- Там наша знакомая мохнатая мамашка, с дитями, - пояснил Дени. - Быстренько улепетывает. Невс, наверное, решил, что ей стресса уже хватило и нового добавлять не стоит. Столь сложный путь объяснился тем, что Медведь выполнял просьбу молодежи о песчаном пляже. Увы имеющийся пологий берег заканчивался травой и камышами, а вот песчаный пляж как раз и не имел удобного подъезда.

К самому берегу озера Сильван Лейк фургоны спуститься не смогли, мешал склон поросший соснами. Лагерь разбили на поляне, метрах в пятидесяти от воды. Фургоны с некоторым трудом притерлись к черной скале, заполнив всю не такую и большую поляну, даже на обеденную зону места осталось впритык. Молодежь, забив на свои обязанности, рванула вниз по склону к озеру. Марья отправилась следом. Народ нашелся на берегу и против ожидания не скакал, радостно вопя, а стоял, замерев. И было от чего. Неподвижная, зеркальная гладь воды не нарушалась даже всплеском, оставленным рыбой. Скалы, растущие прямо из воды, освещенные закатным солнцем, с растущими на них соснами, отражались в зеркале воды вместе с небом, облаками и соснами.

- А ведь до нас тут только индейцы бывали, - шепотом сообщила Эни.

- И никаких терраформистов с бульдозерами... - поддержал ее брат так же тихо. – Мостиков и ступенек…

Громкий всплеск, светлый бок рыбины - и очарование природного храма разбилось на осколки.

- А-А-А-А!! РЫБА-А-А-А!!!! - во весь голос завопил Дени. - Где моя острога и ошейник?! – мимо него полетели, пластаясь в воздухе, две чешуйчатые самонаводящиеся торпеды «земля - вода» и ушли в гладь озера практически без брызг. – Вот гады! За вами не успеешь!

Лагерь обустраивали до полной темноты. Тщательно и основательно, ведь жить здесь долгонько. Кухонный фургон еще при парковке запихнули в самый дальний «угол» поляны. Дальний от пляжа и озера, зато ближний к полноводному ручью. Вот тут восхищение нетронутой природой слегка поутихло, подход к воде пришлось расчищать, во избежание мелких травм. Да и место забора воды оборудовать.

Стоянка приблудного цирка была за скалистым отрогом. Пройти из одного лагеря в другой можно было, только спустившись на пляж, причем пройти его из конца в конец. И снова подняться до соседской поляны. Хорошо бы отрог прямо в воду спускался, еще и пляж разгородив, но увы. Разговор об устройстве совместного лагеря для двух цирков Федор Артемьевич завел еще за вчерашним ужином. После встречи с Таис и дочерью старый шталмейстер пребывал в состоянии какой-то эйфории. Не замечая настороженных взглядов внуков. Планировал, как его обожаемая Таис с дочерью переберется жить в выделенный им Федором удобный фургон. Ведь в том цирке разве фургоны? А у нас тут как баре по двое живут, так что уплотнятся, не облезут! И совершенно изумился нежеланию ходоков проводить слияние производственных и жилых площадей. Резко высказалась только Марья, остальные были куда спокойней, но точку зрения завхоза поддерживали. Окончательное решение вопроса решили отложить на утро, применив русскую поговорку про его мудрость. А потом долго пытались объяснить чешуйчатым и не только, почему одно время суток умней другого. Утро и, правда, расставило все по местам, начавшись с сообщения Невса о необходимости помощи поварихе. Срочно! Марья принеслась к кухне, успев только завернуться в халат на голое тело. Придумав за две минуты страстей от нападения медведя до падения с лестницы, закончившееся летальным исходом. Скотина Невс с интересом наблюдал за забегом в домашних тапках, сидя на крыше, и подло щурился. Помощь нужна была не Тане, а разоряющейся перед ней Таис. Просто бордель-маман еще не знала, что значит этот взгляд прищуренных глаз. Как-то так получилось, что за время поездки Таня из застенчивой и несмелой девушки превратилась в знающую себе цену женщину. Она научилась командовать мужчинами, выделяемыми ей в помощь, вежливо, но непреклонно. Если вначале некачественную работу дежурных она переделывала сама, то теперь строила провинившихся на раз. И строились, и переделывали, бурча про дурной пример и командирш. Вот и сейчас мадам Таис стояла на земле перед дверью кухни и требовала приготовить для себя любимой завтрак по индивидуальному заказу. Таня же стояла в дверях, расслабленно держа в руках половник, и щурилась на нахалку. Таис бесило молчание поварихи и ее взгляд, как будто она рассматривала вошь на воротнике блузки. Мадам была тоже одета в халат, но если Марьин был новым, то мадамский хоть и богатым, но серьезно поюзаным.

