Все еще было больно, но ветка помогла перенести достаточный вес с моей лодыжки, чтобы боль была терпимой. Хотя мне приходилось удерживать Элизу на плечах только одной рукой, я справлялась. Равнинный ландшафт был снисходителен. Я рада, что мне не пришлось перепрыгивать через упавшие бревна или гигантские камни, но после второго часа я начала слегка сходить с ума.

Элиза была горячей и тяжелой, мои ребра, казалось, заживали, но теперь мой желудок выворачивался наизнанку, требуя еды. Как оборотень, я сжигала больше калорий, чем человек в обычный день, но раненый оборотень мог съесть столько еды, что хватило бы на двадцать человек.

Моя нога постоянно пульсировала, а иногда и сильно колола, если я двигалась слишком быстро.

К четвертому часу ходьбы я хотела умереть. Элиза снова потеряла сознание, ее голова упала мне на шею. На несколько минут меня охватили мрачные мысли о том, чтобы оставить ее. Было бы намного легче идти без гигантской волчицы на плечах.

Боль временна, сказала я себе.

За исключением тех случаев, когда это не так. Когда боль и голод длятся несколько часов, кажется, что мучениям никогда не наступит конец.

Тогда я начала петь. Слегка, чтобы не тратить энергию впустую, но я должна была что-то сделать, иначе я бы совсем слетела с катушек.

Когда маленький волчонок перевалил через хребет, через хребет… Я улыбнулась, вспомнив о моем младшем брате Осло и песнях, которые пела ему перед сном… он нашел свою маму-волчицу на лугу, – допела я, и меня потрясло, что на мех Элизы скатилась слезинка.

Я официально расклеилась.

Я никогда не плакала. Слезы были для слабых и покорных, которым нужна была защита. Не мне. Не Заре Свифтуотер, дочери альфы.

Потянувшись, я шлепнула себя по щеке и покачала головой.

Возьми себя в руки, Зара.

Только собрав все свои силы, я могла пережить это. Сейчас было не время расслабляться.

Каким-то образом я прошла еще шесть часов, делая как можно меньше перерывов, пока не почувствовала себя мертвой внутри и снаружи.

Я посмотрела на солнце, в сотый раз убеждаясь, что направляюсь на юг, а затем посмотрела на горизонт.

Рыдание вырвалось у меня из горла, когда я увидела обратную сторону Горы Смерти. Она была далеко, но в той стороне, куда шла я.

Мы сделали это.

«Почти пришли. Держись, Лиза», – сказала я ей и двинулась вперед с удвоенной силой.

По моим подсчетам, потребуется еще два часа, чтобы наконец добраться до подножия горы. Я шла больше двенадцати часов, солнце садилось, и я еле держалась на ногах, но каким-то образом продолжала идти. Разбитая, бесплодная земля резко сменилась густым лесом, и довольно скоро мне пришлось перебираться через поваленные деревья и крутые склоны.

Все болело. Жгло, пульсировало, стучало, как сердцебиение в моей ноге, но не сильнее, чем мое желание доставить нас обеих в безопасное место, к еде и отдыху.

Восхождение на вершину этой горы испытало мою душу до предела. Я дважды упала. Однажды уронила Элизу. Я плакала, я кричала, я выла, и наконец, когда перевалила через гребень… я сделала это. Меня полностью покрывали кровь и грязь, а нога стала черно-фиолетовой и была согнута под странным углом. Элиза выглядела полумертвой, от нее пахло гнилью, и она горела солнечным жаром, но я все еще слышала биение ее сердца.

Звуки, издаваемые жителями Горы Смерти, резали мне слух, и я пошла на этот звук, почти волоча себя через густой лес к открытому травянистому холму у подножия замка.

Люди смотрели, как я, хромая, голая и едва живая, направляюсь к синей палатке чемпиона, и вдруг раздались крики.

– Участницы вернулись!

– Принесите ей воды!

– Лекаря! – закричала одна дама, в отчаянии заметив мое бедственное состояние, и бросилась вперед.

