Я опускаю ее на землю ровно настолько, чтобы стянуть с нее юбку.

— Я хочу, чтобы ты была в моей майке и ни в чем другом.

Ее бледная кожа сияет в лунном свете, изгиб груди и выпуклость бедер заставляют мое горло пересохнуть от желания. Я не вижу веснушек, которыми усыпаны ее плечи, но я прослеживаю их по памяти.

Я подхожу к ней, мои руки скользят по ее бокам. Она вздыхает напротив моих губ.

Сегодня я не буду торопиться.

— Принеси ведерко со льдом.

Я жду, пока она принесет его и откроет крышку.

В ее глазах вспыхивает удивление, сменяющееся любопытством.

— Что ты собираешься делать?

— Последние несколько месяцев ты была фанаткой баскетбола. Давай посмотрим, насколько ты внимательна. Теперь подними майку так высоко, как только можешь.

Она обеими руками придерживает майку под мышками.

Я беру круглый кубик льда, большой, как для скотча, и провожу им по затвердевшим кончикам ее грудей.

— Все дело в том, чтобы правильно организовать нападение, чтобы преодолеть защиту.

Когда она вздрагивает, ее бедра сжимаются, я делаю это снова.

Я в восторге от того, как напрягается ее тело. Она не прячется от меня, а просто наблюдает за мной сквозь опущенные ресницы.

— Ты не набрал достаточно очков в этом году? — протестует она, когда я перехожу к другому соску.

— Даже близко нет.

Низкий стон Новы заглушается ее губами, зажатыми между зубами. Тающий лед стекает по изгибу ее груди крошечной речкой.

— Раздвинь ноги.

Она делает это, не дожидаясь, пока ее попросят дважды.

— Твоя задняя площадка управляет мячом. Выносит его на поле. Заботится о нем, — я прижимаюсь губами к коже, облизывая нижнюю часть ее груди.

Она икает.

Я провожу тающим льдом по косточке ее бедра.

— Нужно защищать его, чтобы он попадал туда, куда нужно.

По ее животу.

— Другая команда пытается остановить тебя, но знаешь, в чем секрет отличного броска?

По внутренней стороне ее бедра.

— Клэй… — ее бедра выгибаются в мою сторону.

— Понимание того, что мяч хочет попасть в сетку, — я хочу взять ее, сделать своей всеми возможными способами. — Раздвинь для меня.

Она начинает двигать ногами, и я качаю головой. Ее пальцы скользят вниз по телу, и она раздвигает себя.

Я делаю долгий вдох. Она пахнет как рай. Теплая, спелая и моя, ее киска блестит в слабом свете прикроватной лампы. Я провожу кубиком льда по ее розовой, ждущей щели.

— Охххх, — шепчет она, откидывая голову назад и закрывая глаза.

Она такая открытая со мной, такая желанная. Это лучший подарок, черт возьми, и она даже не знает об этом.

— Теперь твоя очередь, — шепчет она.

— Если ты приложишь лед к моему члену, милая, то тебе придется самой себя удовлетворить.

Она тихонько смеется.

— Месть может быть более приятной.

Я ухмыляюсь.

— Сомневаюсь.

С нее капает из-за кубика льда и ее собственного возбуждения, ее бедра выгибаются при каждом ударе.

Я дам ей больше, но это будет не то, чего она хочет.

Я вдавливаю лед в ее киску. Нова задыхается, когда ее сжимающиеся стенки удерживают его там. Ее рука скользит вверх по грудной клетке и рассеянно играет с грудью.

Блядь. Я хочу дразнить ее всю ночь, но это слишком тяжело для мужчины.

Я планировал подождать, пока растает лед, но терпение лопнуло. Я достаю его пальцами и бросаю в мусорное ведро.

Три балла. Я произношу это в голове.

— Два балла, — говорит она, словно услышав меня.

— Не может быть.

— Ты теряешь очко за то, что ты мудак.

Но на ее лице только поддразнивание и искренняя привязанность.

Я трахну эту девушку так жестко.

— Что? — спрашивает она, улыбаясь.

— Просто думаю о том, как я заставлю тебя умолять.