- Что здесь происходит? - спокойно поинтересовалась Марья.

- Твое какое дело?! - повернулась к ней мадам.

- О! Еще одна особа, приближенная к начальству, - усмехнулась завхоз, подняла голову и кивнула Тане.

Та кивнула в ответ, повернувшись, ушла в кухню.

- Почему шумите и мешаете людям отдыхать? - Марья сцедила зевок в ладонь. От пощечины она уклонилась на автомате, и так же на автомате поймала и заломила руку за спину, зафиксировав мадам. Та на мгновение замерла и истошно завизжала. Марья отпустила драчунью, только когда сбежался народ во главе с Федором Артемьевичем. Тот с ходу попытался кинуться в драку, но был надежно обездвижен своей пассией, впихнутой ему в объятья. Дама билась в истерике, обвиняя повариху в неуважении, а эту тварь - она тыкала пальцем в Марью - нужно выпороть и прогнать.

Выслушав версию противной стороны, мадам приказали одеться в более «гулябельную» по лесу одежду и валить в родные пенаты. А Марью поблагодарить за то, что добрая женщина ей руку-то не сломала. Ишь, размахалась! Не в своем борделе, чай. Видя общую недоброжелательность и смущение своего любовника, дама заткнулась, но губы надула. Федору, не отходя от кассы, напомнили о его владении только половиной цирка, а ведь второй половиной, пока Ник «приболел», командует именно Марья как ближайшая "родственница", хм.. сохозяина. И ни о каком совместном проживании теперь точно и речи нет. Но если он желает, то пусть берет эту самую свою половину и катится устраивать совместную жизнь со своей дамой сердца. Учитывая, однако, что братьев Джей, повариху и ее мужа, а также фотографа нанимали ходоки, то уж не обессудьте, сами будете выкручиваться. Все это морозным менторским тоном прожжённого адвоката высказывал Джонатан. Федор Артемьевич, слегка прибалдев от такой отповеди, повернулся к старым циркачам, ища поддержки. Цыганская чета, переглянувшись, заявила, что они тоже желают жить отдельно от девиц. Не хватало еще, чтобы они свободно ходили по лагерю и совали нос, куда не просят! А посему - извини. Изя только головой покивал, соглашаясь. Федор Артемьевич набычился, повернулся на каблуках и, кивнув мадам, ушел в свой фургон. Таис семенила сзади, один раз оглянувшись, взгляд ее был далек от раскаяния, но на Марью она глянула с уважением.

- Каку ты, Ваня, за себя гангрену взял! - продекламировал Невс мультяшным голосом.

- Слышь, ты, гангрена, почему мы о тетке в нашем лагере не знали?! - высказал общее возмущение Оле.

-Да-унный объект угрозы не пре-удставлял, - Невс перевернулся на спину, подставил пузо солнышку и, явно издеваясь, с ехидцей уточнил: - Ка-ук только пре-удставил, так я сразу...

- Как она сюда попала? - со сталью в голосе спросил Ло.

Невс тут же уселся на попе ровно и четко доложил:

- Ее при-увел их проводник по-усле ужина, по темноте. По при-убытию в лагерь ма-удам сразу зашла в фургон Федора. Опа-усности не представляла! - на сей раз кот говорил четко и по существу. Рыжая зараза знала, когда не рекомендовалось сильно выпендриваться.

Естественно никто цирк делить не стал. Таис надутую и задравшую нос, Федор Артемьевич проводил до самого лагеря соседей. Поцеловал на прощание ручку, но благосклонной улыбки не удостоился. Теперь был хмур, а бурлящее вокруг радостное возбуждение, вызывало в нем еще большее раздражение. Молодежь обсуждала, как устроить на берегу тарзанку и срочно проверить глубину озера у ближайшей скалы, закрепить на ней веревку с узлами и подкидную доску на вершине. Уже раскочегаривалась походная кузница, а Кианг рассматривал выданный ему рисунок крюка. Оле сидел у нависающих над водой кустов и сканировал окрестности. Невс, прячась за ветками, выволакивал ему под ноги рыбу, почему-то сплошь безголовую. Ящерки валялись у самого берега на мелководье с раздутыми животами, и осоловело наблюдали за челночным движением кота.