— Сударыня, а что вы сможете сказать о статусе родовых земель Комариных?

Мадам-букет молчала на этот раз довольно долго, вынимая и раскрывая справочники со старыми законами, выискивая карты и сличая их, сравнивая выписки разных годов и цокая языком.

— Михаил Юрьевич, я работаю на этом месте без малого двадцать пять лет. Некоторые из этих карт и сводов законов я знаю наизусть, но ещё ни разу я не тратила столько времени на поиски, — она утёрла платком пот со лба и продолжила. — Я не могу быть уверена, и, скорее всего, это какая-то ошибка, но в самом старом уложении ваши земли отмечены как нейтральная буферная зона, запрещённая к проживанию и к притязаниям на неё со стороны любого государства. Другими словами, это суверенная земля или независимый анклав внутри государства.

Соображать пришлось быстро. Нацепив на лицо наиболее очаровательную улыбку из собственного небогатого ассортимента, я произнёс:

— Сударыня, вы совершенно правы, это какая-то ошибка. Видимо, кто-то из законотворцев или архивариусов утратил дополнения или изменения к какому-то документу из цепочки. Благодарю вас за столь глубокую и профессиональную консультацию. Я рад, что нам с сестрой улыбнулась судьба, направив наши стопы именно к вам!

Морщинки на лице чиновницы разглаживались. Она несмело улыбнулась, а уж к концу моего водопада лести и вовсе сияла звездой.

— Мы полностью согласны с озвученными вами статусами земель Земельно-Удавовых и в Причерноморье и просим зарегистрировать обмен с присвоением статуса вотчин. По землям Абрау мы, пожалуй, пока оставим всё как есть.

Чиновница удовлетворённо кивнула и вернула мне неправомочную дарственную на замок и виноградники вокруг. Теперь наш запрос находился полностью в её компетенции.

— Тогда прошу вас через недельку подойти за зарегистрированными документами, — уже полностью вернувшись в свою бюрократическую стихию, сообщила мадам-букет.

«Дорогая, создай мне ледяную розу, чтобы не растаяла и не увяла», — попросил я по кровной связи сестру.

Та лишь подняла бровь в удивлении, но через пару секунд в руку мне вложила ледяное творение её стихии.

— Сударыня, — я осторожно склонился к чиновнице, — творение маэстро Попугаева, несомненно, неповторимо, но такая уникальная женщина, как вы, заслуживает гораздо большего, — я передал через стол ледяной цветок, столь искусный и столь прекрасный, будто он был сотворён не из воды, а выточен из бриллианта.

Женщина, как заворожённая, следила за приближением неординарного подарка.

— Она не растает? — хриплым голосом уточнила чиновница.

— Нет.

Удерживая в ладонях цветок, женщина с трудом смогла оторвать от него взгляд.

— Приходите завтра, Михаил Юрьевич, — видно было, что слова даются ей с трудом. — Всё будет готово.

«Это же взятка и подкуп, нет?» — спросила у меня Кирана по кровной связи, не решаясь задавать подобные вопросы вслух.

«Нет, это лесть и обаяние, подкреплённые приятными жестами!» — делано возмутился я, идя под ручку с сестрой. — Ты, сестрица, могла бы заставлять мужчин действовать, как нужно тебе одним взглядом, взмахом ресниц, смутным обещанием благодарности и признательности, но ты игнорируешь извечное женское оружие!'

«В первую очередь, я — охотница, и лишь потом — женщина!» — фыркнула Кирана, сформировав магией снежок и бросив его мне за шиворот. Я поднял температуру тела и испарил снег. Не получив ожидаемой реакции, сестра показал мне язык. — Зануда!'

Мы степенно шли в сторону императорской лечебницы, Кирана стала подозрительно молчалива. Будто в унисон с её настроением ветер затих, и из низких серых туч повалил пушистый снег. Он опускался на землю по причудливой траектории, навевая некое умиротворённое настроение. Спустя пять минут Кирана снова отозвалась по кровной связи:

«Что делать с Абрау будем? И почему ты так быстро перевёл тему со статуса земель Комариных?»

