Я чувствую его там, электрические искры проносятся сквозь меня, когда головка его члена касается моего клитора, прежде чем он входит в меня. Какое облегчение чувствовать, как он заполняет меня по всей длине. И растягиваюсь, чтобы приспособиться к его размерам. Он вдавливается все глубже и глубже, пока я не убеждаюсь, что больше не выдержу. Когда он отстраняется, сразу возникает боль, когда я сжимаюсь вокруг пустоты. А затем он снова раздвигает меня, вызывая восхитительную боль.

— Быстрее. — Я выдыхаю это слово, мои руки движутся ниже, ногти царапают его спину. Мне нужно больше.

Я обнажена до самых низменных инстинктов. Ничего, кроме потребности. Прямо сейчас ничто из того, что привело нас сюда, не имеет значения. Важно только то, что мы здесь. Что толстое сопротивление члена Оливера толкает меня все сильнее и сильнее, идеальное давление, которое закончится эйфорией. Я чувствую, как она нарастает в моем центре, жар и удовольствие так близко, что я готова заплакать. Я наклоняю бедра, отчаянно пытаясь принять его глубже. Чтобы быстрее подняться на вершину.

— Ты такая тугая. Такая влажная. — Он шепчет эти слова прямо мне на ухо, низко и хрипло, и мое дыхание становится таким учащенным, что становится неловко. — Чувствую себя так чертовски хорошо.

Я сжимаю свои внутренние мышцы, улыбаясь, когда он стонет.

Пьянящий прилив силы проходит через меня, смешиваясь с похотью и отчаянием.

Мне нравится, что я влияю на него. Что он признает, что я влияю на него.

— Ты так хорошо мне подходишь. Даже лучше, чем я себе представлял. — Его тон низкий и неровный, хрипловатый, который согревает мою кожу, как язычок пламени, и омывает меня волнами возбуждения.

Он думал об этом.

Такое чувство, что этот момент назревал с тех пор, как я услышала его голос в том баре. Я помню, что почувствовала, когда он посмотрел на меня, тот порыв, который сопровождал его внимание. Как это усилилось до почти невыносимой интенсивности, отдаваясь эхом по всему моему телу.

Он владеет мной так, как я никогда не испытывала. Обычно я направляю парней во время секса, рассказывая им, что мне нравится и чего я хочу. Кого-то это заводит, кого-то обижает, но никто из них этого не избежал.

Кроме Оливера. С тех пор, как он поцеловал меня, у меня едва ли получалось больше, чем стоны.

Мне не нужно принимать ни одного решения. Он контролирует все, так же, как, кажется, управляет каждым аспектом своей жизни.

Я не хочу, чтобы он останавливался. Но мое тело также отчаянно нуждается в освобождении, удовольствие, за которым я гонюсь, находится вне пределов досягаемости.

Мои руки исследуют вверх и вниз его спину, чувствуя, как мышцы и сухожилия смещаются под моими пальцами, когда он двигается надо мной. Его рот опускается к моему, и мы снова целуемся, его язык захватывает мой рот с такой же умелой атакой, в то время как его член заполняет мою киску.

Его таз прижимается к моему, стимулируя каждое чувствительное местечко. Меня захлестывает наслаждение, внезапное, всепоглощающее и невероятное, когда я содрогаюсь вокруг него.

Я теряю всякое чувство времени, места или самой себя, катапультируясь в личную нирвану.

Я все еще парю в облаках блаженства, когда Оливер переворачивает меня, его руки поднимают мои бедра вверх и вниз, прежде чем я снова оказываюсь раздвинутой его твердым членом. Я ахаю, приспосабливаясь к новой позе и понимая, что он не кончил во время моего взрывного оргазма.

Все сверхчувствительно, удовольствие от того, что он снова растягивает меня, еще острее и интенсивнее. Угол другой и более глубокий, и Оливер пользуется этим преимуществом в полной мере. С каждым ударом он почти полностью выходит, медленное затягивание, от которого кажется, что я могу чувствовать каждый выступ и вену даже через презерватив. Затем он заполняет меня всю снова, растягивая до тех пор, пока я не возьму каждый дюйм.

Мое тело начинает двигаться к следующему пику быстрее, чем я считала возможным. Мое дыхание прерывистое, жар струится через меня бесконечными потоками. Пот увлажняет мою кожу.

