Хорошо, что Гийом тоже не был суеверным, поскольку в кабинете короля его также ждало дурное знамение. Тибо послал за ним еще полчаса назад, но капитан непременно решил сперва отыскать Овида. После того как у королевы накануне случился внезапный приступ ужаса, он решил подстраховаться дополнительно. После долгих поисков он застал Овида в зимнем саду, где Бенуа прикалывал всем стражникам розы к форме. На широкой груди баталера цветок несколько терялся. Гийом отвел его в сторону и сказал, шаря в кармане:

– Слушай, Овид, мне тут надо кое-что припасти. А поскольку снабжение – это по твоей части, я сразу подумал, что мне нужен ты.

– Что еще за припасы? Кого чем снабдить надо?

Гийом протянул ему удивительный список.

– Все пункты нужно собрать до смены караула. И полагаюсь на твое молчание. Так что прикуси язык! Ни слова никому об этом, даже королю. У него и без того забот по горло.

Овид глянул на список: он казался очень уж длинным. Придется заглянуть на кухню, потом туда, где хранятся спальные принадлежности, еще на чердак, где лежат вещи для походов. Можно подумать, Лебель решил провести брачную ночь на природе. Откровенно говоря, странно. Да еще до смены караула всего сорок минут. Однако, как и подобает моряку, Овид привык слушаться старших по званию и уж точно не хотел огорчать капитана в день его свадьбы.

– И куда мне сложить эти ваши пульты?

– Пункты. Помнишь, где водохранилище?

Овид побледнел. Мадлен, цокнув языком, рассказала ему по секрету, что недавно там нашли человеческую кость, из чего она логически выводила, что, с тех пор как открыли речные шлюзы, водохранилище населяли души утопленников.

– Во… до… хранилище? Королевское?

– Да.

– То, куда… мы хо… ходили с Тибо, что открыть ш… шлюзы? Тем летом?

– Оно самое, другого здесь нет. Слушай внимательно, Овид: за бронзовой статуей есть дверь. Она не очень заметна, но, если приглядишься, точно ее найдешь. Мне надо, чтобы ты сложил все пункты списка за этой дверью, спрятал их там. Никто не должен тебя ни видеть, ни слышать. Так что не свистеть, не напевать и не болтать. Если кто-то о чем-то спросит, скажи: «приказ короля». Понял?

Овид стоял, качаясь на ватных от страха ногах. С каких пор королевские приказы стали исходить не от короля? Список тоже не радовал: кто это собрался идти в поход посреди ноября? И зачем надо прикусывать язык? Гийом продолжал протягивать ему листок.

– Все усвоил, баталер? Чтобы никто тебя не видел по дороге в водохранилище. Это нетрудно, слуги завалены работой, остальные наряжаются перед зеркалами. Давай, не теряй ни минуты.

Овид взял список; рука его так дрожала, что бумага захлопала точно флаг на вершине Френельского гребня. Это было выше его сил. Несколько раз свернув не в тот коридор и мучительно все обдумав, он понял, что ему придется выбирать между двумя видами неповиновения: либо вообще не спускаться в водохранилище, либо нарушить строгую секретность. Второе казалось ему куда лучше первого. По крайней мере, капитан найдет свои пункты там, где ему надо, и только один человек будет знать, что он не послушался его наказа. Человек надежный, сам не болтун, и всегда готовый помочь.

Гийом тем временем явился к королю одетый с иголочки, со свежим лицом и горящими глазами. Новая прическа вкупе с сединой прибавляла ему представительности. Тибо, думавший, что все это время капитан выкапывает единственный мятый костюм из завалов в своей комнате, был приятно удивлен:

– Ох, Лебель! Ты, смотрю, на высоте.

Сам Тибо выглядел как будто веселым, но это стоило ему немалых усилий. Он решил не упоминать ни креста на двери Лисандра, ни того, что означало видение Эмы. За ним был должок: как-никак ради него верный друг каждое утро усаживался в ненавистное кресло. И он просто обязан дать ему спокойно наслаждаться собственной свадьбой.

Но это ему не удалось, поскольку капитана сразу ошеломила пара сверкающих клинков у королевского бедра. Они свисали вдоль его ноги параллельно, один тяжелый и широкий, другой очень короткий, но явно наточенный.

– Боже мой, да ты в пирата нарядился…

– Не обращай внимания. Я позвал тебя не эти причиндалы показывать. А чтобы подготовить тебя к свадьбе.

