— У всех есть свои маленькие секреты, — она улыбнулась и подошла ближе, проведя тёплой рукой по моей груди.

— Не делай этого, — я сумел перехватить её за тонкое запястье. — Не играй со мной.

— Я кошка, то, что ты предлагаешь, противоречит моей природе, — она надула губки, а после откинула голову и рассмеялась. Я снова покосился на платье, которое, кажется, начало сползать с груди.

— Зачем ты это делаешь? — спросил я, пытаясь отвлечься от похотливых мыслей, которые удушающей волной накрывали меня с головой. Это было неестественное возбуждение, и мне жутко не нравилось, что мною пытаются манипулировать на таком примитивном уровне.

— Мне скучно, — призналась Рысь. — А ты так забавно пытаешься сопротивляться. Женя, если я задамся целью, ты никуда не денешься, неужели ты этого не понимаешь?

— Я это прекрасно понимаю, — прищурившись, оценивающе посмотрел на неё. — А если меня сумеет достать Амара? Как долго я смогу сопротивляться ей? Судя по намёкам Аркаши Куницына, эта тварь тоже не прочь развлечься с простыми смертными.

— Не упоминай при мне имя этой суки, — Рысь выпрямилась, мягко освобождая руку от моего захвата. Возбуждение, окутывающее меня, резко схлынуло, словно кто-то плеснул на тлеющие угли ледяной воды.

— Если я не буду о ней упоминать, это не значит, что она бросит попытки дотянуться до меня. — Вкрадчиво произнёс я. Раз уж ей стало скучно, и она устроила нашу встречу, почему бы ею не воспользоваться и хотя бы не договориться о встрече в Храме всех богов?

— Что мне в тебе бесит, это твоя непочтительность, — Рысь поджала губы, раздражённо взмахнула руками, и на плечах у неё оказалась шаль, прикрывшая провокационное платье.

— Брось, именно это тебе во мне нравится, — перебил я её. — Признайся хоть раз в этом. А ещё подумай над тем, как помочь мне избавиться от этой угрозы. Ты ведь не хочешь лишиться своего художника из-за другой сильной женщины?

— Мне не нравится твой шрам, — сказала она, снова подходя ближе. На этот раз не было той волны жгучего вожделения, и я спокойно перенёс её приближение. — Шрамы украшают отнюдь не всех мужчин. А этот, кроме того, ещё и делает тебя более слабым.

Протянув руку, она провела ладонью по плечу, а потом сильно надавила. Я зашипел от боли, но уже через мгновение боль исчезла. Кроме того, я почувствовал, что исчезла бесящая меня скованность. Поведя плечом, я поднял руку и сделал ею несколько энергичных движений.

— Скажи мне, о моя богиня. Ты так заботишься обо мне, но почему-то не могла помочь с этим чёртовым ранением раньше? Или я должен был страдать? — я скрестил руки на груди.

— Ты не единственный мой подопечный, — Рысь отошла от меня, пребывая в задумчивости.

— Я единственный твой художник. — Парировал я. — К тому же тебе интересно со мной. Так что ты надумала?

— Я не смогу одна справиться с этой дрянью, — наконец, призналась Рысь. — Твари десятого уровня равны по силе богам. А кое-кто, Амара, например, является кем-то вроде богини своего изнаночного мира. Скажем так: мы с ней примерно равны, и наша битва будет иметь непредсказуемые последствия.

— Я так и думал. И поэтому хочу предложить тебе взять помощника. Аркаше Куницыну почему-то не понравилось, что его держали в роли бойцовского пса для боёв, параллельно используя в качестве вибратора с расширенным функционалом, — я говорил резко, не опуская рук, сложенных на груди. — Мы как раз планировали пойти в Храм всех богов и обратиться к нашим покровителям. Но, раз тебе скучно, я обращаюсь сейчас.

— Хм, Куница не самый слабый бог. — Проговорила Рысь задумчиво. — И нет, ему тоже не понравилось, что его подопечного взяла в оборот эта шлюха. Я поговорю с ним. Думаю, ты прав, вдвоём у нас есть весьма неплохие шансы ослабить Амару до такой степени, чтобы уже вы вдвоём сумели с ней справиться.

— Мы? — я уставился на неё. — Мы должны окончательно с тварью десятого уровня разделаться? Дорогая, ты меня не переоцениваешь? Я планировал оказать вам посильную помощь. Но я не думал, что будет наоборот!

