— Каджи, ты давно знаешь когтистого, и я уверен, слово, которое он дал тебе, ничего не стоит. Ты же не думаешь, что он простит твоему сыну убийство своих людей? — Слова Унлака словно нож вонзались в сердце кузнеца. — Может, это ты наивен, а не я? — Каджи обернулся к сыну и, что-то решив для себя, сказал:

— Старый, слушай меня внимательно. Тебе придётся убить Хрона, спрятать все тела и убрать следы на поляне как можно лучше, хорошенько постарайся, иначе нам не отвертеться.

— Зачем?

— Это даст нам всем время, покамест они будут выяснять причину задержки отца.

— Я всегда знал, ты справедливый и честный человек, и, как отец, ты понимаешь мой гнев, — староста сжал от злости кулаки.

— Твоя Вилиара могла оказаться на месте моей Алары, — Унлак надавил на больное, зная, как Каджи любит свою дочь.

— Спасибо за помощь.

— Я не тебя спасаю, старый, а свою семью. Коли меня спросят, знай, старик, расскажу всё, как было на самом деле. И ещё, лошадей я заберу. Схватив пару лошадок под уздцы, Каджи развернул их и направился к сыну.

А в это время на поляне Тарам со словами: «Это тебе за сестру», — перерезал горло Хрону. — Крэн, пойдём домой, нам нужно собрать вещи и убраться как можно дальше отсюда. Когда кузнец с сыном ещё не отошли слишком далеко от поляны, то услышали окрик старосты:

— Каджи, а куда ты двинешь с семьёй? — Унлак постарался придать своему голосу безразличие.

— На юго-восток, к брату Ёрмику, надеюсь, он приютит мою семью, — не оборачиваясь, ответил Каджи.

Я повернулся к отцу, намереваясь спросить у него, а кто такой Ёрмик, как у моего носа оказался здоровенный кулак, намекающий: мол, не время для вопросов.

— Понял, молчу, чего ж тут непонятного, — пробубнил тихо я.

Тяжело вздохнув, я погладил лошадь: нам предстоял долгий путь.

***

— Отец, а кузнец не сдаст нас сынам Хрона? — Тарам укладывал на лошадей мёртвые тела, намереваясь отвести трупы с поляны глубоко в лес, а там животные с ними быстро разделаются, не оставив и следа. — Не пойдёт Каджи к ним, он в таком же положении, как и мы. Да и записку в доме с намёком, кто на самом деле убил владетеля, оставлю на видном месте. Мы за то время, пока Химан будет преследовать кузнеца, успеем добраться и пересечь пустыню. — Отец, а где мы возьмём деньги, ну чтобы попасть в караван? Места там недешёвые, ты сам рассказывал. Закинув последним тело Хрона, Тарам взял под уздцы лошадь и направился собирать остальных лошадей с погружёнными на них телами. — Заберём деньги и телеги с данью, которые приготовили вчера для Хрона. Нам этого хватит на первое время, к тому же кое-что накоплено за эти годы.

Унлак перехватил трёх лошадей у сына. Немного подумав, староста сказал:

«Надо бы их раздеть и на тракте продать встречным торговцам, дополнительные деньги нам не помешают».

— Сделаю, отец, как только в лес приедем —покорно ответил сын.

Они шли молча, и, подойдя к опушке леса, Тарам осмелился спросить:

«Отец, я не хотел спрашивать при кузнице, но вот сейчас, когда их нет рядом, ответь мне. Ты ведь видел, как Крэн убил людей Хрона? Как думаешь, это был дар богов?»

— Да, сын, это был он, но ты никому и никогда об этом не расскажешь. Если кто-то услышит такое от тебя, к нам появится слишком много вопросов.

Унлак остановился и, удостоверившись, что сын внимательно слушает, продолжил:

«Во-первых, тебя сочтут безумным или лгуном, во-вторых, боги не любят, когда кто-то пытается отнять их дар у того, кому он дарован. Ну и в-третьих, есть очень опасные люди, которых может заинтересовать твоя история, и придётся тебе всё им рассказать. Поверь мне, сын, эти люди умеют получать ответы на свои вопросы. Осознаёшь ли ты, какие у нас возникнут проблемы?» — Тарам с серьёзным видом кивнул.

Унлак, удовлетворившись этим, пошёл дальше, заходя как можно глубже в лес.