– Ох, Тибо.

– Женщины, понимаешь…

– Понимаю. Как королева, к слову? Что она все-таки вчера увидела? Мне она ничего не захотела объяснять.

– Давай сменим тему. Свадьба, семья. Дети…

Тибо, сам того не желая, посерьезнел.

– Мы их любим как… Эх! Да разве кто сможет тебя подготовить?

Он хлопнул в ладоши.

– Ну ладно! Семья, семья, а о твоей-то я ничего и не знаю. Сам удивляюсь. Нормальный король должен бы навести справки о своих гостях. Ты ведь единственный сын, так? Расскажи пару слов о родителях.

– Отец – школьный учитель.

– Что он любит?

– Читать, писать и считать, само собой. Любит с собакой гулять, пить вино и говорить о вине, еще играть в шахматы.

– Прекрасно! А мать?

– Она – предсказательница.

Тибо вылупил глаза.

– Твоя мать? Твоя собственная? Которая тебя родила? Предсказательница?

– Она читает по руке: по линиям, и даже между линий. У нее талант.

– Серьезно…

– Но, Тибо, как ты вообще взял меня на «Изабеллу», ничего про меня не узнав?

– Дорек сам выбирал себе помощника, и никого другого он не хотел.

– Да ну? Он же меня терпеть не мог!

– Некоторые так выражают любовь.

– Хм-м…

– Между нами, Гийом, сам-то ты в ее предсказания веришь? Она читала по твоей руке?

– Она не хочет. Однажды она увидела там сильный излом, и это ее напугало.

– Когда сын ходит в плавания, наверное, и правда лучше не знать лишнего.

– Наоборот, тот излом никак не был связан с водой. Так что мама была спокойна, только когда я на борту.

– Вот как?

– Да.

Тибо задумался, положив руку на рукоять кинжала. Потом резко подошел к выдвижному ящику и достал колоду карт.

– Насчет будущего, вот что точно тебя успокоит, мой друг: таро!

– Таро! Где ты их взял? У нас их просто не достать, моя мать постоянно на это жалуется.

– По неизвестной мне причине эта колода отказалась сгорать в обсерватории. Давай, сегодня исторический день. Вытяни карту!

– Ты сам уже тянул?

– Нет, – солгал Тибо, только что вытащивший «Башню», символ окончательного падения, предшествующего обновлению.

Гийом колебался, но все же вытащил карту левой рукой, как советовала мать – от сердца. Он сильно сомневался, что король сможет ее истолковать, но решил сделать ему приятное. Не глядя он протянул ее Тибо, рубашкой к себе. Тибо, действительно ничего не понимавший в Таро, тем не менее вдруг изменился в лице. Он взял карту, покрутил ее, взглянул поближе, подальше, но ничего не сказал.

– Ну, что там?

– Там… хм-м. Карта будущего супруга: мужчина, который сам лезет в петлю, – сказал Тибо нарочито веселым тоном.

– И что за карта?

– Повешенный.

Гийом отпрянул на шаг. Он ни капли не верил в эти глупости, однако такая карта, в таком кабинете, в такое правление и в такой день поразила его. Это была единственная карта в колоде, о которой он что-то знал. А именно: что она не оставляла надежды. Другие карты предполагали развитие ситуации; «Повешенный» означал тупик.

Тибо поспешно швырнул карты в первый попавшийся ящик и задвинул его бедром.

– Ну ладно! Лебель. Кажется, теперь я знаю достаточно. По крайней мере, чтобы тебя нанять. Давай лучше о другом. У меня есть тебе подарок. Полезная вещь для женатого человека.

Он достал откуда-то плоский сверток, обернутый жесткой холстиной и перевязанный толстой веревкой. Гийом немного расслабился. Холстина с веревкой так и пахли морем, и он с наслаждением и тоской развязал чудесный кинжальный узел. Подарок поразил его: это была астрономическая астролябия.

До крушения в Гиблой бухте у него самого была астролябия, только морская: расхожий, простой прибор, приспособленный для нужд плавания. То, что он держал в руках теперь, было устройством совсем иного рода. Сверкающие медные диски с гравировкой были особым образом нанизаны друг на друга, объединяя точную науку с тончайшим искусством и открывая бесконечные возможности. Гийом осторожно повернул диски и прослезился.