Он нахмурился.

– Ты ненавидишь меня. Я провел все эти годы, не переставая любить тебя, а ты ненавидишь меня? – казалось, он поражен.

Его слова словно пронзили мое сердце стрелой. Теперь я полностью села, выпрямившись, радуясь, что не чувствую боли в ребрах, но ощущаю ноющую боль в душе от его слов. Я была одета, пусть и в белый лечебный халат, и поэтому я соскользнула с кровати и заковыляла к нему, проверяя состояние лодыжки. Чувствительно, но совсем не так, как прежде. Это заставило меня задуматься, как долго я была без сознания, но в этот момент мне было уже все равно.

– Любить меня? – вместо того чтобы испытывать радость, я чувствовала разрывающую меня, как никогда прежде, ярость. – Ты думаешь, что, уйдя после тех двух месяцев в лагере…

– Я…

– НЕ ПЕРЕБИВАЙ МЕНЯ! – закричала я, как обезумевшая, вложив в свой голос доминирующую силу, и его глаза широко распахнулись. – Я ждала пять лет, чтобы сказать тебе это, Аксил Мун, ты дашь мне сказать правду!

Аксил выглядел напуганным мной, и в глубине души мне было от этого хорошо. Я хотела, чтобы ему было больно. Я придвинулась к нему поближе, чтобы смотреть ему прямо в глаза, рассказывая, что он со мной сделал. Он выглядел так, словно ему стало больно еще до того, как я открыла рот.

Прерывисто вздохнув, я выдержала его взгляд.

– Я мертва внутри из-за тебя, Аксил.

Агония исказила его лицо, и он отшатнулся к стене, ударяясь спиной. Я подалась вперед, снова подходя ближе, чтобы протянуть руку и коснуться его сердца. Я положила ладонь на его грудь, как делала это много раз тем летом. Ощущение бешеного, хаотичного биения заставило меня почувствовать себя хорошо.

– Я любила тебя каждой частичкой своей души. Она всецело принадлежала тебе, – сказала я ему. – Ты давал обещания, зная, насколько я была сломлена, потеряв родителей в таком юном возрасте. Ты сказал мне, что будешь моей семьей, – напомнила я ему.

Стыд обжег его щеки, но он молчал, позволяя мне договорить.

– А потом ты оставил меня. Выбросил, как мусор! – закричала я ему в лицо, отдергивая руку. – И теперь каждый мужчина, который пришел после тебя, получил мою тень, потому что тут ничего не осталось! – Я сильно ударила себя в грудь, когда моя волчица начала проявляться, и Аксил сделал то, чего я совсем не ожидала.

Он закрыл лицо руками и разразился рыданиями.

Искренние эмоции потрясли меня до глубины души, и я не знала, что с этим делать. Аксил Мун, король волков, не плачет. Он не слаб. Он не рыдает из-за женщины.

Или все-таки… И было ли это слабостью?

Я в шоке уставилась на него, когда он сломался, и часть меня хотела притянуть его к себе и сжимать так крепко, пока он не прекратит, но бóльшая часть хотела, чтобы ему было больно. Поэтому я развернулась и выскочила из комнаты, хлопнув дверью и оставив свое прошлое позади.

Причини мне боль один раз. И урок будет усвоен. Причини мне боль дважды… этого никогда не случится, потому что я не настолько глупа.

Аксил Мун отныне мертв для меня.

Я бросилась прямо на улицу через сеть коридоров и отыскала брата.

Он начал расспрашивать меня о том, как я сделала Элизу частью нашей стаи, но, увидев выражение моего лица, замолчал. Он протянул мне большой кусок лепешки, намазанный маслом, и у меня мгновенно потекли слюнки. Я вырвала ее из его рук, а затем проскользнула мимо него в свой гамак, не проронив больше ни слова. Я хотела побыть одна, наедине с собой, с самой вкусной в мире лепешкой и со своими глупыми чувствами. Некоторое время спустя я заснула, а на следующее утро проснулась ни свет ни заря. Костер догорал, а солнце едва выглядывало из-за горизонта.

Я вышла из палатки и обнаружила, что моя лодыжка теперь как новенькая.

Сайрус не поднял на меня глаз, подбрасывая в костер еще одно полено.

– Иванна и еще одна девушка вернулись вчера поздно вечером. Они выглядели изморенными голодом, но не сильно раненными.

