А еще одной проблемой стало то, что в стране просто не делалось пружинной проволоки, из которой нужно было делать пружину, прижимающую крышку к бутылке. Вообще не делалось, так что и ее приходилось за границей закупать. В Швеции, и поначалу Вера даже предложила оплатить поставку из свое «резиновой премии», но все же Куйбышев это предложение отверг:
— Еще не хватало нам юных старух обирать… а ты точно уверена, что в СССР такую проволоку никто не делает?
— Уверена.
— И никто ее сделать не сможет?
— Сразу — не сможет. Но если постараться, что через год мы уже отечественной пользоваться будем.
— Ну смотри… И учти, если ты мне результат осенью не покажешь…
— То я убегу в тайгу и там спрячусь, и никто меня в тайге не найдет. Шучу я, просто нервничаю немножко…
— А ты не нервничай, просто работу сделай. А то на меня уже отдельные товарищи косятся: что это я по вечерам с какой-то школьницей тут сижу и университету бешеные миллионы выделяю…
Двадцать седьмого августа специально выделенный рабочими «сочного завода» курьер доставил в Москву специально для Валериана Владимировича посылку с пятью бутылками сока. Ради этих бутылок Вера смоталась в Сталинград, где — пользуясь выписанным Куйбышевым мандатом — в городской типографии заказала красивые цветные этикетки. И продукция заводика руководству страны понравилась: и виноградный сок (белый и красный), и грушевый (сделанный все же исключительно «в качестве демонстратора технологий»), и яблочный, и вишневый. А Вера, вернувшаяся в Москву тридцать первого, прямо с вокзала позвонила Куйбышеву и поинтересовалась:
— Добрый вечер, это Старуха. Я спросить хотела: мне бежать в тайгу прятаться или можно просто домой возвращаться?
— Старуха, ты откуда звонишь?
— С вокзала, поезд пятнадцать минут как пришел.
— С вокзала… тогда ладно. Ты ко мне зайди завтра…
— Завтра первое сентября, мне учиться надо.
— Тогда в пятницу, часам к шести, тут с тобой… есть кое-что для обсуждения. Очень важное, так что жду.
— Второго в шесть… хорошо, буду. Вам сок-то понравился?
— Второго в шесть все вопросы. Все, до встречи…
Честно говоря, Куйбышев по поводу сока для запивания кофе беспокоился не очень, и выделил довольно немаленькие деньги не потому, что сок Уэлш ему поперек горла встал. Просто в начале лета состоялся у него один разговор, и собеседник высказал одну очень интересную мысль:
— Мне тут товарищ подсказал насчет сока консервированного… На Кавказе земли много, где особо ничего вырастить нельзя, но для лозы подходящей. Земля-то подходит, а виноград на ней никто не выращивает — потому что крестьянам хватает и того, что у них дома растет. И вино там делают… армяне и грузины делают, а азербайджанцы виноград так кушают. И выращивают сорта чтобы просто кушать: вино-то им делать аллах не разрешает. А больше выращивать вроде и нетрудно, но куда урожай деть? Изюм делают, но кишмиш большого урожая не дает, а изюм с косточками народ не особо покупает. И я вот что подумал: если эта твоя старуха за такие деньги обещает наладить производство сока из винограда, то сколько же страна этого винограда вырастить сможет?
— Так она только обещает…
— А мы посмотрим, выполнит она обещание или нет. Есть мнение, что выполнит: американцы же сок уже сколько лет делают? Я посмотрел: уже больше полувека делают, а мы что, хуже них? Еще думаю, что если заводики такие поставить… государственные, то тамошних крестьян будет проще в колхозы собирать: объявим, что урожай закупать только в колхозах будем…
— Но ведь придется очень много всего за границей покупать…
— А мы за границей образцы купим. Получим результат — сами все нужное делать будем: тут по расчетам получается, что заводик такой за год окупится, и даже быстрее чем за год. Нам, конечно, быстрота и не особо важна, но если десять рабочих дадут для индустриализации сто тысяч за год…
— Она говорит, что за два месяца, пока урожай собирается… правда потом можно будет раза в три время работы такого завода увеличить…
— То есть уже триста тысяч в год. Десять рабочих.