— Женечка, ну что ты так нервничаешь? — проворковала Рысь, проводя ладонью по моему лицу. — Существуют правила, через которые никто не может переступать, даже боги. Не волнуйся, котик мой, мы постараемся хорошо достать её. Приходите с сыном Куницы в Храм всех богов, там мы обсудим подробности.

Я рывком сел в постели, чувствуя, как по лицу стекает пот.

— Женя, — на меня смотрела встревоженная Маша. — Что с тобой? — она дотронулась до плеча. Удивлённо посмотрела на меня и принялась ощупывать уже целенаправленно.

— Ты чего не спишь? — голос звучал хрипло, и я потянулся за водой.

— Ты застонал, как будто тебе больно, — призналась Маша. — Женя, где твой шрам?

— Ко мне Рысь приходила. — Признался я. — Она убрала шрам и вернула руке полную подвижность. Правда, методы у неё те ещё. Это действительно было больно.

— Женя, — Маша повисла у меня на шее. — Это неважно, неважно, что было чуточку больно. Главное, что она избавила тебя от мучений. Я уже видеть не могла, как ты иной раз мучился.

— Это было в последнее время редко, — пробормотал я, притягивая жену всё ближе и ближе к себе.

— А, так это поэтому ты после той зачистки форта перед нашим отъездом два флакона обезболивающего выпил, — она чуть отстранилась, прищурившись, внимательно разглядывая меня.

— Почему ты такая глазастая? — спросил я, заваливая Машу на кровать. Меня догнало то жуткое, болезненное возбуждение, которое на меня обрушила Рысь. Так что хорошо, что жена уже не спала и была не прочь провести остаток ночи более приятным образом, чем, обсуждая мои исчезнувшие шрамы.

— Потому что я сокол, — ответила Маша, выгнувшись, и больше мы до утра ни о чём не разговаривали.

Утром мы проспали. Нас разбудил настойчивый стук в дверь.

— Женя, Маша, вы совсем с ума сошли? — из-за двери послышался раздражённый голос деда. — Мы уже подлетаем, а вы ещё спите.

— Твою мать, — я подорвался с кровати, а Маша, пискнув, исчезла в санузле.

Натянув штаны, я приоткрыл дверь и встретился со взглядом прищуренных желтоватых глаз, так похожих на мои.

— Мы уже встали пять минут и будем готовы, — отрапортовал я. — А ты почему сам нас будишь?

— Потому что Игнат уже потерпел поражение. У него не хватило бестактности тебя обматерить, а вот я уже был к этому готов. Я, конечно, понимаю, чем вы с женой занимались. Всё-таки высоко в воздухе это должны быть совершенно странные ощущения, но, Женя, не всю же ночь. В конце концов, у вас не медовый месяц. — Высказался дед.

— Ко мне ночью приходила Рысь, — перебил я его возмущение. — Ей было скучно, и она решила избавить меня от этого шрама, который мне жить не давал.

— Ну-ка, — дед толкнул дверь, отодвинув меня, и вошёл в каюту.

Маша, уже полностью одетая, собирала те немногочисленные вещи, которые мы вытащили на время перелёта. Дед кивнул ей, а потом бесцеремонно ощупал плечо и заставил поднять несколько раз руку.

— Ей сам шрам не понравился, — сообщил я, криво улыбаясь. — Она сказала, что мне он не идёт.

— Какая разница, какие причины повлияли на её решение, — дед на мгновение прикрыл глаза. — Собирайся, Женя. — И он вышел из каюты, оставляя меня наедине с женой.

— И что это только что было? — спросил я, глядя на закрывшуюся дверь.

— Женя, одевайся, — в меня полетела рубашка. Маша сверкнула глазами. — Ты что, не чувствуешь, что дирижабль начал снижаться?

— Какие-то невнятные эманации ощущаются, это да, — проговорил я задумчиво, направляясь к санузлу. — Просто мне показалось, что это чакры волнуются. А оно вон как оказалось, мы просто снижаемся.

— Женя! — Маша сжала кулачки. Я же негромко засмеялся.

— Не переживай, душа моя, я всё успею, поверь, — и скрылся за дверью.

Когда дирижабль причалил к причальной мачте, я уже стоял в коридоре, в новеньком пальто, и натягивал перчатки. Рядом со мной сидела Фыра. Она демонстративно от меня отворачивалась, всем своим видом показывая, как сильно обиделась.