— Подождите, мы вместе поднимемся, я сначала людей на улице предупрежу.
Возле машины, как и всегда последние дня три, крутились двое полицейских. Городские власти знали, что машина принадлежит советскому постпредству, и не хотели «дипломатического скандала» в случае, если какой-то прохожий отвинтит на сувенир какую-то деталь с этого уже всему городу известного авто. Вера подошла к ним:
— Господа, я сейчас буду объяснять детям почему нужно беречь голову при падении с… с велосипеда, и вот там сверху может что-то тяжелое упасть… вы не последите за тем, чтобы никто там пару минут не ходил? Спасибо…
Пожилой хозяйке овощной лавки она быстро объяснила, что ей, молодой, будет куда как проще и быстрее подняться наверх, так что фру Тулин только провела ее через магазинчик к лестнице, ведущей на верхние этажи. Забравшись на крышу, Вера, немного подумав, привязала к шлему шелковый шарф, который она надевала чтобы довольно жесткая ткань комбинезоне шею не натирала. Решила, что шарф точно поможет шлему «упасть правильно». Подошла к краю — и несколько удивилась увиденному: народ почти всю улицу заполонил. Хотя чему тут удивляться: все с работы ушли, без дела по улицам болтаются — а тут движуха какая-то намечается, ну как тут удержаться и не подойти посмотреть, что случилось? Так что девушка лишь громко поинтересовалась, не спрятался ли кто под крышей и, тщательно прицелившись, кинула шлем вниз.
— Эй, не трогайте его, я сейчас сама спущусь и все покажу…
Трогать шлем никто не стал: два полицейских за этим внимательно следили и шикали на особо шустрых мальчишек. Но народ все равно довольно плотно подступил к валяющемуся на брусчатке шлему, так что пробраться к нему у девушки получилось с некоторым трудом. А когда она все же к нему подошла, давешний мальчишка, стоящий со своим велосипедом буквально в «первом ряду», с некоторой грустью в голосе сообщил:
— Фрёкен, а ведь ваш шлем треснул…
Вера, прилично волнуясь (все же эксперименты — экспериментами, но стеклянный шар — это совсем даже не арбуз), подошла к шлему, подняла его:
— Да, треснул, жалко, хороший был шлем… — она аккуратно расстегнула ремешок, — но вот арбуз, который был внутри, не треснул. Это я к чему, — она с улыбкой повернулась к мальчику, — шлем можно и новый купить, а вот где продаются запасные головы, я пока не знаю.
— А как же вы теперь без шлема? — никак не хотел угомониться мальчишка, но у Веры Андреевны, с детьми много лет проработавшей, в общем-то, и на это был заготовлен подходящий ответ:
— Я без шлема уже никак, а вот со шлемом… — она подошла к мотоциклу и из прикрепленного позади сиденья ящичка достала другой шлем. — Со шлемом, как я тебе сейчас показала, я могу чувствовать себя в безопасности.
— А зачем вы второй с собой возите? — Вере даже показалось, что мальчишка как-то «прочитал» заготовленную ею «игру в вопросы и ответы».
— Ну сам-то подумай: если я упаду и шлем разобью, но останусь жива — мне что, такой тяжелый мотоцикл руками до дома толкать? Это же не велосипед, его толкать тяжело, а я, как видишь, на портового грузчика не очень похожа. А без шлема, как ты, наверное, уже заметил, на мотоцикле кататься опасно. Как, впрочем, и на велосипеде. Но на велосипеде… хотя и если на нем упасть, радости будет не особо много. Погоди, — Вера подошла к машине, покопалась внутри, и протянула мальчишке шлем уже велосипедный. — Вот, держи, а то видела я как ты за моей машиной на велосипеде мчался…
— Фрёкен, а… а у меня нет на этот шлем денег…
— Это тебе подарок, за любознательность. Я его на всякий случай купила: он и не дорогой особо. Но на меня он, оказывается, маловат… держи! И арбуз тоже держи, друзей угостишь.
— Спасибо, фрёкен!
— Фармоль, с тобой все в порядке? — раздался голос протискивающегося через толпу Олафа. — А то я иду, вижу машина твоя, толпа, полицейские вокруг тебя… — Олафу, вероятно, кто-то в его художественной школе сказал, что «художник должен игнорировать общественные запреты» и с Верой разговаривал буквально на грани хамства — но так как это «хамство» было явно показное, а Вера все же в тонкостях шведского языка и менталитета разбиралась плоховато, то к парню все равно она относилась по-приятельски:
— Все в порядке, Олаф, я детям показывала, как нужно голову беречь при езде на велосипеде.