— Это все равно получится не сразу, там еще станки специальные придумать нужно будет, в пока — в этом году по крайней мере — завод будет на четверть обещанного работать.
— У нас есть кому их придумывать?
— Найдем.
— Тогда пусть она нам покажет как все это работает и расскажет, что потребуется чтобы работать еще лучше. Как я понял, она уже стране денег заработала на пяток таких заводов и останавливаться на этом не собирается?
— Не собирается. Но она планы расписала миллионов на сто уже.
— Я эти планы видел, и нам они понравились. Особенно тем, что платить за их исполнение нам придется лишь поначалу и довольно немного. Я тут попросил товарищей эти планы с позиции экономики просчитать, и мне сказали, что старушка эта как-то очень скромно к оценке экономического эффекта подходит. Правда, мне это товарищ Струмилин подсчитывал, а у него со скромностью как-то… сложно. Однако в любом случае эта старушка твоя…
— Старуха.
— А я что сказал?
— Не старушка, а Старуха, это у нее прозвище такое…
— Пусть будет Старуха. Ты мне, как она работу закончит, о результатах расскажи, вместе подумаем, стоит ли эти результаты на Кавказ переносить.
— Если она опять не наврала, то стоит.
— А что, уже наврать успела?
— Ну, если строго подходить, то да. Тот же каучук она обещала за восемь месяцев сделать, а сделала за четыре.
— Да уж, обманщица воистину бессовестная… надо бы с ней познакомиться… при случае. Ладно, этот вопрос рассмотрели, что там у нас следующее?
Первого числа у Веры было столько «новых впечатлений», что она почти и не заметила как день пролетел. А второго с утра пришлось последствия этих «впечатлений» устранять — так что в кабинет к Куйбышеву она вошла в состоянии, напоминающем «утомленного зомби». И как-то совершенно машинально поприветствовала сидящего на левом приставном кресле очень давно знакомого ей человека:
— Добрый вечер, Лаврентий Павлович. Валериан Владимирович, у вас ко мне вопросы по соку или все же по резине? А то я, боюсь, не те отчеты захватила…
Глава 12
Берия повернул голову в стороны Веры, оглядел ее внимательно:
— Мы знакомы?
— Мы? Думаю, что нет, я ваш портрет где-то видела просто.
— А вы и есть Старуха?
— Ну… да.
— Понятно, приятно было познакомиться. Ну что, Валериан Владимирович, у меня вопросов больше нет… — с этими словами он встал и быстро вышел из кабинета.
— Товарищ Куйбышев, так по какому вопросу-то вы меня вызвали? А то я спешила очень, еще в университете дел навалилось… я только по соку отчет взяла.
— Что? Ну да, давай его сюда. И… это… словами, вкратце расскажи, что там с заводиком.
— Да нормально там все. Оборудование было комплектное, инженер этот, Бушуев, все быстро установил и запустил. Сейчас каждый день по пять тысяч бутылок выпускают. Линию обкатали на яблоках и грушах, потом вишня поспела — но вишни там очень немного обработали: вишневый сок без сахара — гадость редкостная, а сахара… я два мешка в станице купила — и всё, больше не было. То есть я денег с собой больше не взяла. А потом пошел виноград, и рабочие говорят, что еще недели за две остаток урожая весь переработают. Я там в райком записку написала, что если они денег выделят на закупку винограда у населения, то до октября работать можно будет — но результата не знаю.
— Решим вопрос. А как думаешь, какое оборудование мы у себя выпускать быстро сможем? Есть мнение, что было бы неплохо на Кавказе таких же фабрик понастроить.
— Этот вопрос вообще не ко мне, лучше Бушуева спрашивать, он все же инженер. А я могу лишь сказать, что потоковый пастеризатор в СССР мы делать сможем, тем более что такие вообще никто в мире пока не делает и у нас и выбора-то нет.