Я кивнула, молча протягивая ему второе полено. Я знала, что Иванна выживет, но сейчас мне было все равно. Я всю ночь не могла выбросить из головы слова Аксила.

Я провел все эти годы, не переставая любить тебя, а ты ненавидишь меня?

Неужели он действительно считает, что любил меня все эти годы? Звук его рыданий преследовал мою душу. Возможно, так оно и было.

Я никогда не видела, чтобы мужчина настолько дал волю эмоциям. Гадес, да ни одна из знакомых мне женщин никогда так не рыдала. Если только они не были покорными или только что не потеряли родственника в бою. Он всхлипывал так, словно я умерла. Может быть, я оплакивала его все прошедшие годы, а он по какой-то глупой причине продолжал надеяться? Значит, он потерял меня только прошлой ночью.

Это не имеет смысла.

Я не понимала, как он мог настолько увязнуть в иллюзорном мире, но, увы, мужчины иногда бывают глупы.

Брат наконец заговорил:

– Ты заставила ее примкнуть к стае? Зара, ты совсем лишилась рассудка?

Элиза. Мне нужно ее проведать.

– Может быть, – сказала я ему, и он наконец посмотрел на меня с некоторым сочувствием.

– Ты в порядке? Несладко пришлось?

Я вздохнула.

– Если убить двух волчиц, отбиваясь от еще двух, позже быть отметеленной медведем, а потом нести Элизу со сломанной лодыжкой, это несладко… тогда можно и так сказать.

Затем он встал, переступив с ноги на ногу, прежде чем заключить меня в нескладные, жесткие объятия.

Мой брат никогда не обнимался. Очевидно. У него это получалось ужасно. На самом деле было даже больно, учитывая, насколько сильно он сжимал мою спину, но я ничего не сказала. Вероятно, пройдет еще десять лет, прежде чем он снова обнимет меня, поэтому я обхватила его руками и стиснула в ответ.

– Я был так чертовски горд за тебя, когда ты вышла из того леса, Зар, – произнес он, отстраняясь. – Родители тоже были бы рады.

Неужели у него глаза на мокром месте?

– Ты плачешь? – поддразнила я. Что-то витает в воздухе. Все мужчины плачут из-за меня.

– Нет! – рявкнул он, вытирая глаза, а затем для пущей убедительности сильно шлепнул меня по плечу.

Я усмехнулась.

– Мне помогли. Элиза оберегала меня. У нас альянс.

Его лицо удивленно вытянулось.

– Это сработает только до финального раунда, а потом, если она все еще останется жива, тебе придется убить ее.

Мое тело физически сжалось при этой мысли.

– Сайрус, она член стаи. Я приняла ее.

Его кулаки сжались.

– Знаю. Я чувствую ее, – возразил он. – Мы все. – Он указал на моих товарищей по стае, которые выходили из палатки и зевали со сна.

Они кивнули.

Конечно, теперь она стала семьей. Членом стаи Илистых Отмелей.

Я пожала плечами.

– Я обязана ей своей жизнью. Она стояла надо мной и защищала меня, когда я была без сознания, а Иванна пришла за мной с острым камнем.

Сайрус выглядел разочарованным.

– Зара, в испытаниях не могут победить двое.

– Да знаю я! – сорвалась я. Мне не хотелось этого слышать и не хотелось думать об убийстве новообретенной подруги и товарища по стае. Я больше не могла этого терпеть. – Давай просто сосредоточимся на том, чтобы вывести из игры Иванну. Эта сучка точит на меня зуб, и я хочу, чтобы она исчезла.

Сайрус кивнул, и тогда я сообщила ему, что собираюсь подышать свежим воздухом и поесть. Съеденный мною вчера вечером кусок лепешки не в счет.

Я знала, что Элиза не будет спать на улице в палатках, поэтому я отправилась к замку, и когда стражник у входа увидел меня, он низко поклонился.

– Зара Свифтуотер. Это честь для меня, – сказал он.

Я замерла. Он знает мое имя?

– Э-э, спасибо.

Он, казалось, считал мое потрясенное выражение лица.

– Элиза – член стаи Горы Смерти. Тебе необязательно было вот так тащить ее домой на своих плечах. Мы все тебя уважаем.

Я улыбнулась.

– Да. Она спасла мне жизнь. Кстати, ты знаешь, в какой она комнате?