Мои губы касаются ее губ, и мы загораемся. Она пытается помочь снять с меня одежду, но из-за своего роста большую часть работы делаю я.

— И об этом ты мечтаешь? — поддразнивает она.

Мои брюки запутываются вокруг лодыжки. Я в нескольких секундах от того, чтобы сорвать их, за исключением того, что это, вероятно, ухудшило бы состояние моего колена.

— Нет. В моих снах мы… — я замолкаю, и она ждет.

Я бросаю взгляд на свой бумажник, затем делаю вдох и откидываюсь назад.

— В моих снах я внутри тебя, и между нами ничего нет.

Мы уже говорили о том, что я чист и никто из нас не спал ни с кем другим с тех пор, как у нас все началось. Я не говорил ей, что не могу представить, как снова трахаюсь с кем-то еще.

Она вдыхает, и это самый долгий момент, прежде чем она отвечает.

— Я тоже об этом мечтаю.



НОВА

Я здесь, в комнате Клэя на матче всех звезд, одетая только в майку, которая не прикрывает меня нигде, кроме, может быть, плеч. Моя личная фантазия о профессиональном спортсмене сводит меня с ума от его прикосновений и льда из ведерка.

Но когда он слышит мой ответ, он выглядит смиренным.

Он любит меня. Это видно по каждому сантиметру его лица, по благоговению его рук.

Клэй поднимает меня, обводит мои ноги вокруг своих бедер и ведет к стеклянным дверям. Футболка сползает с моей груди, но он не жалуется.

— Ты хочешь, чтобы все нас видели? — поддразниваю я.

— Если это означает, что они узнают, что я самый счастливый мужчина на свете, потому что могу делать это с тобой, то да.

Мое сердце замирает.

Он огромный и твердый между нами, когда устраивается у меня между бедер.

Клэя никогда не было легче брать, но я к нему привыкаю.

Я начинаю спрашивать, не хочет ли он, чтобы я сняла майку, но тут же передумываю. Мне нравится носить его номер вот так. Мне нравится быть его.

Когда он прижимается ко мне там, где я уже мокрая, погружаясь внутрь по дюйму за раз, моя голова падает назад и ударяется о стекло.

— Да, милая.

Он продвигается в меня все глубже, придерживая мои бедра, чтобы глубина не была слишком интенсивной.

Но она все равно интенсивная.

— Черт, с тобой так хорошо. Слишком хорошо. Каждый дюйм твоего тела горячий и влажный, сжимающий меня.

Его пальцы впиваются в мою задницу, и я вздыхаю, выдыхая так, что сползаю по его члену.

— Клэй!

Он ухмыляется, и я не могу любить его еще больше.

— Хочешь быть сверху?

Я качаю головой.

— Нет.

Он мгновенно становится ненасытным.

Одной рукой хватает меня за обе руки, закидывая их мне за голову, в то время как другой рукой он поддерживает меня.

Клэй начинает входить и выходить из меня долгими, медленными движениями, от которых у меня болит и перехватывает дыхание.

Когда он входит, я такая тугая, слишком тугая. Но в ту секунду, когда он уходит, все, чего я хочу, это чтобы он снова наполнил меня.

Это и есть любовь? Не комфорт и предсказуемость, а пульсация на грани свободного падения?

Мои бедра начинают приподниматься навстречу его.

Он прижимается губами к моим, приподнимая меня выше, так что наши лица оказываются на одной линии.

— Ты близко? — спрашивает он.

— Да, — выдыхаю я, прижимаясь к его губам.

— Хочу услышать, как ты кричишь.

— Весь этаж услышит.

— Тогда сделай это погромче. Для Майлза.

Я смеюсь, а он ухмыляется так, словно я преподнесла ему лучший подарок в мире.

Я просовываю руку между нами, играя со своим клитором. Он берет мою грудь в руку, покручивая сосок.

Я не могу удержаться.

Наслаждение распирает меня, и из моего горла вырывается низкий стон. Его имя следует за этим, и он, сжимая в кулаке мои волосы, притягивает мой рот к своему, заглатывая мои звуки, пока он вколачивается в меня, быстро и яростно.

Затем он тоже кончает, мучительное освобождение пронзает его твердое тело.