— Да, Иван Григорьевич, — голос Пахома Гордеевича Овцебыка был напряжён, будто он не ожидал ничего хорошего от звонка зятя. — Несколько удивлён столь раннему звонку.

— Доброго утра, Пахом Гордеевич! Вот вспомнил про вашу привычку вставать пораньше поутру и трудиться в поте лица на благо нашей империи и решил не откладывать свой вопрос в долгий ящик, раз уж столь благостная мысль посетила меня.

— Слушаю вас, Иван Григорьевич, — тесть и вовсе сел в кресло, судя по скрипу дерева на фоне голоса. — Не томите уж, заинтриговали сверх всякой меры.

— Вы же знаете, дражайшая моя супруга и ваша любящая дочь, Серафима Пахомовна, страстно обожала лошадей, — начал издалека Иван Григорьевич.

— Как не знать, — голос тестя стал надтреснутым от горя. Он очень сильно переживал, что не смог уберечь от несчастного случая собственную дочь.

— У нас её стараниями осталась конюшня, а я, как вы знаете, безразличен к сему занятию. Вот и подумалось мне, что нужно продолжить начинание Серафимы Пахомовны в несколько ином ключе, чтобы страсть её жила. Как вы смотрите на то, чтобы основать женскую кавалерийскую школу?

В Осаку мы прибыли к обеду. Княгиня Инари с помпой въезжала в город. На лисе верхом да в окружении вишнёвых штандартов она ехала через центр города к замку императора. Именно там располагалась императорская канцелярия, куда нам следовало сдать экземпляр брачного договора для визирования.

Многие прохожие останавливались и кричали ей вслед:

— Банзай! Инари!

Я мог ошибаться, но сейчас у Тэймэй была своя минута славы. Она ехала с гордо поднятой головой и кивала прохожим.

«Что они кричат тебе?» — поинтересовался я у сияющей как медный таз невесты.

«Аналог русского: 'Многие лета!»

Я порадовался за Тэймэй. Значит, императорская семья не смогла полностью скрыть её роль в подавлении государственного переворота. Хотя я предполагал, что огласки постараются избежать.

Крики звучали всё чаще. Постепенно на улице образовалась толпа, следующая по пятам за нашей кавалькадой. Она шумела, ревела и бушевала, словно штормовое море. И вот в толпе стали слышаться робкие выкрики иного содержания. Всё чаще вместо «Банзай» слышались крики «Сагиси», и настроение невесты поползло вниз.

«Что такое „Сагиси“?» — обратился я к нашему толмачу.

«Самозванка».

Вот суки! Так и не смирились, значит, что власть в роду получила женщина? Или это неудавшиеся заговорщики решили жизнь подпортить?

Как бы там ни было, но настроением толпы кто-то явно умело управлял. Люди кричали, визжали и улюлюкали, провожая нашу процессию. Когда до замка оставалось каких-то пятьсот метров, интуиция взревела об опасности, и я успел лишь передать невесте по кровной связи команду:

«Активируй защиту!»

Мой приказ дошёл вовремя. Я даже увидел, как вокруг невесты начала образовываться защитная сфера, а через секунду под ногами у лиса с грохотом полыхнула вспышка. Бутон вспышки не успел раскрыться в полной мере, но и сфера защиты тоже внезапно исчезла. Часть людей на улице начала падать, теряя сознание. Остальные ошалело оглядывались по сторонам и резко отпрянули назад подальше от площади, процессии и падающих тел. Кто-то в панике побежал, не разбирая дороги. Прямо по людям без сознания. Резко стало тихо.

Послышался стук рухнувшего на брусчатку паланкина, а вслед за ним ругань Исико Инари. Но и ругань резко оборвалась. Воины Тэймэй падали, словно трава под взмахом косы. Сама девушка испуганно озиралась.

Я отметил примерную границу, за пределами которой люди оставались на ногах, но и те шатались и пытались ухватиться за ближайшую точку опоры.

«Ко мне, быстро!» — позвал я невесту по кровной связи, а кровникам отдал приказ: «Все назад!».

