Аделантадо, королю и Богу, пожалуй, было довольно смерти Мерино-Манрике. Но братьям Баррето — нет.

— Смерть изменникам! — взревели они и бросились к хижинам сторонников Мерино-Манрике.

Ведь те дважды приходили в дом Баррето и протыкали шпагами ещё тёплые ложа...

Смерть им!

Схватив аркебузира Ампуэро, Лоренсо с Луисом вытолкали его из дома и швырнули в грязь.

Ампуэро удалось вырваться и убежать. Он бросился к караульной, пытаясь выбраться из форта. Его шатало. Лоренсо догнал его. Они боролись между хижинами, пока не подбежали Луис и Диего. Аркебузира поставили на ноги.

Кирос смотрел на это с нескольких метров, окаменев. Смотрел, как отбивается его старинный друг, которого он знал двадцать лет, с которым прошёл от Лиссабона до Гоа, от Мадрида до Лимы.

Но он не вмешался. Не успел, да и не пытался. Братья Баррето уже скрылись, затащив свою жертву на какую-то тропинку. Кирос услышал страшный вопль Ампуэро:

— Пощадите!

И ответ Лоренсо:

— Нет пощады мятежникам!

Манрике плавал в собственной крови в чём мать родила. Его раздел барабанщик. Барабанщикам только это и дозволялось: забирать одежду покойников. Жалованья не было — но оставалось право грабить трупы... Мальчишка ещё раз огляделся. Заметил, как Лоренсо тащит в глухой закоулок Ампуэро. Стремглав сбежал с холмика и тоже пропал среди хижин. Обратно он появился с вещами убитого аркебузира. Теперь кто следующий?

Супруги солдат из приверженцев Мерино-Манрике умоляли братьев Баррето пощадить их мужей.

Донья Эльвира, тоже не помня себя, и не пыталась подойти к Лоренсо. Тем более — заступаться за мужа, в компенсацию за то насилие над ней, которое он совершил...

Как и Ампуэро, она побежала к воротам лагеря. Найти шлюпку, добраться до госпожи — там, на «капитане»! Поступить под покровительство доньи Исабель. И у неё, у неё вымолить прощение для Буитраго!

Ничего не вышло: ворота форта уже были заперты. Пришлось ей пытаться найти Менданью. Говорили, что он уже ушёл в караулку.

Но перед самой дверью аделантадо творились сумятица и драка. Все наперебой стремились доказать свою верность за счёт бывших товарищей. Нападали на слуг, на пажей, на рабов мятежников: били, ранили, гнались... Как ни просил Менданья, чтобы несчастных оставили в покое — никто не слушал его.

Чтобы успокоить не в меру горячих, чтобы кара удовлетворила оставшихся верными, он приказал отрубить головы трупам двух зачинщиков: полковника и клеврета его Ампуэро и воткнуть их на пики при входе в форт, как по обычаю поступали с изменниками.

Для примера и устрашения.

Для мачете капитана Фелипе Корсо нашлась новая работа.

Потом Корсо велел приставить лестницу к палисаду, сам залез на неё с двумя головами в рыболовной сети и воткнул их по обе стороны от ворот. Выполнив поручение, он явился доложить о нём к Менданье.

— Прекрасно, капитан. Теперь будьте любезны взять мою шлюпку и известите людей на «Сан-Херонимо» о благополучном исходе сегодняшнего дела. Успокойте донью Исабель: она, должно быть, сильно тревожится. Скажите ей, что королевское правосудие совершилось. И возвращайтесь вместе с ней на благодарственную мессу.

Ещё миг — и Корсо уже прыгнул в шлюпку.

Аделантада не пожелала оставить сестру на борту корабля без охраны. Капитан Корсо отвёз обеих дам вместе со священниками на берег. Все спешили засвидетельствовать верность и поддержку партии Баррето, радость о казни полковника.

Корсо, такой же грубый и несдержанный на язык, как Мерино-Манрике, обратился к Исабель с приветствием, граничившим с оскорблением:

— Итак, теперь Вы маркиза Южных морей, а я, после того, как губернатор велел мне казнить этого подонка-коменданта, становлюсь полковником! Я убил его во имя Испании и из любви к Вам. Вы с губернатором можете мне быть чертовски благодарны!

