Ну, блин, спасибо! Отличая новость, когда на тебе около четырёхсот грамм мощной взрывчатки расположенной, главным образом, в районе головы.

Но я всё равно вышел наружу и затащил этого безного придурка к себе в бронекапсулу. А он теперь требует сбегать за его ногами, которые вообще непонятно, где находятся.

В общем я обматерил в ответ раненного воина, чем совершенно не горжусь.

-Забудь про ноги. Будешь на протезах по три часа плясать и совсем не уставать, —сказал я ему.

-Да чёрт с ними, с ногами, -согласился десантник. -Брат, посмотри, самое главное у меня осталось?

-Какое ещё главное? – не понял я. А потом как-то сразу понял и говорю: -Не знаю, если с тебя сейчас скафандр снять, то ты сразу сдохнешь. Он один тебя сейчас спасает. Пусть лучше врачи потом сами снимут и посмотрят. У них и спросишь. Если что – и такие протезы тоже есть, как я думаю. И с ними тоже можно три часа кряду и совсем не устать.

-Да я тебя! – разозлился спасённый. -Чтобы десант с железным хером бегал?! Не бывать такому!

Он бы меня, наверное, поколотил, если бы у него были ноги или если бы потерял не так много крови. Но стоило Кириллу начать активно шевелиться как его скафандр тревожно запищал и вколол носителю порцию успокаивающего.

Ах да, парня которого я спас звали Кирилл. Мы с ним познакомились и о много переговорили пока часа три ждали чем закончится сражения за орбитальный объект и ещё два часа ожидания, когда на отбитый у лунар пладцарм прибудут наши врачи. За это время моё уважение к конструкторам скафандра сумевшего сохранять жизнь потерявшему обе ноги человеку в течении стольких часов возросло многократно.

Вот тогда-то, пока мы ждали чем закончится сражение, Кирилл и рассказал мне в красках о единственном в космосе и уже поэтому легендарном, бара на военной базе «Гастон».

-Понимаешь, брат, -говорил Кирилл. Он, почему-то, называл меня всё время братом, хотя я не был десантником, но и не возражал. Во-первых, чтобы лишний раз не волновать тяжелораненого. А во-вторых, если смотреть стратегически, то все люди братья, вообще все - разве не так?

-Понимаешь, брат, когда ты на войне это пиздец, -ёмко и коротко описывал окружающую обстановку раненный десантник под мощной блокадой из обезболивающих и успокаивающих средств и остатков боевого коктейля принятого им перед штурмом и выводящего организм на форсированный режим, почему он, кстати, никак не мог ни уснуть, ни успокоится, а всё время говорил и говорил.

-Война это пиздец. А жить в постоянном пиздеце нельзя. Точнее немножко можно, но постоянно нельзя, -Кирилл покачал головой и одно это движение его изрядно утомило. -Когда командиры через два дня на третий бросают тебя на очередной штурм. При этом придурки сой стороны постоянно пытаются убить именно тебя. В общем так кукухой поехать как нефиг делать.

-И ты поехал?

-Нет, -опять помотал головой Кирилл. -Я секрет знаю, его мне лейтенант рассказал пока был с нами.

Снова спрашиваю: -Погиб лейтенант?

-Да нет. На повышение ушёл.

-Хорошо, когда люди не погибают, а на повышение уходят -говорю я ему.

-Хорошо, -соглашается Кирилл.

После недолгого молчания, проверив как там мои подопечные, интересуюсь: -Так в чём секрет?

-Какой секрет?

-Ну тот, как не поехать кукухой на войне?

-Всё равно поедешь рано или поздно, -засмеялся Кирилл и тут же закашлялся, сплёвывая кровью. -Война метит всех, кто в ней участвовал.

Откашлявшись, он продолжил: -Секрет простой. Надо понять, что война это надолго. Её не получится перетерпеть как неприятное время года, не выйдет перенести на ногах как банальную простуду, не удастся, сжимая зубы, преодолеть как полосу препятствий на полигоне. Нет, как только ты поймёшь, что война не что-то внешнее, что может вот-вот закончится или прекратиться. Как только осознаешь войну частью твоей жизни – тогда и наступит просветление. Тогда будешь жить на войне, а не существовать.

-И как это, жить на войне?

-Вообще просто, ёпст! Жить – значит не отказывать себе в маленьких радостях. Кто откладывает всё на потом, для того, на войне, часто этого «потом» и не бывает.

