Она хватает меня за руки.

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты ему, кажется, нравишься.

Брук закатывает глаза.

— Ему нравится только он сам.

Другой парень подходит потанцевать, и Брук подходит к нему, обвивая руками его шею. Я иду взять еще выпивки и натыкаюсь на Майлза.

— Веселишься? — спрашивает он.

— Ммм. Веселье Брук заразительно.

Мы оба смотрим в сторону танцпола, где она все еще танцует с парнем. Только теперь она оглядывает толпу, как будто ей все надоело и она хочет уйти. Она уходит, но он следует за ней.

Майлз застывает рядом со мной. Брук замечает нас и останавливается, парень все еще преследует ее. Майлз встает между ними.

— Не мешай мне, — прошипел парень. — Тебя это не касается.

— Что касается ее, то касается и меня, — говорит Майлз с убийственным спокойствием.

— Подожди, я тебя знаю. Ты из «Кодиаков».

Ухмылка парня исчезает, и он поднимает обе руки, отспупая. Уходя, он случайно задевает меня, и я чуть не проливаю свой напиток, но чья-то рука обхватывает мое запястье, а другая ложится на талию.

Я поднимаю глаза и вижу, что надо мной нависает Клэй.

Его волосы завиваются вокруг ушей, все еще влажные после душа. На нем темная рубашка, верхняя пуговица расстегнута. Рукава закатаны, чтобы показать немного чернил, которые очаровали меня при нашей первой встрече. Он настолько великолепен, что на него больно смотреть.

Но когда женщины за столиком бросают на меня пронзительные взгляды, я не могу удержаться и не вступить в разговор.

— Ты покинул свой фан-клуб, — сообщаю ему.

— Не мой.

Я качаю головой.

— Уверена, что если на них вытатуировано твое имя, то он твой.

Он проводит рукой по лицу, словно пытаясь скрыть улыбку.

Мне должно быть все равно. Это приз в игре, в которую я больше не играю.

Но я не спешу возвращаться к Брук, которая в безопасности с Майлзом, а Клэй, похоже, никуда не торопится. Он подходит ближе, медленно осматривая мое тело.

— Мне нравятся твои волосы.

— Ты уже говорил это, — говорю я в такт музыке, звучащей в клубе.

— Все еще правда.

Алкоголь бурлит в моих венах, вселяя в меня ложное чувство храбрости. Мне понадобится вся смекалка, чтобы справиться с ним, но благодаря двум бокалам мне немного не хватает.

Я кусаю себя за щеку.

— Что еще тебе нравится?

Прекрати флиртовать, Нова.

Но сказать себе не флиртовать с Клэем все равно, что сказать себе не дышать.

Его взгляд не отрывается от моего.

— Нравится твое платье.

От осознания этого у меня на шее поднимаются волоски. В этом месте, окруженном темнотой, музыкой и людьми в сексуальных нарядах, мы словно находимся в другом мире. Здесь не действуют обычные правила. Как будто я могу сказать или сделать что угодно, и завтра об этом забудут.

— Продолжай, — говорю я, и его ноздри раздуваются.

— Мне нравится твоя фреска. Проходил мимо нее сегодня дважды.

Самый быстрый путь на поле через заднюю дверь, не через мою фреску. Это значит, что он специально прошел мимо моей работы.

— Дальше я буду работать над игроками. Жаль, что у меня нет рисунка с благотворительного аукциона «Кодиаков» в качестве образца. Это должно быть легко, но нарисовать тебя оказалось сложнее, чем я думала.

— Интересно, почему так?

Песня меняется на что-то в стиле даунтемпо. Я одним глотком опрокидываю напиток, который держу в руке, и ставлю стакан на стойку.

— Мне казалось, что я тебя вижу. Я ошибалась.

Когда я выпрямляюсь, Клэй пристально смотрит на меня.

— Нова. Насчет свадьбы…

— Ты был прав, — перебиваю я, потому что мне невыносимо слышать, как он нарушает свое каменное молчание только для того, чтобы рассказать мне обо всех причинах, по которым у нас ничего бы не получилось. — У нас бы это не сработало. Спасибо, что увидел это раньше меня.

Брови Клэя сходятся в разочарованную линию.

