— Какую Асю?
— Это компания, которая здесь разное оборудование электрическое делает, называется Allmänna Svenska Elektriska Aktiebolaget, сокращенно ASEA, читается Ася. Вам придется с их руководством подружиться…
— Станут они с советским человеком дружить… — все так же с сомнением в голосе отозвался бухгалтер.
— Они будут дружить с человеком, который придет к ним с заказом миллионов на двадцать крон. Сейчас у капиталистов кризис начинается, им каждый заказ как манна небесная… Подружатся. Но вы им спуску по ценам не давайте: у нас тоже лишних денег нет, у нас пока вообще никаких нет… почти. Но — точно будут, причем скоро.
Вера в своих прогнозах все же немножко ошиблась: Карл, сжимая в потном кулачке почти две тысячи Вериной доли от продажи велосипедного аксессуара, прибежал уже вечером в субботу. Вера с ним договорилась, что с первой партии он себе заберет по пять крон со шлема, а потом он их будет получать по фиксированной цене в двадцать пять крон — и херр Густафссон, продав «в рамках исследования платежеспособного спроса» их по сорок пять крон за штуку, страстно возжелал свои доходы побыстрее увеличить. А вот «большие люди» из Хускварны в Стокгольм пожаловали лишь в понедельник: Stockholms-Tidningen (то есть Стокгольмская газета) печаталась тиражом за полтораста тысяч и распространялась по всей стране, причем очень быстро, но все же обычным транспортом — и в далекой Хускварне заметку прочитали лишь вечером в воскресенье, так что приехать быстрее они просто физически не могли.
Затем Вера два дня вела с ними «очень интересные переговоры»… а когда этим переговоры закончились (подписанием контракта), девушка, довольно вздохнув, на ближайшем пароходе (то есть еще через неделю в пятницу) отплыла обратно в СССР…
На следующий день после возвращения в Москву Вера пришло с «отчетом по проделанной работе» к Лаврентию Павловичу, и тот начал разговор с упреков. То есть хотел с них начать:
— Вера Андреевна, я тут почитал отчет, присланный Егором Дементьевичем и поговорил с Василием, они жалуются, что ты…
— Врут, — прервала его Вера и почему-то широко улыбнулась. — То есть не врут, а неверно оценивают ситуацию, им же далеко не все сказали. Да, я провела довольно дорогостоящую рекламную кампанию, но результат-то получен, и результат положительный. Шведы уже заказали десять тысяч велосипедных шлемов — а это уже четверть миллиона крон.
— Можно подумать, что нам эти шлемы бесплатно достаются. Ты их им предлагаешь по двенадцать почти золотых рублей, а в производстве они обходятся уже по двадцать!
— Сейчас золотой рубль уже вдвое дороже червонного, так что выгода уже есть. В через полгода мы себестоимость снизим рублей до десяти, а может и до семи…
— Но через полгода, а сейчас…
— Но все эти шлемы — всего лишь часть нашей рекламной кампании, их и в убыток можно было бы шведам продавать, так что то, что они все же и прибыль какую-то дают, уже хорошо.
— А ты уверена, что буржуи за эти полгода сами их делать не начнут? И те же шины?
— Не начнут. Сейчас у буржуев производство стирола очень дорогое, практически такое же, как у нас на лабораторном заводе.
— И?
— У нас сам каучук почти бесплатный… ну, по сравнению с буржуинским. А бутадиенстирольный… за границей его разве что немцы в обозримые сроки делать научатся, то есть в течение лет пяти только — но у них он все равно будет много дороже нашего и куда как хуже… если мы сумеем сохранить тайну технологии его производства.
— Это мы… сумеем.
— Вот и отлично, то есть фора лет в пять у нас точно есть. Хускварна у нас заказала сотню комплектов шин, пока только для гонок, но очень скоро они сообразят, что продавать мотоциклы с шинами, которые прослужат минимум пять лет, а не полгода, гораздо выгоднее. А еще очень многие шведы сообразят, что и на автомобили ставить шины, которые впятеро дольше служат, тоже выгоднее. Уже соображают, когда я уезжала, Карл просил ему прислать сотню комплектов шин для Бьюиков и Фордов, причем уже созрел до полной предоплаты поставки. Но главное не в этом: до сентября на заводе сделают новую установку по производству стирола, и вот тогда мы уж развернемся!
