— Я не могу, — сказал он. Его рука коснулась моего лица. — Я не могу позволить тебе умереть. Пожалуйста, дай мне еще немного времени и позволь нам придумать, как спасти тебя.

— Меня не спасти, — закричала я. — Подари мне быструю смерть!

Я рванулась за ритуальным кинжалом, все еще находящимся в руке Теодора, полная решимости перерезать себе горло и покончить со всем этим. Но этот ублюдок быстро увернулся, и сила огня снова бросила меня на землю.

Когда на меня накатила новая волна агонии, я потеряла самообладание.

Я проклинала Полубогов в перерывах между хриплыми криками.

— Пошли вы! Кто дал вам гребаное право решать, кто достоин? У меня была хорошая жизнь, ублюдки! По крайней мере, я была свободна и у меня были друзья… А вы вырвали у меня из рук эту жизнь и отправили меня в этот ад.

По отражению в полных горя глазах Акселя я увидела, что мои глаза горят красным.

Я видела красное.

Я хотела убить его. Я хотела убить их всех.

— Я человек. Я не могу сдержать руны, придурки, — закричала я в ярости. — Человеческая жизнь для вас ничего не значит. Моя жизнь для вас ничего не значит.

— Если бы ты была человеком, ты бы уже сгорела дотла, — возразил Теодор.

Как же он меня бесит! Как я могу передать ему этот огонь?

— Тише, Мэриголд, — попытался успокоить меня Аксель. — Твоя жизнь значит для меня все. Я связался со своим отцом и попросил его о немедленной помощи. Он приедет, и мы во всем разберемся. Мы спасем тебя.

— Да, ты просто продолжаешь это повторять, лживый сукин сын, — кричала я, рыдала и визжала. И когда я выругалась, мне стало немного лучше. — Все, чего ты хочешь, это выиграть войну с демонами, поэтому тебе приходится пополнять ряды Доминиона всеми, кто, по твоему мнению, может сражаться. Сегодня погибло пять посвященных. На самом деле шесть, так как я скоро присоединюсь к ним. Мне всего двадцать. Я даже толком не жила. И я все еще гребанная девственница! Будь ты проклят! Будьте вы все прокляты. После моей смерти я буду преследовать вас как призрак, полтергейст, на самом деле. Я буду хуже дьяволов, с которым вы сражаетесь. Я буду вашим ежедневным гребаным кошмаром. Особенно Аксель! Я буду преследовать тебя! У тебя не будет ни секунды гребаного покоя…

— Богохульство! — Сказал Теодор. — Я никогда не слышал, чтобы кто-то так сильно ругался. Мы должны просто дать ей то, что она хочет, и покончить с ней.

— Заткнись, Теодор, — сказал Аксель. — Прикоснись к ней, и я прикончу тебя.

Затем меня подняли с земли, пока я яростно билась.

В следующий момент я была в объятиях Акселя.

— Я не дам тебе умереть, — сказал он. — Позволь мне принять пламя в себя. Если мы умрем, мы умрем вместе.

Безжалостный огонь перескочил от меня к нему, стремясь найти нового хозяина, хотя он все еще поджаривал меня.

Агония исказила красивое лицо Полубога Войны, но он подавил крик и только крепче прижал меня к себе.

Шок пронзил меня, несмотря на ужасный огонь, все еще бушевавший внутри.

Я никогда не ожидала, что кто-то, и меньше всего Полубог, сделает это для меня, хотя именно он в первую очередь привел меня к этой стадии.

Полубог никогда бы не пожертвовал собой ради смертного. Они были печально известны как самые эгоистичные, своекорыстные ублюдки на планете.

Но Аксель был готов умереть за меня — или вместе со мной.

— Нет, — Я сопротивлялась в его объятиях. — Просто убей меня.

— Возможно, с нашими объединенными силами огонь разделиться между нами, вместо того, чтобы сжигать нас поодиночке. — сказал Зак и тоже обнял меня.

Затем я почувствовала, что к нам присоединился Морской Полубог.

— Что вы делаете? — Закричал Теодор. — Вы бессмертные Полубоги, но вас все равно можно убить. Вы не можете тратить свои жизни ради девушки, которую едва знаете.

Полубоги позволили огню сжигать их, а также продолжали вливать в меня свою силу, чтобы защитить меня.

Поток прохладного воздуха пробежал по моим венам.

