малопе — наш друг. Он делится с нами всем, что имеет. Я ясно говорю?

— Так точно, ваше сиятельство, — кивнул Буитраго с отсутствующим взглядом.

— Вы поняли меня? — ещё раз переспросил Менданья.

— Так точно, ваше сиятельство.

По его выражению лица все, а прежде всех Менданья, поняли, какова была цена этому приказанию. «Мели, мели, старый хрыч!» — как будто говорил Буитраго, глядя в пространство.

Лейтенант и его люди пошли своей дорогой.

Эта встреча укрепила аделантадо в его решении. Он должен был восстановить власть короля. То есть свою.

Миновав два сторожевых поста, Менданья вошёл за ограду.

Впереди рядом с ним шли Лоренсо и Диего. Они прошли через весь лагерь. Юный Луис, развернув штандарт Его Величества короля Испании Филиппа II, следовал за ними.

Люди аделантадо направились прямо к хижине полковника. Она была расположена выше церкви, на маленьком холмике у самого моря.

Исполинского роста негр — раб Мерино-Манрике — только что развёл на улице огонь для завтрака и сидел на корточках у костра. Увидев губернатора, он вскочил и поспешил в дом дать знать хозяину — тот как раз одевался.

Мерино-Манрике вышел с непокрытой головой, застёгивая на ходу камзол. При виде трёх братьев Баррето он крикнул негру:

— Шпагу и кинжал!

Но его уже окружили.

Менданья вздохнул, воздел глаза к небу, кратко помолился, взялся за шпагу, вынул из ножен и крикнул:

— Смерть изменникам! Да здравствует король!

Один из солдат зашёл Мерино-Манрике за спину, схватил за горло и дважды ударил ножом: в рот и в грудь. Взгляд полковника выразил удивление: он словно не понимал, как это с ним могло такое приключиться. Другой солдат пырнул его кинжалом в бок. Теперь полковник попытался защищаться. Раб на шаг отступил от двери со шпагой хозяина в руке. Полковник протянул за ней руку. Но капитан Корсо предупредил это движение: одним ударом мачете он эту руку отсёк. Кисть осталась висеть на предплечье, держась на нервах и на лоскуте кожи.

Луис рубанул раба саблей по плечу. Негр завопил и убежал, бросив шпагу. Лоренсо подобрал её и пронзил полковника насквозь, оставив оружие в ране.

Изрубленный, исколотый полковник наконец упал.

Плюясь кровью, он прохрипел:

— Дайте мне исповедаться.

Диего возразил:

— Нет времени. Помолись в последний раз, покайся Богу!

Тело изменника корчилось в грязи. Он стонал:

— Господи Иисусе! Пресвятая Дева!

На улицу выбежала жена кого-то из его людей — немолодая женщина, растрёпанная, в одной рубашке — и взобралась на холм с воплем:

— Бога ради! Бога ради!

Она упала на колени, приподняла умирающего за плечи, положила его голову к себе на ноги и стала баюкать, как ребёнка.

От крови, хлеставшей изо рта, из бока, из разрубленной руки, вся рубашка от головы до подола стала красной.

— Бога ради! — умоляла она. — Пошлите за священником... Помогите несчастному умереть... Или уж прикончите, чтоб он не мучился!

Резким движением Лоренсо вырвал шпагу из груди Мерино-Манрике. Полковник тут же умер.

Лоренсо сунул лезвие в разведённый для завтрака костёр, чтобы огнём очистить шпагу от крови.

— Да свершится воля Господня! — громогласно воскликнул Менданья. — Он был осуждён именем короля. Изменник мёртв. Господу нашему на небесах этой кары довольно. Именем Его Величества короля Филиппа II объявляю прощение всем сообщникам полковника Мерино-Манрике. Да будет с вами отныне мир!