Черт.

— Да, — лгу я.

Я ждал, когда их подготовят, когда позвонил Ханне. То, что мы были в одном городе, перевесило все остальное.

Если они будут отправлены до полуночи, все будет в порядке. Но это означает, что мне придется вернуться в офис сегодня вечером. Что, возможно, и к лучшему, потому что я знаю, что Ашер высказывает веские доводы. Если я хочу переспать или пригласить женщину на ужин, есть гораздо лучшие кандидатуры, не связанные с бумагами, находящимися на рассмотрении в суде штата. И если я хочу Ханну, это гораздо большая проблема.

Ашер хлопает меня по плечу.

— Приятного ужина. Рекомендую морские гребешки.

Он исчезает так же быстро, как и появился.

Я подхожу к столу, за которым сидит Ханна. Приглушенный свет заставляет ее светлые волосы сиять, придавая им золота.

Она поднимает взгляд, когда я сажусь на стул напротив нее, беру ее стакан с водой и делаю небольшой глоток.

— Это было быстро. Я полагала, у него будет более длинный список причин, по которым тебе не следует ужинать со мной.

Я издаю смешок, прежде чем беру свое меню.

— Это было по работе. Ты любишь морские гребешки?

— Ты когда-нибудь испытывал чувство вины из-за того, что богат?

Я приподнимаю бровь, застигнутый вопросом врасплох. Это часто случается с Ханной. У нее есть склонность задавать мне вопросы, которые не возникают ни у кого другого. Большинство людей просто шепчутся о моем собственном капитале с завистью в голосе и долларовыми знаками в глазах.

— Спрашивает девочка, выросшая в особняке в Монтесито.

Ханна закатывает глаза.

— Это деньги моих родителей. И они оба выросли в семьях среднего класса. Они заплатили за колледж, но потом я была предоставлен сам себе.

— Я чувствую себя недостойным этого, — говорю я. — Я просто извлекаю выгоду из того, что уже было построено кем-то другим.

— Так вот почему ты всегда работаешь? Пытаешься почувствовать себя достойным?

— Возможно, отчасти в этом все дело. Остальное в том, что у меня больше ничего нет. Я не люблю ходить на вечеринки. Я иду на них с планом того, к кому мне нужно обратиться, и провожу дни исследований, чтобы точно знать, что им сказать. Когда я путешествую, это по работе. — Я заставляю себя улыбнуться, ненавидя то, как моя кожа покрывается мурашками от уязвимости. — Моя жизнь довольно скучна.

— А как насчет женщин?

Я приподнимаю одну бровь.

— Спроси мою жену.

Даже при слабом освещении ее щеки явно покраснели. Я не уверен, стоит ли мне снова упомянуть Куинн или оставить эту тему в покое. Я имел в виду то, что сказал Ханне ранее, мне не следовало с ней встречаться.

— Ты когда-нибудь был влюблен? — спрашивает она.

Я качаю головой, но движение менее уверенное, чем было бы пару недель назад.

— Некоторое время я думал, что эта часть моей жизни была полностью распланирована. Я много развлекался в старших классах и на первом курсе колледжа, бунтуя против этого единственным доступным мне способом. После окончания школы было несколько женщин, которые продержались дольше пары недель, но их было немного. По мнению большинства из них, я слишком много работал.

Ханна полуулыбается.

— Представляю.

— Добрый вечер. — Появляется официант, ставящий на стол корзиночку с хлебом и поднос с оливковым маслом, посыпанным разноцветными специями. — Я Стив, и я буду вашим официантом сегодня вечером. Могу я предложить вам двоим что-нибудь выпить?

Ханна заказывает коктейль, а я прошу виски. Наш официант говорит, что скоро вернется, затем исчезает.

— А как насчет тебя? — Спрашиваю я, как только он уходит.

Она берет кусок хлеба и отламывает кусочек, прежде чем обмакнуть его в масло.

— Я никогда не была влюблена. Мои последние отношения были своего рода экспериментом, чтобы посмотреть, что произойдет, если я приложу усилия. Он жил в Сан-Диего, и из-за расстояния и его графика работы в команде я видела его не так уж часто. Меня это не беспокоило, что должно было стать моей первой подсказкой. Я думаю, что я просто ущербная, когда дело доходит до таких вещей. — Ханна приподнимает плечо, опускает его, а затем отправляет хлеб в рот.

