— Ты так и не ответил на приглашение.

Одна темная бровь приподнимается, как косая черта.

— Ты думал, я не приду?

— Я не был уверен.

На его лице мелькает эмоция, что-то похожее на грусть. Она исчезает слишком быстро, чтобы я мог сказать наверняка.

— Хорошая церковь.

Оказывается, когда беседа не связана с гольфом, бизнесом или дорогим алкоголем, мой отец ужасен в них.

Я прочищаю горло, заканчиваю застегивать рубашку и расправляю воротник.

— Это место, где поженились родители Ханны.

Он кивает.

— Встретил их на улице. Приятная пара. Дин неплохо устроился.

— Да. Слава Богу, женщина, на которой я женюсь, не без гроша. Ее отец не миллиардер, но она должна что-то унаследовать. — Сарказм сочится из моего голоса.

Мой отец прочищает горло.

— Она кажется хорошей девушкой, Оливер. Я надеюсь, вы счастливы вместе.

— Спасибо.

— Я знаю, что был дерьмовым отцом. — Он бросает мне открытое заявление без какого-либо предупреждения.

Я быстро моргаю, пытаясь решить, как реагировать на такую откровенность.

— Я был дерьмовым сыном. — Несмотря ни на что, Кэндис всегда будет моим сожалением, которого я не смогу изменить.

— Я только хотел лучшего для вас, мальчики. Я был…горд. Мужчинами, которыми вы становились. Наследием, которое я оставлял. И потом… было трудно понять, когда перестать давить. Я всегда хотел, чтобы ты добился большего. — Он откашливается, чувствуя себя так неловко, как я не видел за долгое время. Затем протягивает конверт. — Свадебный подарок.

Я беру у него конверт и вытаскиваю листы бумаги. Требуется минута, чтобы переварить юридический язык.

— Ты уходишь в отставку в следующем месяце?

— Ты это заслужил. — Это все, что он говорит, прежде чем повернуться и оставить меня.

Типично для моего отца — никогда не задерживаться. Вручить мне то, что для него важнее всего на свете, как чашку чуть теплого кофе, и не дать мне возможности ответить.

В конце концов, я понимаю, что стою здесь слишком долго и мне нужно закончить готовиться. Я как раз заканчиваю застегивать пуговицы на рубашке, когда раздается еще один стук в дверь.

— Да?

На этот раз входит Крю. К его груди пристегнут его новорожденный сын Кристофер.

Кристофер Оливер Кенсингтон.

Я бы солгал, если бы сказал, что у меня не перехватило дыхание, когда я впервые услышал его полное имя.

— Ты не готов? — спрашивает он, глядя на висящий пиджак, которую мне еще предстоит надеть.

Я протягиваю ему бумаги.

— Заходил папа.

Крю поглощает содержимое быстрее, чем я. Он присвистывает, долго и низко.

— Вау. Поздравляю.

— Я не был уверен, что он когда-нибудь уйдет на пенсию. Не говоря уже о нескольких неделях. Я едва свыкся с твоим уходом. Сейчас…это слишком.

— Ну, папа никогда особо не заботился о том, чтобы выбрать подходящий момент. Бизнес не ждет и все такое.

Я киваю, аккуратно засовывая бумаги обратно в конверт. Теперь, когда шок проходит, появляются другие эмоции. Волнение. Предвкушение.

Сегодня я получу две вещи, которые, как мне всегда казалось, будут противоречить друг другу. Я думал, что мне придется выбирать между тем, чтобы стать генеральным директором или жениться по любви. Между успехом и счастьем. Получение и того, и другого выбивает из колеи наилучшим образом.

Гарретт и Ашер входят, когда я заканчиваю собираться.

— Явился на дежурство по уходу за ребенком, — говорит Ашер, протягивая руки к Кристоферу.

Крю выступает в качестве моего шафера, а сестра Ханны Рейчел — ее подружка невесты.

— Убедись, что ты… — начинает Крю.

— Я выслушал двадцатиминутный рассказ от Скарлетт, — говорит Ашер. — Я могу донести ребенка отсюда в церковь. Обещаю.

Крю неохотно отпускает своего сына.

— Удачи, — говорит мне Гарретт, слегка ударяя меня по руке.

Насколько ему известно — насколько известно большинству людей, присутствующих на нашей свадьбе, — мы с Ханной еще не женаты. Но мы приостановили развод до того, как он был завершен, так что юридически мы уже женаты. Впрочем, легко притворяться, что это наша первая свадьба, поскольку никто из нас ее не помнит.

