— Не так! — Хоз, произнося слова, плевался табаком, и Тото отшатнулся. — Мы наказаны! И будем отбывать это наказание! А потом снова станем хозами! А ты… Ты мразь! Ничтожество, завидующее нам! Твое место здесь и только здесь!

— Здесь Неместо, — напомнил Тото. — И потом, ты сам видишь: я ничего не делаю, а Спираль гибнет. Ты спросил, я ответил: вместе со Спиралью погибнет Архив. И каким же ты будешь хозом — без Архива? Ваши сделки аннулируются, больше ничего не стоит и копейки. Всему конец. Вы свободны.

— Архив можно починить!

— Как?

— Как-то! Хозы создали Архив, хозы его и починят!

Тото поднялся еще на ступень бесконечной лестницы и оттуда, через плечо Ник-Ника, посмотрел на Александру. Весело посмотрел. Хоза передернула плечами: она начала понимать, что имеет в виду бродник.

— Подожди, Ник-Ник! Не затевай драку. Пусть он расскажет подробнее. — Александра подошла к мужчинам и понизила голос. — Что еще погибнет, кроме Архива? Что случится с планами?

Тото снова задрал голову. Он что-то понимал в игре ярких вихрей.

— Уже скоро. Петли Реальности стягиваются… Очень хорошо. Думаю, мы скоро сможем выйти из Спирали, она раскручивается. Здесь уже есть понятие «скоро», здесь есть время и пространство. Архив разрушится, рассыплется на миллиарды частей… А ведь все планы нанизаны на него.

— Архив создан хозами! — упрямо проревел Ник-Ник.

— Ты уверен? И что же это за хозы? Может быть, атланты? Только были ли они хозами — ты уверен?

— Я! — Александра встала между спорящими, чтобы разговор не перерос в потасовку. — Я не уверена! Кем были атланты и откуда ты об этом знаешь?

— От атлантов, допустим. Я же бродник, все-таки, для меня закрытых планов нет.

Тото снова подмигнул Александре. Хозы переглянулись. Они успели отразиться всего на несколько планов, но знали, что их гораздо больше. Оба надеялись, что бесконечное количество, и оба в этом сомневались. Но никогда не обсуждали: у хозов есть запретные темы.

— Сколько всего планов? — не выдержал Ник-Ник. — Бродник, говори всерьез. Мы узники одной тюрьмы, все такое, бла-бла-бла… Где ты был?

— Ну не везде, конечно… — Тото уселся на ступень, закинул ногу на ногу. — И все же поднимался выше девятьсот девяносто девятого.

— Какого?! — хотел спросить Ник-Ник, но смог лишь беззвучно пошевелить губами.

Чтобы прийти в себя, он машинально ущипнул Александру за задницу. Это, в свою очередь, привело в чувство хозу, которая так же машинально ответила локтем в зубы, но достала лишь до ключицы.

— Мать вашу!!! — заорал Ник-Ник, привлекая ненужное внимание остальных узников Спирали. — Какого плана?!

— Выше девятьсот девяносто девятого, — спокойно повторил Тото. — Не помню точно, до каких именно планов добирался… Мне было важно понять, есть ли что-то выше. Есть. Но я никому не советую там оказаться. Вы же знаете, что каждый план немного проще предыдущего… «Убогость возрастает по мере восхождения на пирамиду» — тебе известно, чьи это слова, Александра?

— Никогда не слышала.

— Это сказал Грохашш. Мастер Грохашш, тот, кто украл у атлантов секрет зеркала и научил им пользоваться людей.

— Подожди, не путай меня… — ошарашенная числом открытых броднику планов Александра прижала пальцы к вискам. — Не путай… Ты сказал, что атланты — не хозы, теперь сказал, что не люди. Кто такие атланты. Ты ведь их видел? Кто они? Зачем построили Архив?

— Александра, ты бы лучше подумала о том, как теперь жить: ведь ты знаешь, что там, на высших планах, к которым ты так стремишься, жизнь отвратительно убога… — Тото снова посмотрел вверх. — Ух, какие желтые переливы красивые! Знаешь, Александра, чем быть такой хозой, уж лучше жить себе на нулевке нормальной, спокойной бабой.

— Одноглазой, — заметил Ник-Ник. — Алекса, не слушай его, он же издевается. Я никогда не слышал о таких планах.

— А кто тебе расскажет, кроме меня? Разве что Белка Чуй. Вот уж он — знает…

Ник-Ник, отпихнув Александру, в мгновение ока сгреб за шиворот Тото. Он вспомнил, как и зачем оказался в Спирали.