Я показываю бармену палец и заказываю порцию текилы.

— Когда я сказал, что мы — ничто, я не имел в виду, что ты — ничто, — говорит он, пока бармен наполняет рюмку.

Это ничуть не лучше, потому что я ценила то, что у нас было. Это было похоже на крошечный распустившийся цветок, и он раздавил его своими руками.

Я тянусь за кошельком.

— Она с тобой? — спрашивает бармен Клэя.

Клэй кивает, и другой мужчина отмахивается от моего бумажника.

— Я не…

Они игнорируют меня.

— Размениваюсь по мелочам, — говорю я ему.

— Так вот чем мы занимались?

Мой взгляд опускается на чернила, проступающие из-под его рубашки.

Раздаются аплодисменты, когда на сцену выходит Маленькая королева.

Я смотрю в сторону танцпола и вижу, как Брук машет мне рукой.

Тянусь за своей рюмкой и солью.

— Хочешь? — я протягиваю напиток.

Клэй качает головой. Потому что он не пьет в течение сезона.

Баскетбол на первом месте. Все остальное на втором, если вообще получит хоть какое-то место. Нет места слабости или заботе о другом человеке.

Кодашьяны все еще наблюдают за мной, как стая стервятников, ожидающих, съем ли я свою добычу или оставлю немного для них. Но когда одна из них шепчет на ухо другой и обе смеются, оглядываясь на меня, становится ясно, что они не считают меня угрозой. У меня возникает внезапный порыв пометить территорию, даже если она больше не моя.

Я тянусь к руке Клэя, и от тепла его кожи у меня мгновенно сводит желудок. Я раздвигаю его большой и указательный пальцы, сыпя между ними соль. Не сводя с него взгляда, я слизываю соль с его кожи, ощущая при этом толчок жара между бедер. Когда я опрокидываю рюмку, алкоголь обжигает горло.

Я ставлю рюмку обратно на барную стойку, его ноздри раздуваются.

Внезапно мне кажется, что я не уклонилась от пули. Такое ощущение, что я упустила что-то важное.

Я начинаю отворачиваться, но рука обхватывает мое запястье и тянет меня назад. Я прижимаюсь к твердой поверхности мускулов и татуировок.

— Сколько стен? — его рот прижимается к моему уху, на этот раз более настойчиво.

— Что? — я поднимаю глаза на него.

Я так хочу прижаться к нему губами и не знать ответа. Ощущение того, что он так близко, переполняет меня, заставляя мои эмоции идти наперекосяк.

— Сколько стен мне нужно разрисовать, чтобы ты меня простила? — его голос грубый, а взгляд на тысячу миль вглубь.

Я поднимаю на него глаза, не пытаясь скрыть эмоции, бурлящие во мне вместе с текилой.

Каждая частичка меня болит за него. Даже сейчас его выражение лица говорит о том, что во всем клубе есть только мы.

Без разрешения моя рука скользит по его груди к плечу, пальцы проводят по линии татуировки под рубашкой. Ту, которую выбрала я.

Но он не хочет меня. Он хочет прощения. Отпущения грехов.

Потому что он готов жить дальше, а если я буду умной, то найду способ жить дальше.

— Слишком много, — шепчу я, прежде чем отстраниться.

8

КЛЭЙ

Черт, все пошло не так, как я планировал.

Нова двигается на танцполе, подняв руки над головой, и в ее розовых волосах отражается свет.

Мои «Кодашьяны», как она их называет, машут из-за столика, покачиваясь вместе и посылая возбужденные взгляды.

Единственная женщина, к которой я испытываю интерес, это та, что танцует с Брук.

Я сказал себе, что приду сегодня, чтобы доказать ей, что мы можем сосуществовать. Но все пошло наперекосяк.

Она не хочет иметь со мной ничего общего, а я понял, что не могу сделать ни одного вдоха, не думая о ней.

Когда я увидел ее сегодня вечером, это было похоже на зарядку на максимальной мощности. В ее ярких глазах плясал огонь. Ее блестящие губы заставили мой член встать и обратить на себя внимание.

Она похожа на все слабости, которые я когда-либо отрицал: ее волосы спадают волнами на плечи, а платье обнимает каждый изгиб, который я так и не смог запомнить руками. Или моим языком.