Их там тусовалось штук двадцать, на дне большой то ли снарядной, то ли метеоритной воронки. Копошились, бормотали, бродили туда-сюда, как будто им тут медом намазано… В ночном мраке, слегка разбавленном бледным светом месяца, обычному человеку ориентироваться было бы тяжко, но среди нас не имелось обычных людей! Каждый из нас неплохо видел в темноте, так что мы могли наблюдать за действиями Селезневой вполне отчетливо.

Я присел на корточки рядом с Эсси, которая разглядывала в прицел происходящее. Эльфийка шевельнула пальцем, показывая, что заметила меня и в общем-то рада, но положения не изменила: уверен, она настреляет с десяток мелких тварей в два счета, если что-то пойдет не так, прикроет гостью из будущего! Хотя оно уже шло не так, это просто бред какой-то — так себя в Хтони вести!

Девочка в темном, почти черном комбезе и разгрузке подошла к самому краю воронки, качнулась с пятки на носок, как будто намереваясь сигануть внутрь, но — удержала равновесие, стянула с себя перчатки, вытянула руки в сторону фальшдемонов и сказала:

— Micare lux!

Вспыхнуло ярко, одномоментно, так, что у меня зарябило в глазах и золотые мухи заплясали вокруг башки. Зашипела рядом Эсси, отстранившись

— Так-то свинство! — прокомментировал за всех тролль. — Но свинство шибко эффективное.

Ермолов уже сиганул вниз, к своей ненаглядной Алисе. Он подбежал к ней, убедился, что с девочкой-бабушкой все в порядке, и спрыгнул в воронку, и принялся пинать ногами слой жирного пепла покрывающий воронку. Никаких следов двух десятков гогов и магогов!

— Шибко расточительно, — снова выдал мудрый Хурджин. — Светлых в орду пускать нельзя, однако. Все трофеи пропали!

В этот самый момент Клавдий как будто взбесился: он воздел вверх руки с небывалой экспрессией, а потом — направил ладони с растопыренными согнутыми пальцами-когтями в черную землю Хтони, и те самые щупальца Тьмы вонзились в жирный пепел и подобно двум бурам ушли на глубину и принялись там шуровать. И на кой хрен он тогда свой пистолет-пулемет к бою готовил, если все равно темные техники применяет? Что он там вообще выковырять решил?

— Ар-р-р!!! — рыкнул Ермолов и весь напрягся, его лицо покраснело, на лице вздулись вены, плащ развевался за спиной.

— Какого Мелькора он творит? — Эсси уже проморгалась, и теперь вместе со мной и Хурджином с удивлением смотрела на дикое зрелище.

Алиса же пулей взлетела на наш пригорок и спрятала лицо в ладонях, поглядывая на безумные деяния молодого Ермолова сквозь щели в пальцах.

— Ой, дурачо-о-о-ок… — проговорила она.

— Йа-а-а-а!!! — заорал дурачок и вдруг земля под его ногами вспучилась, пошла трещинами, раскололась и из-под гнета толщи грунта взлетело на воздух нечто!

Нечто было очень стремное, крупное, величиной с лошадку примерно, а походило на сраного морского черта -удильщика. Похоже, это был местный аналог муравьиного льва — вот кто приманил гогов и магогов, чтобы потом сожрать их в охотку! Охренительная пасть с зубами, бочкообразное туловище, какие-то ласты-лопатки, крохотные глазки, наросты на спине в разные стороны торчат, огонечки красненькие светятся… Клавдий вцепился в него плетями Тьмы со всех сторон, пытаясь разорвать на части, но в какой-то момент что-то пошло не так — у мага из ушей хлынула кровь, и чудище ляпнулось сверху прямо на башку Ермолова!

Придавленный темный маг шевелился под тушей твари, а этот земляной черт уже перебирал своими ластами, занимая позицию поудобнее, чтобы сожрать парня!

— Я-а-а-ать! — я прыгнул с места, распрямив ноги взвился в воздух, выхватывая меч, и одновременно с этим услышал, как защелкала винтовка эльфийки и хрюкнул удивленно тролль.

Когда я перекатом приземлился на дне воронки, шкура твари была уже капитально продырявлена, сам монстр — жив, и Ермолов — тоже. Размахнувшись как следует, я рубанул кардом поперек спины чудовищу, клинок с хрупаньем вошел прямо в позвоночник монстру, брызнула кровь — красная! Я выдернул меч и рубанул еще раз — уже по роже, по самым этим дурацким глазенкам… А там и Хурджин подоспел — оттащил монстра за хвост от Клавдия, и принялся дубасить своей колотушкой. Мы прикончили монстра на пару, нарубив и наплющив из него капитальный бешбармак.