Затем, внезапно, огонь исчез, и жжение прекратилось.

Я обмякла в объятиях Акселя, все еще бормоча о том, что буду преследовать их как мстительный призрак.

— Перестань болтать, Печенька, — прошептал Аксель. — Ты будешь жить. Ты выжила.

Кто такая Печенька? Было ли поблизости печенья?

— Печенье? — Я поперхнулась. — Я хочу одно. И где оно?

— В моих объятиях, — сказал он, а затем поцеловал меня.

Я не знала, что на меня нашло, но я была не в лучшем состоянии и не в здравом уме. Я не сопротивлялась ему, хотя все еще ненавидела его.

Полубог Войны попробовал меня на вкус, как будто я была самым вкусным, что он когда-либо пробовал.

Мне понравился его чистый мужской аромат, как ветер и горящие звезды, хотя я только что почти сгорела заживо.

Я прижалась к его твердому торсу, запустила пальцы в его густые каштановые волосы и ухватилась за них.

Наш поцелуй стал глубже, и мгновенно жидкий огонь закружился у меня между бедер.

Я смутно помнила, что на мне не было трусиков, но я не помнила, почему я не надела их в первую очередь.

Новый вид желания опалил меня, непохожий ни на что, что я испытывала раньше.

Я выгнула спину и крепче прижалась к своему врагу, зная, что хочу его больше всего на свете.

Из его груди вырвался грубый стон.

Вожделение Акселя врезалось в меня, как твердая сталь и нектар одновременно. Он был Полубогом Войны, так что даже его желание было воинственным, но это заводило меня так, как никто никогда не заводил.

Я стала Мэриголд, которую едва узнавала.

Аксель отстранился от меня, и я сердито посмотрела на него за то, что он лишил меня плотского удовольствия от его рта и тела.

Он мрачно усмехнулся, убирая мои пальцы с прядей своих пышных волос.

— Мы должны остановиться сейчас, Печенька, — сказал он. — Или я не смогу остановиться. Я буду делать с тобой ужасные вещи, грязные и порочные вещи.

Я приоткрыла рот и недоверчиво уставилась на него.

Затем медленно здравый смысл вернулся ко мне.

В огромном зале Олимпии было устрашающе тихо, у меня пересохло в горле, и я вспомнила, что чуть не сгорела дотла.

Двое других Полубогов и священник уставились на меня так, словно у меня выросли рога демона.

Я провела дрожащей рукой по голове, чтобы убедиться, что это не так.

Испытывая облегчение от того, что я все еще могу быть собой, я перевела взгляд на Акселя.

— Как ты посмел поцеловать меня!

Мой голос был резким, хотя мои губы умоляли о еще одном поцелуе.

Я не хотела этого признавать, но его вкус вызывал привыкание, как наркотики.

В поцелуе Полубога была магия.

Он ухмыльнулся мне.

— Ты поцеловала меня в ответ.

— Я этого не делала, — сказала я. — И даже если бы я это сделала, я была не совсем в себе.

— Теперь ты в себе? — мягко спросил он. — Давай приведем тебя в порядок, Печенька. Тебе нужен отдых. У тебя сегодня был тяжелый день.

Его большой палец вытер мои непрошеные слезы. Он провел большим пальцем по губам, слизывая мои слезы горячим взглядом, как будто хотел понять, есть ли в этом огонь или магия.

Внезапно другая сильная рука оттащила меня от Акселя, и я оказалась в объятиях Зака.

Полубог Войны зарычал.

— Я защитил ее. Я тоже спас ее, — сказал Зак. — Итак, моя очередь.

Его очередь для чего?

И он наклонился к моим губам и тоже поцеловал меня.

Что? Теперь я была их призом, наградой за то, что выжила?

Но Полубог Неба действительно хорошо пах, как сандаловое дерево, солнечный свет и мощный секс. Мне следовало бы дать ему пощечину, чтобы показать, что у меня все еще есть достоинство и здравый смысл, но я тоже хотела от него немного большего.

Его небесная сила окутала меня, и икра его молнии ласкала мою кожу, сверкая, как крошечный фейерверк. Это не причинило боли, но вызвало дрожь удовольствия по всему телу, от груди до пальцев ног.

Мое изнеможение исчезло, и мое звериное вожделение пробудилось к моему новому объекту интереса.