— ТУ-ТУ! ТУ-ТУ-РУ!!!- торжествующе трубил хоботом дико знакомый мотив этот ненормальный, и жизнерадостно скакал по трупам живых мертвецов, превращая их в мясные лепешки. За «Спартак» болел Сева Потанин в прошлой жизни, что ли?
Трупы живых мертвецов — это, конечно, я сильно загнул. Определенно — нервишки о себе давали знать. Поэтому — я хлопнул Слонопотама по шее и соскочил на землю. Уруки вокруг добивали раздавленных и покалеченных.
— За мной, за мной! — махнул я кардом, и кровожадная молодежь, охочая до драки больше, чем до добычи, рванула по моим следам ко входу в самую высокую башню.
Оттуда уже раздавались сухие щелчки снайперских винтовок. Даже Сагдей сменил свой верный лук на изделие Ород-Равских оружейников, потому как пострелять из такой красоты было охота, а если мой план исполнится — то шансы на такое действие появятся очень и очень нескоро. Или — очень и очень далеко.
Из узкой, окованной железом башенной дверцы на свет Божий вывалился охреневший от устроенной внутри бойни гайдук — в красной броне, с винтовкой без магазина наперевес… И получил от меня рукояткой карда в лоб, и рухнул навзничь. Я прыгнул ему на грудь, оттоптал морду и ринулся внутрь: нужно было убедиться, что Эсси ничего не угрожает прежде, чем вламываться в цитадель.
Мы шли по лестнице и сражались с дружинниками Хуньяди — людьми, новообращенными и гайдуками, отвоевывая и заливая кровью ступеньку за ступенькой, орудия кардами, кулаками, клыками, ногами и всем, что дал своим непутевым злобным детям великий Эру.
Стены вокруг замка заходили ходуном, земля затряслась, я, продолжая бежать по лестнице, глянул мельком в бойницу: куртины и башни пошли крупными трещинами, кое-где от них начали отваливаться целые куски кладки… Ото всех, кроме самой высокой, этой самой, в которой мы и находились. Все-таки Полоз был академиком и доктором наук, а не дурным уруком, ему разрушение ради разрушения удовольствия не доставляло, он действовал жестко, но аккуратно.
Наверху раздался клекот грифона и частые звуки выстрелов из чего-то автоматического. Взлетев огромными прыжками еще на несколько пролетов, я вломился во что-то вроде караулки. Два гайдука решетили грифона из штурмовых винтовок, а наш дорогой Попугин сгруппировался в углу и прикрылся своими попугайскими яркими крыльями, от которых пули рикошетили во все стороны и застревали в оштукатуренных стенах.
— ЛОК-ТАР ОГА-А-А-А-АР!!! — во всю силу орочьей луженой глотки радостно заорал я и разрубил башку ближайшего гайдука, спешно перезаряжающего оружие.
Башка лопнула, как спелый арбуз. Хрена с два год назад у меня такой фокус бы вышел, увернулся бы гайдук, а потом развернулся бы — и откусил бы мне жопу по самую шею. Тогда мы на троих или четверых таких ублюдков разделывали, и то — с трудом. А тут — нате выньте, я великий и ужасный, походный атаман и вообще — Резчик всея Руси и даже Балкан — немножечко! Обезображенное тело вампира дернулось в конвульсиях и ляпнулось на пол, однако — кровь не вытекала а напротив — принялась всасываться в в шею упыря… Силен, падла, ему до болярина не так-то и много осталось! Надо будет кивнуть пацанам, чтобы размозжили падлу до последней крайности
— Дрэчие! — выдохнул второй гайдук, и его автомат улетел в сторону, а в руках появился обоюдоострый меч, клинок которого внезапно полыхнул черным пламенем.
Я утер рожу ладонью, но только сильнее размазал по лицу кровищу, и сплюнул Вампиры-маги! Или вампиры с артефактным оружием, какая красота! Настоящий джедай, или там — ситх, как посмотреть. Капитальный противник, можно даже сказать эпический! Но и мы не лаптем щи хлебаем, ща-а-а я ему…
— ДАЦ! — Грифон высунулся из-за своих крыльев и орлиным клювом тюкнул отвлекшемуся на меня джедайскому упырю по макушке, а потом продолжил тюкать по методике дятла, сильно и часто: — Дац-дац-дац-дац…
Пока не вколотил его прямо в пол, нахрен. А тут и пацаны с Лурцем и Райлой подоспели, и набросились на недобитых кровососов.