— Ты не ущербная.

— Ты не скучный.

Я слегка улыбаюсь, скрывая, как много значат для меня эти слова. Потому что я чувствую это, большую часть времени.

— Чем все закончилось?

Я предполагаю, что она говорит о Деклане, парне, которого Эдди упомянул в баре. Когда она ерзает на своем стуле, я знаю, что я прав.

— Он, э-э, сделал предложение.

— Вау.

— Да. — Она вздыхает. — Он назвал меня нескончаемым испытанием.

— Итак, захватывающе?

Ханна улыбается.

— Я думаю, подразумевалось больше то, что я была утомительной. Оно того не стоило. Очевидно, что между нами все закончилось не очень хорошо.

— Он был неправ, Ханна.

Она кивает, опуская зрительный контакт.

Наши напитки появляются секундой позже, официант быстро ставит их на стол и убегает, пообещав вскоре вернуться, чтобы принять заказы на ужин.

Я беру стакан с виски, поднимаю его и наклоняю к ней.

— За поступление в архитектурную школу.

Ханна прикусывает нижнюю губу, прежде чем поднять свой бокал. Кроваво-оранжевый напиток колышется.

— За «Томпсон & Томпсон». — Она делает паузу. — Или ты уже заключил другую сделку, которую я пропустила?

— Это крайняя сделка. Ты следишь за мной?

Она качает головой. Сглатывает. Пожимает плечами.

— Я навела о тебе справки. — Ее бокал наклоняется ближе. — За твое здоровье.

— Твое здоровье.

Наши бокалы соприкасаются.

Ханна отпивает свой напиток, затем улыбается.

— Вау. Это действительно вкусно. — Она протягивает его мне. — Попробуй.

Я не могу вспомнить, когда в последний раз пил коктейль. Но я беру его, в основном потому, что не хочу, чтобы ее оживленное выражение исчезло. Сделал глоток, морщась от сладости.

— Восхитительно.

Ее смех согревает мою грудь сильнее, чем алкоголь.

— Ты не собираешься предложить мне немного своего?

— Я думал, ты знаешь, каков виски на вкус.

Но я все равно отдаю его, понимая, что вручаю ей гораздо больше, чем этот стакан.

И осознание того, что я облажался.

Проигрываю в игре, которую отчаянно хочу выиграть.

Женат на женщине, в которую влюбляюсь, когда должен встречаться с кем-то другим. Женщина, которая собирается начать новую главу своей жизни на противоположном конце страны от того места, где я живу и работаю.

Ашер, называющий ситуацию скоплением людей, внезапно кажется банальным. А он не знал даже половины всего.

ГЛАВА 21

ХАННА

Офис «Кенсингтон Консолидейтед» такой же массивный и внушительный, как я и ожидала. Дорожка, ведущая ко входу в здание, безукоризненно озеленена, фонтан расположен прямо перед дверьми, для входа в которые требуется карточка-ключ.

Рука Оливера опускается на мою поясницу, направляя меня к двери перед ним.

Мужчина средних лет сидит за столом, который находится в центре массивного стеклянного вестибюля, украшенного диванами и растениями.

— Добрый вечер, мистер Кенсингтон.

Оливер кивает мужчине, который с любопытством смотрит на меня. Ему приходится воспользоваться картой-ключом, чтобы добраться до лифтов, и еще раз, когда мы оказываемся внутри.

Я прислоняюсь к стене, наблюдая, как цифры над кнопками изменяются по мере того, как мы поднимаемся.

Оливер печатает на своем телефоне, между его глазами образовалась морщинка.

Приехать сюда, вероятно, было плохим решением. Когда Оливер сказал, что ему нужно вернуться в офис после ужина, мне следовало попросить его подбросить меня до отеля. Вместо этого я сказала, что не возражаю остаться.

Мне любопытно узнать об этом центральном компоненте его жизни. Это здание, в котором он проводит так много времени, и эта часть его личности, которая связана с компанией его семьи.

И еще я не хочу, чтобы сегодняшний вечер заканчивался. Пока нет.