— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя здесь? — Я врезаюсь ей в шею. — Заставишь свою хорошенькую киску кончить в саду за домом?

Она стонет, опуская руки, чтобы дергать мою молнию.

— Да, — задыхается она, когда мои пальцы вцепляются в ее трусики и скользят по ее гладкости. — Трахни меня прямо здесь.

Ее руки скользят в мои трусы и хватают меня.

Господи, она потрясающая. Она чертова фантазия, ставшая реальностью.

— Мне нравится, когда твои руки лежат на моем члене.

Мой голос груб, когда она гладит меня, посылая удовольствие в мою кровь. Я пытаюсь вернуть удовольствие, но мне трудно сосредоточиться, когда ее идеальные руки дергают меня.

— И мне нравится прикасаться к тебе. — Она дрожит в моей руке, прежде чем сильнее схватить меня. — Мне нравится, какой ты большой, как тяжело тебе приходится со мной. Я весь день промокала, думая о тебе.

— Черт возьми, Вайолет.

Я вдавливаю два пальца в ее влажную плоть, и она тяжело дышит мне в ухо, отпуская меня и катаясь на моей руке.

— Ты мне нужен прямо сейчас. — Она стягивает мое нижнее белье на бедра. — Ты нужен мне внутри меня.

Ей не нужно повторять мне дважды. Я отодвигаю ее трусики и погружаюсь в нее с тихим стоном. Она плотная, теплая и идеальная, и я прерывисто вздохнул, когда она обвила ногами мою талию, позволяя мне прижать ее к стене.

— Это то, что я хотела, чтобы ты сделал в саду на концерте, — говорит она, когда я прижимаюсь к ней.

— Ты бы позволила мне трахнуть тебя у стены? — Я меняю угол и резко вхожу в нее, наблюдая, как она подпрыгивает на моем члене. Ее глаза закатываются, и она не может ответить ничем, кроме кивка. — Я хотел, дорогая. Черт, я так сильно этого хотел.

Ее рот находит мой, ее руки впиваются в мои волосы, а я прижимаю ее к кирпичам, погружаясь глубоко в нее. Она сосет мой язык, позволяя мне сильно ее трахнуть.

— Ты такая хорошая девочка, — хрюкаю я между толчками. — Принимай мой член вот так.

— Я люблю это. — Ее ногти царапают мою кожу головы. — И мне нравится, когда ты меня так называешь.

Я отодвигаюсь настолько, чтобы увидеть ее лицо. — Тебе нравится быть моей хорошей девочкой?

— Да. — Голос ее хрипло дрожит, щеки покраснели. Она выдерживает мой взгляд и умоляет: — Скажи это еще раз.

— Моя. Хорошая. Девочка. — Я акцентирую каждое слово глубоким толчком, заставляющим ее рот открыться и издать тихий стон. Затем я опускаю рот к ее шее и посасываю ее мягкую, горячую кожу, моя рука нащупывает ее хвост и дергает. — Ты собираешься быть хорошей девочкой и кончишь за мной, дорогая?

— Да, я… — Это мои руки.

Наблюдая за тем, как удовольствие омывает ее лицо, я тоже схожу с ума. Я погружаюсь глубоко в нее, прижимая ее к стене, пока мой оргазм пронзает меня и наполняет ее.

— Ой.

Смех Вайолет приводит меня в чувство, и я неохотно отстраняюсь от нее, ставя ее на трясущиеся ноги.

— Ты в порядке?

Она потирает плечо, и меня охватывает чувство вины, когда я вижу красный след, оставшийся от того места, где я прижал ее к кирпичу.

— Черт возьми. Посмотри, что я с тобой сделал. — Я провожу большим пальцем по коже, затем прижимаюсь к ней губами в нежном поцелуе. — Черт, прости, детка.

— Мне все равно. — Ее глаза остекленели, рот кривился в ошеломленной улыбке. — Это было… — Она качает головой и смотрит на меня. — У меня никогда не было такого секса.

Я усмехаюсь, провожу рукой по ее покрасневшей щеке. — Клянусь, я пришел сюда не для этого.

— Я не жалуюсь. Мы должны заканчивать каждый рабочий день таким образом.

Мое лицо падает ей на плечо, когда я прижимаю ее к себе, представляя жизнь, в которой я смогу делать именно это. Будет ли это когда-нибудь возможно? Есть ли мир, в котором я смогу быть с ней и оставить Рича своим другом?

— Мне нужен душ, — говорит Вайолет, смеясь и сжимая ноги вместе, чтобы удержать внутри себя мое семя.

Мне очень нравится эта мысль.