Мы рванули с Тэймэй навстречу друг к другу: я, объезжая застрявшие трициклы и лошадей, лишившихся всадников, а она — верхом на лисе, делающем крупные прыжки. Один прыжок. Второй. На третьем лис под ней просто исчез, и иллюзионистка кубарем покатилась бы по мостовой без сознания, если бы её не подхватили лозы, выпущенные из серьги Винограда.

Спеленав Тэймэй, они уже почти донесли её… и тоже рассыпались прахом. Я едва успел подставить руки и поймать невесту.

Да что здесь вообще происходит⁈

«Я не знаю, что это было, но оно полностью высосало запас энергии в артефакте, — отозвался Виноград с тревогой в голосе. — Будь осторожен!»

Я проверил по кровной связи состояние своих людей и понял, что они испытывают слабость, как при опустошении личного резерва. А у Тэймэй тот и вовсе почти пустовал. Яркой звёздочкой энергии в её утробе сиял лишь наш нерождённый сын.

— Все назад!

Со стороны императорского замка выбегали самураи с мечами наизготовку, но, что любопытно, выстраивались вдоль рва, заполненного водой, ни шагу не ступая на площадь перед ним. Я же рассылал сотни и тысячи комарих, чтобы найти исполнителя покушения. Во всеобщей панике и неразберихе он не мог уйти далеко.

Краем взгляда заметил, как вслед за самураями из-за замковых ворот появились лекари в разноцветных кимоно. Но впереди всех гарцевал на коне уже виденный мною прежде на приёме у императора виконт Окойя, последователь горностая. Виконт вёз на вытянутой перед собой руке свиток, запечатанный золотой сургучовой печатью.

Сломанная печать осыпалась также, как и сам свиток, выпуская наружу незнакомое заклинание. И лишь после этого лекари решились ступить на брусчатку площади.

Дальнейших действий я не видел, полностью сосредоточившись на поиске исполнителя. Мои трудолюбивые девочки несли мне каплю за каплей, а я пропускал сквозь себя воспоминания. При этом приходилось ещё отслеживать состояние собственного источника, который опустел чуть ли не на половину. Ещё я слышал разговоры кровников, находящихся в пределах зоны поражения. У них не только опустели источники, но и полностью обнулились комплекты артефактов, являвшиеся стандартным набором для «комара».

Ко мне подошёл Маркус под видом помощи с невестой, а сам тем временем, стараясь не привлекать внимания, обратился ко мне по кровной связи:

«Я догадываюсь, что могли здесь использовать».

«При нападении на княгиню или после?» — уточнил я, продолжая фильтровать чужую память крови.

«После. Когда мы ещё служили, ходили слухи, что наши артефакторы создали чудо-средство, способное остановить любое магическое боестолкновение за пару секунд без летального исхода, просто высосав энергию из всего и всех вокруг. На нашем веку ничего подобного на вооружение не попало, но это не факт, что его не было».

Я мысленно выругался. Зверёк, пушной и северный. Ещё не успели разработку внедрить, а о ней уже известно всем, кому не лень. Интересно, насколько она была секретной?

А ещё с лёгким запозданием пришла мысль, что я очень вовремя сдал на хранение почти весь запас макров в киотском отделении «Русско-Азиатского банка», заменив их на чековую книжку в местной валюте. Себе я оставил лишь несколько камней. Вынув макр пятого уровня, так и не доставшийся тёще, я с удивлением обнаружил, что он опустошен на половину. Вот, с-с-суки! Вовремя, очень вовремя.

«Спасибо! — поблагодарил я Маркуса за информацию. — Позаботьтесь о людях Инари. Им сейчас хуже, чем нашим».

Наших я чувствовал общим фоном. При общей усталости и вялости их источники выкачали где-то на две третьих, а вот бойцов рода Инари — почти досуха.

«А княгиня?» — на всякий случай уточнил командир.

«Вдовствующую отдайте местным лекарям, а Тэймэй медленно восстанавливается сама. Скоро придёт в себя».

Командир ушёл. Я же продолжил просмотр чужих воспоминаний и, наконец-то, наткнулся на нечто стоящее. Мужчина метнул в сторону Тэймэй какой-то овощ. В памяти исполнителя мелькали рваные отрывки, будто он очень долго был в пьяном угаре. Сознание его путало явь с галлюцинациями. Он будто бы и вовсе не понимал, что делал, когда бросал из толпы в Тэймэй не то помидором, не то репой.