— Так, мерзавец, вот теперь ты и меня заинтересовал. Где Белка Чуй?

— Я не знаю. Но каким-то образом здесь его нет, — пожал плечами сохранивший спокойствие Тото. — Значит, еще не попался. Логично?

— Логично. — Ник-Ник отпустил бродника, потому что за то время, что жил хозом, совершенно разучился бить людей кулаками. — Тогда почему ты его вспомнил? Вы были знакомы?

— Конечно, довольно близко. Я его вспомнил в связи с планами выше Предела Грохашша. Он их знает гораздо лучше, чем я. — Тото снова сел и снова подмигнул Александре. — И про атлантов он знает гораздо больше.

Хоза уселась рядом и погладила Тото по колену.

— Ты, парень, не волнуйся. Мы ведь не прямо сейчас из Спирали выскочим, верно? Еще посидим тут немного? Так вот: за это время, если Ник-Ник не сможет, я из тебя душу выну. Говори аккуратно, подробно, не останавливаясь. Прямо сейчас начинай: о Белке, об Архиве, о планах и атлантах… Или я за себя не ручаюсь.

Тото посерьезнел, Александра, и правда, выглядела опаснее Ник-Ника.

Галя перешла ручей вброд и уселась на свежий пенек. Максимович, который старательно обрубал ветви со спиленной березы, укоризненно покачал головой.

— Штаны испачкаешь!

— Плевать. Я умерла, Максимович. Я умерла на нулевом плане. Я там больше никогда не вернусь в Питер, не увижу маму. Никогда. Я убила себя.

— Как это было? — из вежливости поинтересовался бродник, снова берясь за работу.

— Никак… Просто там все погасло.

— Да, так и должно быть. Потому что на самом-то деле ты жива. Так, небольшой психологический шок… Тебе бы стоило выпить чая, но костер еще не готов. И Белка не вернулся, а чай он всегда таскает с собой.

— Он с собой еще термос таскает, — вспомнила Галя. — В рюкзаке. Говорит, влезает две тонны воды, и всегда кипяток… Какая-то технология с высших планов.

— На высших планах нет никаких особенных технологий, — хмыкнул Максимович. — Это точно. Там вообще ничего хорошего нет. Термос — с того плана, где я родился… Ничего особенного.

Чтобы отвлечься от жутких воспоминаний, Галя стала наблюдать за приятелем. Максимович обладал довольно странной логикой поведения. Например, собираясь развести костер, спилил целое дерево. Правда, в этих лесах полно Нечисти, и костер нужен большой. Топлива должно хватить на всю ночь. Днем, по утверждениям бродников, у ручья безопасно.

«Я теперь навсегда на этом плане! — ужаснулась Галя. — Никаких автобусов, поездов, электричества, телевидения… И я больше не хоза, а простая девчонка. Которая ничего не может, ничего не умеет. Мои единственные друзья — бродники, которые всегда могут покинуть этот план, оставить меня… Все, как говорил Войцеховский».

— Другого выхода у тебя не было, — будто прочел ее мысли Максимович, который закончил с ветками и присел отдохнуть. — Хозы все равно провели бы тебя. Рабство, столетнее рабство… Ты незарегистрированная, неразрешенная. Таких они не любят.

— А здесь мне будет лучше?

— Не уверен… Но, в любом случае, все ненадолго. Петли Реальности стягиваются. Скоро мир сильно изменится, если только я ни в чем не ошибся.

— Ты все время так говоришь! И потом… — Галя встала. — Если мир скоро изменится, так может, и никакого столетнего рабства бы у меня не было?

— Может быть, — не стал врать Максимович. — Но так надежнее. Теперь нас уж точно не найдут.

— Надежнее?.. Я взорвала собственную голову, чтобы было «надежнее»?!

Все пережитое нахлынуло разом. Максимович, прихватив в одну руку топор, в другую пилу, отошел подальше от взбешенной зкс-хозы.

— Галя, я же сказал: ты жива, у тебя только шок! А нам очень важно, чтобы нас не нашли. Ну представь, что нашли бы? Нам с Белкой вообще ничего хорошего не светит. А тебе? Между прочим, запросто могли убить на обоих планах. Вот тогда ты была бы по-настоящему мертвой, совсем. А что? Незарегистрированную хозу — запросто! Ты же в Архиве проходишь как человек нулевого плана. Кстати, тебя и теперь нет в Архиве… Это плохо.