— Ты близка к тому, чтобы снова кончить. — Оливер стонет от этих слов, возбуждение углубляет их до низкого рычания. — Я это чувствую.

Я стону, мои руки сжимают мягкую ткань моего одеяла, когда он полностью выходит, скользя вокруг меня и касаясь моего клитора. Дразнит меня обещанием большего удовольствия.

Я не знаю, как он до сих пор не кончил. Его член такой твердый, что едва двигается, когда я выгибаю спину и трусь об него, пытаясь усилить трение. Пытаюсь вернуть его обратно в себя.

Руки Оливера оставляют мои бедра и движутся вверх по бокам живота, оставляя за собой дорожки из мурашек, пока он исследует мое тело. Одна рука касается твердой точки моего соска, и я вздрагиваю от нового прилива удовольствия.

Затем его руки возвращаются на мои бедра, скользят вниз, чтобы шире раздвинуть мои ноги для него. Прохладный воздух разглаживает скопившуюся там влагу, питая неумолимую боль. Второй оргазм больше не кажется невозможным. Он кажется неизбежным.

Он снова врезается в меня, внезапно и достаточно сильно, такое ощущение, что я снова беру его в первый раз.

— Я буду наблюдать за тем, как тебя трахают только в том случае, если это делать буду Я.

В этих словах есть темное чувство собственности, скрытая сила, которой я не ожидаю. Я представляю, что он видит, меня распростертой и отчаянно нуждающейся в нем. Полная противоположность насмешкам над ним по поводу секса в туалете бара с другим мужчиной.

Я стону и хнычу, когда он задает мучительный темп, врываясь в меня снова и снова, пока я не падаю с обрыва в блаженное забытье. Я кончаю снова, сжимаясь вокруг твердой длины его члена, в то время как он продолжает раскачиваться внутри меня.

Дрожь сотрясает меня, когда бессмысленное удовольствие захлестывает меня с силой цунами, затягивая меня на дно бесконечными волнами. Я едва осознаю это настолько, чтобы почувствовать толчок внутри, когда он эякулирует, наконец-то обретя собственное освобождение.

Я падаю на мягкий хлопок своего покрывала, чувствуя себя как полотенце, которое только что отжали. По моему телу пробегает удовлетворенный гул, когда я переворачиваюсь на спину, наслаждаясь полностью расслабленным состоянием.

Я провожу рукой по волосам, убирая светлые пряди с глаз и с лица. Мое дыхание начинает замедляться, отчаянные вздохи становятся ритмичными и легкими, когда я смотрю, как Оливер наклоняется и берет салфетку с прикроватного столика.

Он снимает презерватив, заворачивает его, а затем выбрасывает в мусорное ведро. Даже вялый, его член впечатляет. Моя киска набухла и удовлетворена, но между ног снова пульсирует, напоминая о том, как ощущалась эта длинная, толстая длина внутри меня.

Я могу сказать, что он не уверен, что сказать или сделать. Что он готовится уйти и пройти по коридору в комнату для гостей.

Это то, что он должен сделать. Чего я должна хотеть, чтобы он сделал.

Но прежде чем мои глаза закрываются, я шепчу:

— Ты можешь остаться.

На самом деле это не приглашение. Потому что приглашения служат определенной цели, и я не уверена, какой смысл ему оставаться. Я устала, и я не та, кто летел пять часов, попадая на три часа назад. Все, что мы сделаем, это поспим. И я должна хотеть, чтобы кровать была в моем распоряжении. Мне нравится мое пространство; вот почему я живу одна.

Поэтому я удивлена, когда скрип матраса вызывает во мне легкую дрожь. Когда звук его дыхания успокаивает, а не раздражает.

Даже с закрытыми глазами я чувствую, как он движется. Несколько секунд спустя кашемировое одеяло, которое я держу в изножье кровати, накинуто на мое тело, мягкие волокна слегка касаются моей обнаженной кожи.

В моей груди возникает нежный, хрупкий трепет. Проснуться замужем за незнакомцем — одна из самых страшных вещей, которые когда-либо случались со мной. Но прямо сейчас я чувствую себя в большей безопасности, чем когда-либо.