— Спасибо, — отвечаю я.

— Ты готов это сделать? — Спрашивает Крю. — Трезвым?

Я закатываю глаза, но улыбаюсь.

— Да.

Я иду бок о бок со своим братом к церкви, где я женюсь на Ханне Гарнер во второй раз.

ХАННА

Моя мама плачет, когда я обнимаю ее на прощание.

— Боже мой, ты такая красивая, милая.

— Спасибо, мама.

— Позвони мне, когда приземлишься, хорошо?

Я киваю.

— Я так и сделаю.

Папа целует меня в щеку.

— Я люблю тебя, милая.

— Я тоже тебя люблю.

Рейчел следующая, она подпрыгивает на цыпочках от возбуждения, пока у нее не появляется возможность обнять меня.

— Спасибо, что вышла замуж за парня, у которого куча горячих, богатых, одиноких друзей. Ты моя любимая сестра.

Я качаю головой и смеюсь, прежде чем обнять Эдди. Он говорит мне, чтобы я путешествовала безопасно, пока я обнимаю Эйприл и целую в лоб Эзру.

Затем я очередь семьи Оливера, что бесконечно более неловко.

Скарлетт первая.

— Еще раз спасибо за платье, — говорю я ей.

К большой зависти невест во всем мире, я на мне дизайнерское платье от «Руж». У них даже нет свадебной линии.

Я была ошеломлена, когда Скарлетт предложила. Я даже представить не могла, и даже больше, в основном потому, что это означает, что конфликт между мной и Скарлетт, возможно, не будет постоянным.

— Мы поужинаем вместе, когда ты в следующий раз будешь в Нью-Йорке?

Она кивает, бросая взгляд на Крю, который пытается утешить плачущую Лили, прижимая к груди спящего Кристофера.

— Я оставлю Крю дома с детьми. Оливер может помочь ему.

— Я все слышал, — говорит Крю, вытаскивая фруктовый батончик из кармана и протягивая его дочери. Потом слез немедленно прекращаются.

— Неужели подкуп? — Спрашивает Скарлетт.

— У тебя была идея получше? — Спрашивает Крю, выпрямляясь. Он наклоняется вперед для объятия одной рукой. Я сжимаю его руку, осторожно, чтобы не раздавить Кристофера между нашими телами.

— Я рад за тебя, Ханна, — говорит он.

— Спасибо, Крю.

Мы обмениваемся улыбкой.

А потом я оказываюсь лицом к лицу с Артуром Кенсингтоном собственной персоной. Перед свадьбой я делила свое время между Лос-Анджелесом и Нью-Йорком, но ни разу из того времени, что я провела на Манхэттене, я не общалась с отцом Оливера. Я даже не была уверена, будет ли он здесь.

Когда я спросила Оливера, придет ли его отец, он ответил: Вероятно.

Картинка, которая была у меня в голове, была злодеем, каким-то скрюченным монстром с мертвыми глазами и ледяным сердцем. Но я смотрю на то, как будет выглядеть Оливер через тридцать лет. Сходство между ним и его отцом поразительное. Те же глаза, тот же подбородок, та же гордая осанка.

— Привет, Ханна.

— Здравствуйте, мистер Кенсингтон.

Выражение его лица проницательное, когда он пристально изучает меня. Я сопротивляюсь желанию дернуться под его пристальным взглядом. Несомненно, он думает обо всех моих недостатках. По сравнению с его другой невесткой, я ничего не привношу в семью Кенсингтонов.

— Мы семья. Можешь называть меня Артуром. — Его улыбка теплая, и я не могу сказать, искренняя она или притворная. Мне следовало догадаться, что он будет очаровательным.

— Я не думала, что вы относитесь к своей семье иначе, чем к кому-либо другому, мистер Кенсингтон.

Улыбка Артура становится натянутой.

— Ты ошибаешься. Я отношусь к ней еще хуже.

Его ответ застает меня врасплох. По моему опыту, нарциссы редко осознают себя.

Он лезет в карман своего темно-синего костюма, извлекая прямоугольную бархатную коробочку.

— Это принадлежало моей покойной жене Элизабет. Она бы хотела, чтобы у невесты Оливера было что-то от нее.

— Спасибо, — автоматически говорю я, открывая крышку. Пара бриллиантовых сережек мерцают в оправе, драгоценные камни почти ослепляют на солнце. Центральный бриллиант окружен ореолом бриллиантов поменьше. Дизайн соответствует обручальному кольцу, которое носит Скарлетт. — Вау. Они потрясающие.