Я больше не могла держаться – при виде безопасности мои силы покинули меня. Толпа расступилась, и Аксил выбежал вперед с широко раскрытыми от паники глазами, оглядывая меня с головы до ног. Я споткнулась, покачнувшись на ногах.

Женщина, которая позвала на помощь, сняла Элизу с моих плеч, и я попыталась удержаться на ногах, но внезапно почувствовала, что мои ноги словно сделаны из жидкости, без какой-либо опоры, которая удержала бы их.

Секунду назад я смотрела в испуганные глаза Аксила, а в следующую упала. Его руки обвились вокруг меня, а затем я окуталась его запахом.

Создатель, я скучала по этому запаху. Я скучала по тому, как прижималась к его мускулистой груди.

– Она принесла и другую волчицу! – прокомментировал кто-то.

– Зачем ей это было делать? Она могла оставить ее! – сказал другой, когда они занялись Элизой и у меня перед глазами начало расплываться.

Аксил протянул руку и провел по моей челюсти, как делал это сотни раз, все это время удерживая мой взгляд.

– Потому что это Зара. Она преданная.

Он сказал это так, словно знал мою душу вдоль и поперек, и то, что его увидели таким, заставило часть меня снова ожить. Часть меня, которую я считала умершей.

И вот тогда все потемнело, и я проиграла битву за то, чтобы оставаться в сознании.

В сознание я пришла от звука спорящих голосов.

– Элиза говорит, что она теперь член ее стаи! – кричал пожилой мужчина.

– Это против правил. От стаи может участвовать только одна волчица в Испытаниях Королевы, – сказал другой.

Казалось, что старшие советники спорили. Мое тело все еще ныло, и я хотела послушать, что они говорят, поэтому я продолжала тихо лежать с закрытыми глазами.

– Я здесь король, – прорычал Аксил. – И я говорю, что это не так. Обе девушки вступили в состязания, будучи членами разных стай. Мы велели им выжить, выполняя задание, и они сделали то, что должны были.

– Но… – начал было спорить один, но остановился, вероятно, поймав на себе буравящий его взгляд Аксила.

– У них будет огромное преимущество в следующем задании, мой господин, – добавил более благоразумный голос.

– Значит, так тому и быть. Вы хотите, чтобы я женился на сильнейшей представительнице нашего рода. Что ж, полагаю, что если девушка, которая даже не альфа, смогла создать связь стаи, то она чертовски сильна, – сказал Аксил, и у меня потеплело в животе.

Он говорил обо мне.

Затем послышался звук шаркающих ног; когда они удалились из комнаты, мои веки резко открылись. Я лежала на хрустальной эльфийской исцеляющей постели, накрытая белоснежными простынями. Тогда я поняла, что ушли не все, и, подняв глаза, увидела Аксила, который смотрел на меня сверху вниз.

– Как… – начала было я, но он отмахнулся.

– С ней все в порядке. Ты спасла ей жизнь. – Его слова были отрывистыми и короткими.

Почему у него был расстроенный голос? Я приподнялась на локтях.

– И ты злишься из-за этого? – прорычала я. – Ты ни капли не изменился. Все тот же эгоистичный мальчишка, который заботится только о своей королевской репутации!

Мне было все равно, что он теперь король. Аксила Муна нужно было поставить на место. Он не имел права злиться на меня за то, что я спасла чью-то жизнь.

От моих слов он отшатнулся, как будто я дала ему пощечину.

– Так вот что ты думаешь?

Вся боль, которую, как я клялась, преодолела с подросткового возраста, выплыла на поверхность.

– Да, Аксил. Разве не ты решил отмалчиваться после нашего расставания? Твой брат сообщил тебе, что я кусок мусора из Илистых Отмелей, а ты согласился и ушел. И даже не вернулся на следующий год. Не отправил ни единого письма. Ничего.

Его щеки горели от стыда, покраснение заливало шею.

– Я не соглашался. – Его голос был тихим, и он выглядел испуганным, широко раскрыв глаза, когда начал нервно заламывать руки.

Я отрывисто рассмеялась.

– Молчание и вид твоей спины, когда ты уходил, были достаточным тому подтверждением.