А потом Кузя заорал сверху с пригорочка, с того самого тюка, который тащил Хурджин на себе всё это время:

— Я заснял, я заснял! Это… Это трансцедентально! То есть… Ять… А! Да! Трансцедентально! — гоблин выплясывал на нашей поклаже, которая сильно уменьшилась в объеме, и размахивал своей супер-дупер-гоу-про-камерой с охренительным зумом и ночным режимом съемки.

— Сукападла, — сказал я. — Это же бред какой-то! Нет, определенно — пора наводить дисциплинку и вести среди вас разъяснительную работу. И начну я знаю с кого!

Сунув кард за спину, в крепления, я в два шага пересек воронку, ухватил за шкирки Ермолова и потащил его наверх. Ермолов вяло трепыхался, но по всей его фигуре и матёрому, но такому тупому личику было понятно — он рассчитывал на совсем другой исход. Конечно! Он же хотел повыдрючиваться перед Алиской Владимировновкой!

— Смотри, Алиса, — сказал я. — Смотри. Сейчас я буду его бить по щам, аккуратно, но сильно. Потому что девочек я не бью. Но дибилы — вы оба. За каким хреном царевич вас придал мне в нагрузку — я понятия не имею, но пока что у меня по вашему поводу есть одно четкое желание…

И я перехватил Клавдия одной рукой за воротник, так что вся одежда на нем стянулась в кучу, а второй отвесил капитального леща, и он тут же воспрял духом и попытался сначала пнуть меня ногой, а потом — выпустить изо рта темное облако, но оба раза отхватил еще по одному лещу. Ибо нехер.

— Оставь его! — закричала Алиса, явно находясь в состоянии шока.

— И не подумаю, — откликнулся я и снова двинул Клавдию пощечину. — Вы, маги, самоуверенные сукины дети! Если бы вы были снага — я бы не воспитательную работу провел среди вас, а децимацию! Но вы — маги, товар штучный, и вы попутали берега… Вы в рейде хтоническом или кто? Что за гребаная самодеятельность? Верите, нет — щас возьму вас и эту носатую-ушату трансцедентальную падлу и попрошу Хурджина отпинать всех троих на базу! А сами вдвоем к Аквинкуму пойдем… Ну что, выбирайте — вы всё поняли или одно из двух?

— Поняли, — прошамкал Ермолов, висящий все это время у меня в лапах, и потрогал стремительно распухающую рожу. — Всё доходчиво пояснил.

— Вот и хорошо, вот и замечательно… — я поставил Клавдия на землю, и Алиса тут же кинулась к нему — хлопотать.

Глядишь — и реально срастется у этой девкобабушки с этим оглоедом что-нибудь. Жалость в женском сердце — страшная сила! Но у меня оставалось еще одно недоделанное дело… Такое маленькое, носатое, ушатое и со смартфоном…

— Цып-цып-цып, Кузенька, — сказал я. — Иди сюда, скотина трансцедентальная! С тобой-то мы еще и не побеседовали! Откуда ты выперся и где мой сухпай?

— Эсси! Памагите! Это! Того! Ваще-то! Это не я! Оно само! Ну Эсси, ну он опять ухватит за мой нос! — знал, падла, за кого прятаться, выворачивался и извивался он капитально, но я все равно сцапал его, улучив момент.

Кузя вопить не переставал, и вопил, стоило признать, по толку:

— А жрать мы будем в оазисе, Бабай! Не беда, что я хавчик выкинул, до оазиса тут десять кэмэ! Че ты как этот? Ваще-то мне гоблины местные сказали — там есть че пожрать!

— О! — сказал я и с гордостью продемонстрировал всем Кузю. — Вот — хоть и сволочь, но сволочь полезная. Таких я люблю. Так что там про жрачку-то?

— Гуси, — сказал он. — И утки. И никаких фальшдемонов!

— Однако, гуся я бы съел, — заявил Хурджин. — Или даже двух. Гуси — это аргумент.

— Аргумент, — согласился я. — Веди нас к кузям, Гуся! То есть… К гусям, Кузя!

— Ваще-то тут недалеко! Я знаю короткую дорогу! — энергично закивал он и помчал вперед бодрым гоблинским галопом.

Мы с Эсси с отчаянием переглянулись. Ну вот зачем он сказал последнюю фразу?