Исабель стояла в шлюпке, неотрывно глядя на пляж, и молчала. Какое ей дело до Фелипе Корсо? Свои все живы. Остального не нужно слышать. Не нужно позволять Корсо навязать ей свой предмет для разговора. А нужно не терять из вида главное. И важно только одно: Альваро жив. А гнусный Мерино-Манрике уже никому не причинит вреда.

И всё же у ворот форта, где белокурая отрубленная голова полковника словно глядела прямо на неё, она пошатнулась. Корсо не преминул указать на голову пальцем:

— Довольна ли сеньора?

Она не ответила.

Исабель подхватила Марианну, которая от этого зрелища чуть не лишилась чувств, и потащила её к караульной. Альваро встретил их безмолвно. Они лишь обменялись долгим взглядом, говорившим о бесконечной любви и невероятном облегчении.

Там, на корабле, напряжение было ужасно. Исабель видела, как по лагерю носятся толпы. Но как их толковать? А вдруг Альваро... не может быть... Нервы её вдруг не выдержали. Опустив голову, чтобы не видели мужчины, она разрыдалась.

За то, что Богу было угодно вновь соединить их, Менданья призвал всех к общей молитве. И ради встречи с женой он объявлял всем прощение.

В церковке Санта-Крус он поцеловал крест и обратился к собравшимся.

— Не смущайтесь тем, что видели сегодня. Мятежникам следовало умереть. Становитесь вновь добрыми подданными короля своего... и ничего не бойтесь больше.

Исабель чувствовала мужской запах — едкий запах крови и пота. И страха, да. Так и пахнет страх. Моряки, солдаты, колонисты, женщины, слуги-индейцы, негры-рабы толпились далеко за дверями, под солнцем в зените. И слушали, преклонив головы.

— То, что было сделано, — сделано для всеобщего блага. Господь сказал: «Если десница твоя соблазняет тебя, отсеки её». Господь сказал: «Если правое око твоё соблазняет тебя, вырви его». Повинуясь Господу, велел я совершить те казни, которым вы были свидетелями. Я вырвал корень зла. Теперь вы можете идти с миром, с благоразумием, с правосудием и милосердием вашего губернатора. И с любовью к Богу.

Сказав эту проповедь, губернатор пошёл по центральному проходу. При звуках флейт и барабанов он возглавил процессию впереди капеллана с викарием, поспешно приставших к нему. Весь народ прошёл через деревню до самой караульной. На пороге Менданья приветствовал народ. Потом, обратившись к Лоренсо, торжественно назначил его комендантом вместо полковника и велел похоронить трупы предателей. А имущество Ампуэро и Мерино-Манрике приказал раздать беднейшим из колонистов.

Жара становилась невыносимой. Исабель смотрела на мужа. Ей казалось: Альваро дошёл до предела себя самого; она понимала: у него нет больше сил. И уговорила мужа немного передохнуть. Встретимся в пять часов.

Как только дверь закрыли, Менданья всем телом рухнул на сундук. Он в совершенстве сыграл свою роль. Теперь маска спала. Исабель с Марианной пытались, вытянув ему ноги, снять сапоги. Бесполезно. Только если разрезать.

Отдых был недолог. Кто-то уже стучал в дверь. То был Лоренсо.

— По берегу идут два солдата — передовые из посланных к вождю Малопе за провиантом, — объявил он. — Через пять минут будут в лагере. Остальные возвращаются следом за ними на двух пирогах.

— Чтобы никто не говорил им, что здесь случилось! — приказал Менданья. — Головы с пик снять. Королевский штандарт убрать.

Когда дозорные явились в лагерь, аделантадо встретил их милостиво.

— Как прошла ваша миссия, господа?

— Неплохо, ваше сиятельство. Только одна маленькая неприятность: Малопе хотел нас заманить в ловушку.

— Вы меня удивляете. Малопе наш друг. Все его поступки всегда это доказывали.

— А всё-таки он хотел нас предать, — стоял на своём первый солдат.

— Как есть верно, ваше сиятельство. Пришлось нам его убрать.

— Нечего было делать: пришлось прикончить!

Это был такой удар, что Менданья, показалось Исабель, чуть не рухнул плашмя. Несколько раз он пытался набрать дыхание, и только потом выговорил:

— Вы... вы убили вождя Малопе?