— Фрёкен Фармоль, — тут же к Вере подлетела какая-то невысокая пухленькая женщина, — а где вы этот шлем купили? — она показала рукой на мальчишку, уже успевшего шлем на голову нацепить. Народ вокруг рассмеялся, ведь обращение прозвучало буквально как «девушка бабушка», но Вера решила на него «не реагировать»:
— Где? Тут неподалеку, в гараже на улице Квамгатан, хозяина вроде Карлом Густафссоном зовут.
— А сколько он стоит?
— Не могу точно сказать… я купила его за двадцать пять крон, но, думаю, мне хозяин дал приличную скидку: он мою машину обслуживает и я у него вроде как почетный клиент…
Женщина ответом удовлетворилась и исчезла, а к Вере пролез какой-то высокий и абсолютно бесцеремонный парень:
— Добрый день, фрёкен… — вероятно он тоже хотел сказать «бабуля», но сообразил, что что-то тут будет не так. — Я из «Стокгольмской газеты», скажите, зачем вы тут… разбили ваш шлем?
— Не зачем, а почему. Я не люблю разглядывать разбитые головы мальчишек, упавших с велосипедов, но чтобы они сами поняли, что головы нужно беречь, мальчишкам надо наглядно показать что с ними может случиться и как свои головы можно все же сохранить.
— Да, получилось очень наглядно. Но ведь ваш шлем… он ведь, наверное, не очень дешевый? И теперь у вас шлема нет… запасного…
— Я себе таких шлемов наделаю сколько мне понадобится, их я делаю на своем заводе. Сама их придумала и сама их для себя и делаю. А насчет того, что он дорогой… да, дорогой, но голову свою я оцениваю гораздо дороже. Люблю я на мотоцикле кататься, а где продают запасные головы, до сих пор так и не нашла, так что приходится беречь ту, что у меня уже есть…
Репортер задал еще несколько вопросов, Вера на них ответила, обратив внимание в том числе и на защитные наколенники и налокотники на своем комбинезоне, а заодно еще раз «прорекламировав» Олафа. Но надолго интервью не затянулось: в городе новости распространяются с невероятной скоростью и к месту событий уже подтянулись Егор Дементьевич и Василий:
— Вера, что тут происходит?
— Ничего неприятного… извините, господин газетчик, мне уже пора уезжать…
— Так, и что это было? Тут, кажется, полгорода собраться вокруг тебя успело, — сердито поинтересовался Вася.
— Это была рекламная акция, завтра у нас появятся тучи покупателей на всякое разное… Мы свою работу выполнили, теперь вы, Егор Дементьевич, займетесь работой уже вашей. Я вам сейчас дам подготовленный прейскурант на наши изделия…
— Какие изделия? — удивился Вася.
— Мы сюда приехали чтобы задорого продавать изделия лабораторного завода НТК, ну и других заводов тоже…
— Как же, будут буржуи наши изделия покупать… — с сомнением прокомментировал увиденные в прейскуранте цифры Егор Дементьевич.
— В очередь выстроятся, — отрезала Вера. — У них тут каждый год устраиваются мотоциклетные гонки под названием Новемберкосан, а Хускварна делает лучшие гоночные мотоциклы и содержит свою команду гонщиков. Но только за последние два года на гонках разбились пятеро, до смерти разбились, так что эти оружейники денег на экипировку точно не пожалеют.
— Ну купят они десяток шлемов…
— Они сначала прибегут к нам с просьбой им эти шлемы продать. Мы — продадим, а заодно уж, чтобы два раза не вставать, толкнем им и комбинезоны, и шины… или ты думаешь, что я просто от безделья на наши шины их название поместила? Купят они всё, а Карл еще и кучу другого околоавтомобильного барахла шведам продаст.
— И что он продавать будет?
— Я его уговорила взять на реализацию велосипедные шлемы, в четверг он с таможни ящики с ними уже забрал. Там немного, сорок восемь штук — но если он их сможет продать за неделю… думаю, сможет, я ему такую рекламу сделала! Ну так вот, Егор Дементьевич, тут как раз всё, что мы продавать шведам можем, перечислено. И еще указано когда — это тоже важно, так как многое только начинает производиться. А на выручку… посмотрим, когда к нам парни с Хускварны прибегут. И потом пойдем Асю потрошить.