— Нормально всё! — отсалютовал мне лапой Грифон. — Я полетел осуществлять воздушное прикрытие и сбивать беспилотники! И носферату тоже буду сбивать! У нас тут эта будет, бесполетная зона! План «Ковер»!
И выпрыгнул в окно, но застрял, потому как окно все-таки было скорее бойницей, а мамон себе Грифон отъел капитальный. И как в такой ситуации не помочь боевому товарищу? Я разогнался, размахнулся и врезал ему мощный подсрачник прямо по пушистой хвостатой заднице, аж татау полыхнули! Раздался звук, как будто пробка вылетает из бутылки, и Попугин, матерно ругаясь и оставляя клочки шерсти и перья, вычпокнулся на свободу, и принялся набирать высоту, махая своими яркими пуленепробиваемыми крыльями, и понося меня на чем свет стоит.
— Хоро-о-ош! — раздалось за моей спиной, я обернулся, и увидел горящие восхищением глаза молодежи. Лурц, Райла, таборные и монтенегровские юноши и девушки — все были здесь!
Вот же ироды малолетние! Да и я действительно хорошо — возьмут ведь за образец для подражания, а потом сам так застряну — и точно под сраку ботинком прилетит, и хорошо если еще одним и всего лишь разок-другой… С другой стороны — я ведь искренне хотел Грифону помочь, и, что характерно, помог! Главное что? Главное — стремление к свету и добру! И вообще, лучше уж пусть мне подражают, чем додикам типа Шаграта! Мы, в конце концов, ответственны за тех, кого не замочили… Э-э-э, или как там было? Кого приручили?
Подняться на еще один пролет до турели и крытой площадки сверху оказалось делом трех секунд. На вершине башни всё складывалось действительно нормально: снайперская тройка отрабатывала на пять с плюсом, в любую тень, мелькнувшую в окне, летела убойная артефактная пуля. Эсси был особенно хороша: изящная, хищная в своем чешуйчатом доспехе, она положила ствол винтовки на парапет замерла в самой грациозной позе, стреляла, перезаряжалась и напевала:
— Миллион, миллион, миллион алых роз… — увидев меня, она помахала пальчиками, не отвлекаясь от процесса, перезарядилась, выстрелила и проговорила: — Тиль новую песню исполнил на днях. Говорят — про какого то кавказского художника-тролля и эльдарскую актрису. Дурак он был, этот Ник Пироман… Или Просоман? Надо будет у Тиля спросить, как тролля звали. В общем — в девочках он не разбирался. Не те розы дарил! Я как вспомню тот твой букетик на день рождения, так сразу смех разбирает… Хотя я в принципе когда про тебя думаю, Бабай, мне то ли плакать то ли смеяться хочется!
— Ты ко мне не равнодушна! — обрадовался я. — Я знал, я верил! А я к тебе не ровно дышу, так и знай!
— Это ты по лестнице поднялся, — бровь эльфийки изогнулась. — Стареешь!
Вот! Один раз сотню «Роз» подарил, а воспоминаний — на долгие месяцы… Мужчины, выбирайте для своих женщин правильные подарки! Нет, определенно, в этом мире мне есть чем гордиться, кроме шаурмы и татау… Замечательная она у меня! Эсси сдула прядку со лба, стрельнула на меня еще раз этими вот невероятными блестящими глазками и сказала:
— Иди, подвиги совершай. А мы прикроем, — а потом добавила, кивнув в сторону урукского травматолога-ортопеда: — Кстати! Сагдей — толковый дядька, положительный. И стреляет классно!
Толковый и положительный дядька радостно оскалился и закивал. Он тоже некисло отрабатывал из снайперки, с хирургической точностью! А саадаки — и орочий, и эльфийские, расположились у стеночки — до лучших времен.
— Так вы тут справляетесь, да? За тылами следите, а мы хату разносить пойдем! — не удержавшись, я приблизился, наклонился и поцеловал эльфийку, и только после этого запрыгнул на парапет, изготовившись для эпического прыжка на крышу цитадели.
Райла закатила глаза, а Брегалад, отложив винтовку, заверил:
— Прикроем и тылы… Сейчас МОНок наставлю на лестнице — ни одна гадость не пролезет. Главное, чтобы наши… Хм! Да, наши! Чтобы наши сюда не заглядывали.
Это «наши» от эльфийского принца — дорогого стоило. Аж душу согрело, как будто и не зря все это было, вся моя суета и причинение добра и нанесение радости… Замерев на секунду, я убедился, что гребаные папуасы всей стаей тоже занимают позиции справа и слева от меня. Черепичная крыша цитадели располагалась прямо под нами, так что нам оставалось только оттолкнуться ногами и сигануть вниз.
