Точная дата основания Врат Балдура не известна,

Но, судя по всему, город появился примерно в 1060х годах по Летоисчислению Долин, Основному календарю, использующемуся в Фаэруне.

Даты в нём отсчитываются от мирного договора между людьми и эльфами, Знаменовавшего начало широкого расселения человечества.

Втянув носом воздух, я с наслаждением прочувствовал всю палитру «ароматов», наполняющих Внешний город. Зловоние немытых тел, гниение мяса, овощей и трупов, причем последних было явно больше, чем обычно.

Ароматы от припортовых районов разносились по всему городу, но здесь они были особенно выразительными, ведь никто не удосуживался вычищать горы отходов и мусора за пределами городских стен.

Все эти земли были отданы на откуп беднякам, бандитам и беженцам, оттого здесь чаще можно было найти мертвеца, чем честного человека. И чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь в услышанной когда-то фразе.

В последнее время то и дело стража находила изувеченные тела различных бедолаг, на лицах которых застыла маска агонии и ужаса. Что бы они ни пережили, перед смертью их последние минуты оказались сущим мучением.

«Можно будет попробовать пробраться в морг. Волосатый говорил, что морды такие жуткие, что портки намокнут ещё до того, как разберёшься».

Плавно перекатившись с носка на пятку, делаю шаг дальше в темноту, чувствуя, как наступил в нечто вязкое и холодное. Поморщившись и не глядя вытерев голую ступню об икру другой ноги, продолжаю красться в темноте, пробираясь по узким переулкам, заполненным высокими домами.

Из маленьких вытянутых окошек раздаются редкие звуки. Бренчание тарелок, ругань домочадцев, храп или тихие всхлипы. Даже в ночной мгле Врата Балдура были наполнены жизнью и она ни на секунду не останавливалась.

Пробежав последние метры, я упёрся лицом в деревянные ворота, отделяющие улицу. Несколько смотровых окошек слегка приоткрылись, осматривая меня со всех сторон. Уверен, что в парочке сейчас маячат небольшие самострелы, готовые нашпиговать детское тело по первому же подозрению, но проходит несколько секунд и после условного перестукивания меня впускают внутрь, недовольно хмыкая на мой чумазый вид.

Прошмыгнув внутрь, игнорирую привычные взгляды, следящие за каждым шагом. Презрительные, покровительственные и даже откровенно похабные. Сотни самых разных глаз пристально оглядывали каждого нового посетителя переулка, но проходили секунды и интерес угасал, так как мой внешний вид ясно говорил, что взять с меня нечего.

«Тупые зажравшиеся ублюдки. Потратили пару монет на мытьё задницы и уже считают себя лучше других».

Хотелось сплюнуть на землю, но плотность прохожих была слишком большой, а рисковать и случайно обслюнявить чьи-нибудь портки... Увольте.

Не торопясь, я проникал дальше, вглубь укрытого от остального мира переулка, направляясь к своей цели. Вокруг сновали люди самых разных слоёв... Бедных слоёв Врат, но каждый из этих «достопочтимых» горожан, считал себя выше остальных ведь он мог себе позволить то, чего не могли другие.

Стараясь держать на лице безэмоциональную маску, сворачиваю с главной дороги, где плотность прохожих уже перешла всякие границы и, свернув в боковой проход, иду в обход, где можно было встретить по-настоящему опасных и выделяющихся жителей Внешнего города.

Члены мелких банд, команды пришвартованных в порту кораблей, продажные стражники и мелкие мастеровые, что смогли удержаться на плаву в этом паршивом месте. Но самыми главными во всём этом театре абсурда были члены Синдиката, крупнейшей группировки, подмявшей под себя большую часть теневой стороны города.

С каменными мордами, они вальяжно расхаживали по округе, демонстрируя своё присутствие, одним своим видом говоря, что весь Внешний город принадлежит им.

Вооружённые кто чем попало, с натуральными бандитскими мордами, которым самое место на страницах книг, описывающих шестёрок главного злодея.