-Всё равно не понимаю.

-Поймёшь! -обнадёжил меня Кирилл. -Все либо понимают, либо умирают потому, что можно терпеть пиздец день, можно неделю, можно даже пару месяцев его терпеть, но всё равно не выдержишь, надорвёшься. А когда перманентный пиздец становится нормой жизни, то всё отлично. Жить в пиздеце можно сколько угодно.

Потом он заговорил о космическом баре на военной базе Гастон. Какие там залы – как будто в настоящем соборе. Какая посуда – настоящий хрусталь, ударишь ногтем по краю так звенит! Туда не пускают в грязном. Можно и в форме, и в рабочем комбинезоне техника, но обязательно чтобы руки и лицо были чистыми, чтобы другие посетители могли смотреть на тебя и радоваться. Девушки туда, по традиции, приходят в платьях, как на гражданке. Можно и в форме, но лучше в платьях. Ах какие там девушки! Только одна проблема: вокруг каждой увивается по десятку мужчин. Цены кусаются как пираньи, но когда не знаешь будешь ли жить завтра и послезавтра, то стараешься взять от сегодняшнего вечера всё по максимуму. Это и называется – жить. Не существовать, не терпеть, не ждать – жить!

Там повара якобы остались ещё с того времени, как Гастон был центром космического туризма, а не военной базой. Там свет плавится в хрустале, а столы покрыты скатертями такого идеального белого цвета, что в сравнении с ним душа любого святого покажется лишь грязно-серой тряпкой. Там музыка и женский смех и вокруг тебя только твои братья, друзья и товарищи - никого лишнего, все свои. И никому нет дела до того сколько у тебя на погонах звёздочек пока ты не выйдешь из бара.

Он говорил долго, впадая в забытье, выныривая из него и продолжая рассказ. Я почти перестал его слушать, воспринимая речь как фон. Неожиданно Кирилл крикнул: -Брат!

-Что?! Что такое?! -засуетился я. -Кровотечение открылось? Скафандр дал тревожный сигнал? Что?

Кирилл подумал, прислушиваясь к собственным ощущениям и радостно заявил: -Чувствую его!

-Что ты чувствуешь? Болит? Сейчас увеличим дозу обезбоола.

-Не надо обезбола! -оттолкнул меня плечом Кирилл. -Я чувствую его!

-Да что ты чувствуешь? -разозлился я.

-У меня хер встал, -голосом абсолютно счастливого человека заявил Кирилл. -Если встал, значит он на месте. Значит работает!

-Эм-м-м, хорошо, -ответил я.

-Ты не подумай, Брат, не на тебя встал, -поспешил он оправдаться.

Заверяю его что ни о чём таком и не думаю.

-Мой хер! -радостно бормочет безногий десантник. -Ноги фигня! Хер, вот что главное.

Если вы думаете, что меня, за спасение Кирилла, наградили или, хотя бы, объявили благодарность, то крупно ошибаетесь. Вместо благодарности, хотя бы даже и устной, мне все нервы вымотала армейская контрразведка из-за нарушения регламента и выхода из бронированной капсулы. А если бы провокация? А если бы меня, такого ценного, захватили лунары? Если бы застрелили, то хотя бы не так обидно, а если захватили?

В общем надавали мне, образно говоря, инструкцией по мордасам. Но я всё равно считал, что поступил правильно в той ситуации. Мог бы, конечно, попасться на провокацию. Но всё оказалось заправду. И, в итоге, спас жизнь человеку. Пусть без ног, но зато с тем, что между ногами. На прощание мне Кирилл рассказал, что придумал отличный способ подкатывать к девушкам. Когда его вылечат и поставят на протезы он будет подходить к заинтересовавшей его особе нарочито цокая стальными ногами, чтобы было понятно, что это протезы.

…и буду спрашивать, -строил планы Кирилл. -Девушка, а хотите узнать всё ли у меня там железное или что-то осталось натуральное?

И смеялся. И я смеялся вместе с ним. Шутка, конечно, не очень. В прямом смысле ниже пояса шутка. Но пусть так, пусть говорит, лишь бы дождался наших, и врачи бы спасли этого пошляка и балагура, пытавшегося шутить, оставшись без обеих ног.

Перед самым появлением врачей Кирилл впал в забытье, поэтому расстались мы с ним заочно не успев обменяться ни контактами, ни адресами.