— Десять тонн в сутки тебе хватит чтобы уж развернуться?
— Чтобы закрыть все поставки в Швецию — хватит. А следующую установку сделают к новому году, на пятьдесят тонн в сутки…
— А кто все это оплачивать будет?
— А вам разве Егор Дементьевич не сказал? Хотя да, мужчины почему-то об этом даже говорить стесняются. У Карла жена всю бухгалтерию ведет, и денежки она считать ой как хорошо умеет. Вот она все и оплатит.
— У этого Карла, как я понял, просто небольшая автомастерская в городе…
— Да. А у его жены уже есть, правда тоже небольшая, но вполне себе компания по выпуску предметов… женской гигиены.
— И что?
— В Швеции сейчас шесть миллионов человек, и половина из них — женщины. А половина из этих женщин примерно раз в месяц испытывает нужду в определенных гигиенических средствах. Деньги, конечно, не у всех есть, но сейчас-то они на это деньги как-то находят! Причем находят они их примерно на четыре с половиной миллиона крон в месяц… это очень приблизительная оценка. Марта закупает для своей компании целлюлозу, недорого закупает. Мы поставляем Марте немного недорогого каучука, идентичного натуральному — чтобы эти средства гигиенические не протекали, еще поставляем полтора миллиона граммов волшебного порошка — его уже очень дорого продаем, и опа!
— Что «опа»?
— Средняя шведская женщина тратит раз в месяц две — две с половиной кроны на гигиену, что довольно недорого, шведские семьи получают экономию в миллион с лишним крон в семейных бюджетах, а мы получаем за волшебный этот порошок по полкроны за грамм. Получается семьсот пятьдесят тысяч крон в месяц, и это пока Марта не разбушевалась и не вышла с этими средствами на большой европейский рынок. А ведь она выйдет… да, и половину прибыли этой компании мы тоже себе забирать будем. Я лично буду забирать — а это еще миллион крон.
— Чтобы выйти, ей тоже деньги потребуются, и даже чтобы шведский рынок захватить…
— Вы, Лаврентий Павлович, возможно и не поверите, но у шведских банкиров тоже водятся жены и дочери. И если с ними правильно поговорить, показать им, так сказать, достижения мирового и особенно советского химического прогресса… Марта получила кредит в Шведском Коммерческом банке в размере двух миллионов крон, и фабрика ее заработает уже в августе.
— А этот твой волшебный порошок… его буржуи что, не могут…
— Могут. Но не могут сделать его достаточно чистым. У Марты на этот случай все уже заготовлено: любой конкурент тут же получит по морде. То есть химики шведские сразу определят, что в составе препарата у конкурента куча исключительно вредных для здоровья примесей, результаты исследований в газетах опубликуют… да и по цене он будет раз в пять дороже нашего.
— А это почему?
— Потому что в мире акрил массово не производят потому что очень дорогой он выходит, а уж чистый акрил… А у меня даже в лаборатории он копейки стоит, Лена там его на весь университет синтезирует потихоньку…
— Только эта Лена? И сколько она его делает?
— Достаточно… для университета. Килограмма три в месяц — но если понадобится… то есть его в Лианозовской лаборатории уже по пять кило в сутки делают. А установку закончат… в августе уже закончат, то будут делать по сто килограммов.
— Как-то просто у тебя все получается…
— И не говорите! А то, что я уже полгода не высыпаюсь, в комбинезоне этом чуть не сдохла в Швеции — это, конечно, не в счет. И то, что три сотни студентов организмы свои молодые травят…
— Я понял. А, кстати, комбинезон это твой — он тоже из химии сделан, которую буржуи повторить не смогут?
— Пока не знают состава катализаторов, то не смогут. А так — это все тот же полиэтилен. То есть не совсем тот же…
То есть «совсем не тот же»: про тетраалкилалюминат лития Вера не рассказала вообще никому…