-Смотри куда прёшь, — из размышлений меня вывел писклявый голос одного из членов Синдиката. Мелкий пиздюк, едва старше меня на три-четыре года, выпятив грудь, показывал пришитую прямо на грудь бляшку Синдиката. Самодовольная рожа пацана взирала на меня с превосходством, он наверняка потратил немало часов, чтобы найти здесь хоть кого-то, кто не выбьет ему зубы за подобный тон, — извиняйся как подобает...

Не дослушивая речь придурка, просто срываюсь на бег и исчезаю среди толпы гогочущих и жаждущих зрелищ людей, маневрируя между пьяными или обдолбанными телами, успеваю пробежать пару десятков метров, прежде чем противные крики моего преследователя затихли.

«Резко оборвался голос. Видать надоел кому-то или помешал. Ну, земля ему пухом».

На «Рынках Свободной Торговли», как гордо именовали подобные места горожане Внешнего города, не стоило нарушать тишину и привлекать много внимания. Несмотря на то, что все про всё знали и расположение каждого из подобных мероприятий было не секретом для стражи и власть имущих, никто не устраивал облавы, пока сам рынок не привлекал внимания.

«Продажные крысы».

Попеременно ругая владельцев рынков, лидеров Синдиката и жирных хмырей из парламента, готовых за деньги продать даже родную мать, я следовал дальше по переулкам.

«Будто бы я другой».

Неприятная мысль пронзила разум, не хотелось в этом признаваться, но я был чётко уверен, что если бы у меня была подобная возможность, то я бы обобрал весь город до нитки, забивая свои карманы любой мелочью, даже сраными серебряными ложками, которыми, по слухам, пользуются богачи.

«Ложки из серебра, подумать только. С жиру бесятся, морды богатейские...».

Так, проклиная всякого, у кого жизнь задалась хоть немного лучше моей и кто, по моему же экспертному мнению, неправильно распоряжался её дарами, я достиг точки назначения.

Небольшая неприметная дверь, в отдалении от остального рынка. Здесь были жилые дома для тех, кто работал на Синдикат, но при этом не заслужил проживать в общежитиях или под землёй, где, по слухам, стоял настоящий бандитский город.

Старые покорёженные постройки вызывали зубовный скрежет. Всякий раз, стоило мне прийти сюда, я до боли сжимал кулаки, сетуя на несправедливость, что приходится жить в подобном месте.

«Успокойся. Скоро всё изменится».

Повторяя слова, как мантру, что помогала мне с восьми лет, делаю уверенный шаг вперёд, скрываясь в тенях дома.

Прежде чем распахнуть дверь, пристально оглядываюсь по сторонам, на случай, если за мной следят. Старая привычка, зародившаяся во мне ещё с тех пор, когда мы жили в другом, куда более злачном месте.

Под скрип старых ржавых петель я оказался внутри и сразу же был прижат к стенке крепкой мужской рукой, сдавившей мою детскую конечность с такой силой, что нарастающий хруст грозил перерасти в перелом.

-Тер, я устал ждать, — глубокий бас никак не вязался с лицом тощего и даже наигранного болезненного Ривера, смотрителя этого места, — ты же знаешь правила, а я и так уже пошёл тебе навстречу дальше обычного...

-Да, знаю, знаю, — мой недовольный голос с проскальзывающим в нём шипением позволил намекнуть взрослому мужику, что он прессует не своих обычных клиентов, а ребёнка, потому хватка на плече сразу ослабла, позволяя мне нормально мыслить и говорить, — всё я принёс. Неужели нельзя нормально сказать?

-Попизди мне ещё, — отвесив символический подзатыльник, Ривер сделал пару шагов назад, скрещивая руки на груди и внимательным взглядом пройдясь по моим карманам и тайникам на одежде, — что-то я ничего не вижу...

-Если бы я прятал его как обычно, то не дошёл бы до дома, — под понимающий хмык смотрителя запускаю руку в портки и в пару движений отвязываю от причиндалов небольшой мешочек, сразу же протягивая его собеседнику, — вот, пересчитай, если не веришь.