Сгрузив тела, бывший староста высказал своё мнение: «Да и надо быть полным глупцом, чтобы решиться на такое... Яркий тому пример — Хрон «Когтистый». Ты видел, как Крэн убил всех людей силой, дарованной богами», — Тарам вновь согласно кивнул. — «Боги, сын мой, крайне капризны, запомни это». В общем, надеюсь, ты меня услышал и не наделаешь глупостей.

— Клянусь тебе, я никому и никогда не расскажу об увиденном сегодня. «Добро, и давай поспешим, надо успеть до темноты вернуться в деревню».

Глава 3.

Побег.

Когда мы пришли домой, отец какое-то время разговаривал с матерью в комнате. Где-то через полчаса из комнаты вышел отец и, позвав меня, направился в кузню. Мама с заплаканным лицом позвала к себе на помощь Вилиару собрать вещи. Всю ночь мы снаряжали телегу нажитым за долгие зимы «семейным» добром. В неё же запрягли лошадей Хрона и отправились в долгий путь. Во время нашего пути отец никогда не останавливался на постоялых дворах. Изредка мы сходили с дороги, ожидая отца недалеко от очередного постоялого двора или таверны, пока отец в одиночку сходит туда, дабы пополнить наши запасы еды, а после ночевали в лесу. В начале нашего побега, где-то примерно через неделю, мы остановились на ночлег возле небольшой деревни, дворов пятнадцать, не более. Отец всегда так поступал, считая это безопаснее, если рядом деревня, следовательно, меньше хищных животных, но заходить в неё он категорически был против.

Вот в ту ночь у нас с отцом и состоялся памятный разговор, подсознательно который я ждал со страхом в сердце.

Несколько дней тому назад.

Потрескивало дерево в костре, от него отлетали маленькие угольки, медленно оседая на землю. Я смотрел на костёр, и всё это время перед моими глазами мелькала картина, как от моего выстрела замертво падают люди.

Мать штопала платье Вилиаре, тихо напевая детскую песенку сестрёнке, спавшей рядом с ней и накрывшись плотным пледом. Всё же нынче середина осени и погода по ночам была прохладная.

Отец, сидя напротив меня, медленно водил по тесаку точильным камнем. На мой взгляд, идеальнее он не станет, но у него на этот счёт, видимо, другое мнение.

— Сынок, я наблюдал за тобой по ночам, — осторожно заговорил Каджи, не отрываясь от заточки лезвия тесака. — По моим наблюдениям, страхи тебя не мучают, спишь ты весьма крепко.

На лице матери появилась лёгкая улыбка. Дня два назад ей пришлось вылить на меня полную кружку холодной воды, дабы я наконец-то проснулся.

— Сын, а к тебе люди, у которых ты забрал жизнь, не приходят во снах? Пойму, если ты не захочешь об этом говорить.

По отцу было видно, как он не хотел ворошить мои воспоминания, но ему необходимо понять, как он может помочь сыну справиться со всем произошедшим на поляне у подгорья.

— Нет, отец, ни разу не снились. Если вспомнить, то в последнее время мне вообще сны не снятся, — накинув плед на плечи, я поплотнее в него укутался.

— Странно это как-то всё, отец. Думал, буду переживать или меня будут мучить страхи, а днём я стараюсь не вспоминать о них.

— Прости, родной, это давно надо было обсудить, — пробубнил себе под нос Каджи так тихо, что я едва смог расслышать слова.

— Крэн в тот злополучный день на поляне у тебя в руках был лук, о котором ты рассказывал. Я стоял к тебе спиной и потому не видел, откуда ты достал лук. Единственное, что приметил... — Отец искоса посмотрел на жену.

Судя по моей догадке, отец ей не всё рассказал в тот вечер. Ух, и влетит ему после. Стоит лишь им остаться наедине или когда снова в лес пойдут по грибы. Наивные, хе-хе. Будто мы маленькие и не знаем, чего они там «собирают» на самом деле.

— В общем, видел в твоих руках лук, потом ты как будто натягиваешь тетиву, — сделав глубокий вдох, словно сам не верит в то, что говорит, Каджи медленно произнёс: — А после яркая вспышка. Люди Хрона, хватаясь за грудь, замертво падают на землю, будто стрелы пробили их насквозь и улетели прочь. Вот только ран от выпущенных тобою стрел на телах видно не было, как и их самих. Такие дела, сын. Как ты это сделал, сынок? Мама замерла с иголкой в руках, а на её лице появились слёзы, в которых заиграли отблески костра. Ей едва хватило сил удержать себя, чтобы не подойти и не обнять сына. Мама отвернулась от меня, вытерла слёзы и продолжила зашивать платье.