«Понимаешь, Абрау мне тогда отдали вроде бы как на откуп за убийство всей нашей семьи. Уже было известно, что мне благоволил Виноград, и предполагалось, что я буду искать нового главу рода Виноградовых. То есть император вроде бы и наградил меня, а вроде бы и нет. Может, он вообще пытался уличить меня в двоебожии или переманить в княжеский род конфеткой, а может, хотел в будущем стравить с новым главой. В общем, вариантов здесь масса. Я не исключаю даже, что он мог просто от щедрот души даровать мне поместье бонусом к графскому титулу. Монархи, знаешь ли, тоже люди и не любят быть обязанными. А тут я, весь из себя заслуженно обделённый и имеющий хоть какие-то связи с родом Виноградовых. Но в свете информации по твоей изнанке и невозможности продажи или дарения Абрау мне на ум приходят крамольные мысли… А не была ли в курсе императорская семья о проводимых там экспериментах? Быть в курсе это ещё половина беды, но кто был инициатором всего исследовательского центра?»

«Знаешь, мне иногда кажется, что я — слепой котёнок во всей этой истории, который балансирует на острие меча над пропастью, — грустно констатировала сестра. — Как? Как ты сопоставляешь все эти тонкости, мысли, мотивы? Неужели для этого надо вырасти в этой среде, чтобы так тонко чувствовать опасности и двойное, а то и тройное дно каждого поступка? Ты ведь младше меня! А я только и умею, что убивать и выживать!»

«Успокойся! Придёт время, и ты поймёшь, что это всего-навсего опыт. Ничего более, — я сжал ладонь сестры в жесте поддержки. — А по поводу земель Комариных… Нам лучше пока забыть, что мы слышали нечто подобное. Если есть хоть малейшая вероятность, что информация соответствует правде, то для её подтверждения придётся основательно покопаться в архивах соседних стран, ибо в нашей мне такую информацию ни за что не предоставят. Это равнозначно признанию в нарушении древнего международного договора и в создании сателлита — формально независимого государства, находящегося под политическим и экономическим влиянием империи».

«А где надо копаться? Может, я смогу помочь?» — тут же с энтузиазмом отреагировал Кирана.

«Теоретически, в той же Дании, Швеции можно поискать, они не меньше нашего государства существуют в той или иной форме, — принялся я рассуждать на ходу, — возможно, у османов стоит поискать, но здесь вероятность ниже. Они южнее, у них своих проблем хватало, чтобы ещё на север лезть. Вероятно, ещё кто-то из наших древних семей может хранить что-то у себя. Но кто?»

«Ну круг, в принципе, ясен. Как разберусь с изнанкой, можно будет проехаться. В Дании нас уже „любят“, — она хмыкнула, ибо сарказм сочился в каждом звуке сего постулата, — у османов у меня будущий тесть живёт. Съезжу в гости, доведу местную династию до сердечного приступа. Ну, а из наших семей на ум Тигровы приходят. Альтернативный полюс политического влияния в Сибири, род по силе не уступает Кречетам, но формально признающий их главенство. Да и совместный бизнес несколько упрощает наведение мостов».

«Если честно, пока не вижу смысла с этим вопросом заморачиваться, — честно признался я. — Я не претендую на роль монарха и не хочу лишний раз вступать в конфронтацию с императором, угрожая разоблачением несоблюдения неких древних уложений».

«Ну знаешь ли, в противостоянии любой дополнительный аргумент не лишний. Не пригодится сейчас, пригодится потом! Есть подозрение, что жить спокойно нам не судьба. Никто не говорит, что я сорвусь и поеду в турне вот прямо сейчас, нет! Но в планы себе внесу. Кто знает, вдруг хоть в чём-то смогу помочь тебе. Не только же тебе мне помогать».

Наша беседа подошла к концу вместе с неспешной прогулкой под снегопадом. На крыльце лечебницы мы заметили Асту, о чём-то яростно спорившую с Хельгой.

Аста выбежала на улицу вслед за кузиной. Ту чуть потряхивало от переживаний. Хельга поглаживала рукой блокиратор на шее и пыталась восстановить дыхание.

— Хельга, вернись! Нужно же хотя бы попытаться! — втолковывала юная княгиня Исбьерн. — Это же твой шанс!