Я беру ее за руку и поворачиваюсь, чтобы вернуться внутрь.

— Давай приведем себя в порядок и поужинаем. Мне хочется присоединиться к ней в душе, но я знаю, что никогда не покину этот проклятый дом, и хочу пригласить ее куда-нибудь.

Она издает счастливый вздох и следует за мной. — Звучит превосходно.

Я целую тыльную сторону ее руки, затем поднимаюсь по лестнице, оставляя ее готовиться. Принимая душ, я выгоняю из головы опасные мысли о будущем. Сейчас это все, что у нас есть, и этого достаточно.

Так и должно быть.

28

Вайолет

— Скажи мне еще раз, почему мы здесь?

Я смотрю на Сэди, прикрывая глаза от полуденного солнца. Я планировала провести субботу в постели с Кайлом, но когда Сэди сказала мне, что будет в Бруклин-Хайтс, я поняла, что не смогу от нее отмахнуться. Я не уверена, стоит ли мне рассказать ей о Кайле или просто позволить этому идти своим чередом в течение следующих двух недель, пока мамы и папы нет в городе. Из этого ничего не выйдет, как бы мне этого ни хотелось, поэтому кажется бессмысленным даже упоминать об этом ей.

Сэди указывает на магазин перед нами: выкрашенное в белый цвет кирпичное здание с надписью «Книги — это волшебство», написанной жирным шрифтом над окном. Очередь людей выбегает из дверей на Монтегю-стрит, а мы замыкаем шествие.

— Мы здесь, чтобы я могла подписать их. — Она держит стопку любовных романов и объясняет, что местная писательница Тесса Бэйли здесь раздает автографы. — Она пишет лучшие сексуальные сцены.

— Понятно, — шепчу я. Сэди продолжает говорить, но я не слушаю — мои мысли отвлеклись от моей вчерашней сексуальной сцены в саду с Кайлом. Вчера вечером у нас был прекрасный ужин и еще более восхитительный секс, но есть что-то в том, как он трахал меня у садовой стены в тот день, всю потную, грязную и отчаянно желающую заполучить меня, что заставляет меня дрожать. И Боже, как он говорил со мной, что он говорил…

— Эм.

Я моргаю, снова сосредоточив внимание на Сэди. К очереди присоединилось еще больше людей, и Сэди поднялась на несколько ступенек, весело склонив голову набок, когда я поспешно продвигаюсь вперед.

— Что происходит с вами? Опять думаешь о работе?

— Не работа, нет.

Я съеживаюсь, глядя на тротуар, и мои щеки краснеют. Я почти не думала о работе после концерта в Rogue Valley, и я бы солгала, если бы сказала, что не чувствую себя виноватой. Этот проект должен быть моим главным приоритетом, но сказать, что я отвлеклась, — ничего не сказать, и поскольку Кайл наконец сдался и впустил меня в свою кровать… дом вокруг нас мог сгореть, и я бы, вероятно, не заметила. Это совсем не похоже на меня.

— Что… — Сэди наклоняется ближе, ее глаза сужаются. — Это у тебя засос на шее?

О Боже.

Я хлопаю рукой по своей горячей коже, отворачиваясь от Сэди. Кайл поставил мне засос? Я не заметила, но помню, как вчера вечером он обволакивал меня всем своим ртом. Я подавляю смех над тем, как мы ведем себя как старшеклассники с тех пор, как вчера ушла съемочная группа, и не можем оторвать руки друг от друга.

Растрепанные рыжие кудри Сейди подпрыгивают, когда она смеется, пытаясь еще раз взглянуть на мою шею. — Это! Боже мой, Ви, что за черт?

— Это… эм… — Ух, она не обманулась ни на секунду.

— Хорошо, да, — говорю я, понизив голос и взглянув на очередь людей вокруг нас. — Возможно, это засос.

Улыбка Сэди такая же широкая, как и ее глаза. — Пожалуйста, скажи мне, что тебе это подарил горячий друг твоего отца?

— Шшш! — Я шлепаю ее по руке. — Не называй его так. Его зовут Кайл.

— Но это был он?

— Это, возможно, было.

Я пытаюсь сохранять небрежность, но мой рот выдает меня, изображая легкомысленную ухмылку.

Она издает легкий визг удовольствия. — Я не могу в это поверить! Боже мой. Все мне расскажи.

Я рассказываю ей сокращенную версию того, что произошло в саду на концерте, свидании с Оуэном и всего, что последовало за этим. Сэди буквально дрожит от волнения, пока мы следуем за очередью в книжный магазин — длинное пространство, заставленное книжными полками под потолком из массивных дубовых балок.